В кабинете стало тихо; некоторое время никто не хотел говорить. Дирк впервые осознал важность цели, ради которой трудятся эти люди. Он был в восторге, но при этом ему впервые стало страшно: а готово ли человечество выйти в космос, столкнуться с тем вызовом, который могли ему бросить жестокие, негостеприимные планеты, изначально не предназначенные для человека? Дирк не был в этом уверен. На душе у него стало неспокойно.
4
С улицы дом номер пятьдесят три по Рочдейл-авеню выглядел одним из типичных особняков в неогеоргианском стиле, которые в начале двадцатого века наиболее удачливые биржевики возводили как гнездышки, где можно было с уютом поселиться на склоне лет. Дом стоял далеко от проезжей части и был окружен со вкусом разбитыми клумбами и несколько запущенными лужайками. Весной тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в погожий денек здесь можно было увидеть пятерых молодых людей, копавшихся в клумбе, причем было заметно, что дело это для них непривычное и орудия, которыми они пользуются, не очень для этого дела подходят. Было ясно, что занимаются они этим исключительно ради того, чтобы расслабиться, и что мысли их в это время витают далеко отсюда. Но вот насколько далеко — об этом случайный прохожий вряд ли мог догадаться.
Это являлось тайной, и не только для случайных прохожих, но и для прессы. Интересно, что люди, отвечавшие за конфиденциальность происходящего, в недавнем прошлом сами были газетчиками. Всему миру было известно, что экипаж «Прометея» еще не отобран, хотя в действительности тренировки начались больше года назад и успешно продолжались. Происходило это всего в восьми километрах от Флит-стрит, но при этом не было озарено слепящим светом интереса общественности.
В то время во всем мире нашлась всего горстка людей, способных пилотировать космический корабль. Ни одна работа не требовала столь уникального сочетания физических и умственных характеристик. Идеальный пилот должен был быть не только первоклассным астрономом, опытным инженером и специалистом в области электроники, он должен был уметь прекрасно работать и тогда, когда становился «невесомым», и тогда, когда во время полета с ускорением его вес становился равным четверти тонны.
Ни один человек по отдельности не мог удовлетворить этим требованиям, и много лет назад было решено, что экипаж космического корабля должен состоять как минимум из трех человек, чтобы в случае необходимости обязанности одного из них могли взять на себя остальные двое. Межпланетное общество готовило к полету пятерых; двое являлись запасными на случай, если бы в последнюю минуту кто-нибудь заболел. Пока никто не знал, кому из пятерых суждено остаться в резерве.
Мало кто сомневался в том, что капитаном корабля станет Виктор Хассел. Ему было двадцать восемь лет, и он был единственным человеком в мире, который провел более ста часов в невесомости. Этот рекорд он поставил абсолютно случайно — два года назад вывел на орбиту экспериментальную ракету и летал вокруг Земли тридцать часов, прежде чем смог ликвидировать неполадку в механизме зажигания и сбросить скорость, чтобы вернуться на Землю.
Его ближайший соперник, Пьер Ледук, имел в своем послужном списке двадцать часов орбитального полета.
Еще трое вообще не были профессиональными пилотами. Арнольд Клинтон, австралиец, был инженером-электронщиком, специалистом по компьютерам и автоматическим системам управления. Астрономию представлял блестящий молодой ученый, американец Льюис Тэйн. Его длительное отсутствие на рабочем месте, в Паломарской обсерватории, уже требовало внятных объяснений. Пятым был командированный Управлением атомной энергетики Джеймс Ричарде, эксперт в области ядерных реактивных систем. Ричардсу исполнилось тридцать пять, и коллеги обычно именовали его Дедулей.
Образ жизни в «Яслях», как называли дом на Рочдейл-авеню те, кто хранил тайну, сочетал в себе элементы колледжа, монастыря и авиабазы. Яркость «Яслям» придавали личности пятерых «учеников» и ученых-гостей, которые непрерывным потоком являлись сюда, дабы пополнить их знания или порой с интересом получить эти знания обратно. Это была бурная, деятельная, но счастливая жизнь, поскольку у нее была задача и цель.
И лишь одно ее омрачало — близилось время принятия решения, и никто не знал, кто из пятерых останется в песках пустыни и проводит взглядом исчезающий в небе корабль, слушая, как затихает шум его двигателей.
Шла лекция по астронавигации, когда Дирк и Мэтьюз на цыпочках проникли в комнату. Лектор недружелюбно зыркнул на них, а пятеро слушателей даже не обернулись. Дирк постарался как можно более незаметно смотреть на них, в то время как его гид шепотом называл их имена.
Хассела он узнал по фотографиям в газетах, остальных он видел впервые. К удивлению Дирка, внешне эти люди совсем не были похожи друг на друга. Объединял их только возраст, интеллект и общий настрой, который можно было охарактеризовать как постоянную готовность. Время от времени они задавали лектору вопросы, и Дирк вскоре догадался, что обсуждаются вопросы маневрирования при посадке на Луну. Содержание беседы было настолько выше его понимания, что он вскоре устал слушать и обрадовался, когда Мэтьюз вопросительным кивком указал на дверь.
В коридоре они расслабились и закурили.
— Ну, — сказал Мэтьюз, — теперь вы увидели наших «морских свинок». Что скажете?
— Мне трудно судить. Хотелось бы пообщаться с ними в неформальной обстановке.
Мэтьюз выдохнул колечко дыма и проводил его внимательным взглядом, пока оно не растворилось в воздухе.
— Это будет непросто. Как вы можете догадаться, свободного времени у парней немного. Когда у них заканчиваются занятия, они, как правило, разбегаются по домам.
— Кто из них женат?
— У Ледука двое детей и у Ричардса тоже. Вик Хассел женился примерно год назад. Остальные холосты.
Дирку стало интересно, что думают обо всей этой затее жены астронавтов. Почему-то ему показалось, что по отношению к ним проявляется несправедливость. А еще он гадал, относятся ли будущие астронавты к предстоящему полету просто как к работе или ощущают то же невероятное волнение — другого слова он просто не мог подыскать, — какое в свое время испытывали основатели Межпланетного общества.
Они подошли к двери с табличкой: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРСОНАМ!» Мэтьюз робко толкнул дверь. Она оказалась открытой.
— Какая халатность! — проговорил он, покачав головой. — И похоже, тут никого нет. Давайте войдем. На мой взгляд, это одно из самых интересных мест. Впрочем, я не ученый.
Это была одна из самых излюбленных фраз Мэтьюза. Судя по всему, он прятал за ней свой комплекс неполноценности. На самом деле и он, и Мак-Эндрюс знали о науке гораздо больше и только притворялись неучами.
Дирк вошел следом за Мэтьюзом. В помещении царил полумрак, но Мэтьюз нашел выключатель, и комната озарилась светом. Дирк ахнул от изумления. Он стоял в отсеке управления, окруженный штабелями измерительных приборов. Из мебели здесь были только три роскошных кресла, снабженных сложной системой наклонов и поворотов. Он протянул руку и прикоснулся к спинке одного из кресел, и оно начало мягко покачиваться вперед и назад.
— Ни к чему не прикасайтесь, — поспешно предупредил его Мэтьюз. — Нам сюда входить нельзя, если вы внимательно прочитали табличку на двери.
Дирк стал рассматривать ассорти приборов с почтительного расстояния. Предназначение некоторых из них он выяснил благодаря ярлычкам, но остальные выглядели крайне загадочно. То и дело на глаза попадались слова «ручное» и «автоматическое». Почти так же часто встречались слова «топливо», «температура двигателя», «давление» и «расстояние от Земли». Другие надписи — «Аварийное отключение», «Загрязнение воздуха» и «Засорение сопла» вызывали зловещие ассоциации. Третья группа
