— Говорите прямо, Джимми.
— Я думаю, какое безобразие, что Айрин никогда не видела Землю! — сказал Джимми, ковыряясь в синтетическом омлете.
— А вы уверены, что ее туда тянет? Я здесь не слышал о Земле ни одного хорошего слова.
— Тянет, тянет! Я спрашивал.
— Перестаньте крутить, Джимми. Что вы оба задумали? Хотите сбежать на «Аресе»?
Джимми кисло усмехнулся:
— Это мысль! Только очень трудно. А если честно, вы не думаете, что Айрин надо отправиться на Землю? Если она здесь останется, она превратится в… э-э…
— В деревенскую дурочку?
— Ну зачем вы так резко?..
— Виноват, не хотел. В сущности, я с вами согласен. Надо бы кому-нибудь поговорить с Хэдфилдом.
— Мы как раз… — заволновался Джимми.
— …хотели меня подговорить? Сказали бы сразу, сэкономили бы уйму времени. Признайтесь мне честно, Джимми, это серьезно?..
Укоризненный взгляд был ему ответом.
— Очень серьезно. Вы и сами знаете. Я хочу на ней жениться, как только ей будет двадцать один, а я смогу зарабатывать на жизнь.
Они помолчали.
— Что ж, могли выбрать хуже, — сказал Гибсон. — Она хорошая девушка. Но сейчас бы я Хэдфилда не трогал. Он очень занят и… В общем, я уже обратился к нему с просьбой.
Джимми вопросительно взглянул на него. Гибсон откашлялся:
— Рано или поздно все узнают, но пока что не говорите никому. Я хочу остаться.
— Вот тебе на! — воскликнул Джимми. — Это… это правильно.
Гибсон подавил улыбку.
— Значит, правильно?
— Ну конечно! Я бы сам хотел.
— Даже если бы Айрин уехала на Землю? — сухо спросил Гибсон.
— Это нечестно! А на сколько вы остаетесь?
— Сам не знаю. Начать с того, что мне надо приобрести профессию.
— Какую профессию?
— Несложную, по моим силам. Вы можете что-нибудь придумать?
Джимми замолчал и сосредоточенно нахмурился. Гибсон не мог понять, о чем он думает. Грустит о скорой разлуке? За последние недели сложности их отношений рассосались. Они достигли равновесия чувств; это было приятно, но для Гибсона маловато.
— Боюсь, ничего не придумаю, — сказал Джимми. — Конечно, вы могли бы занять мое место… Да, кстати. Я вчера слышал в управлении одну штуку. — Он перешел на шепот и перегнулся через стол, как заговорщик: — Вам известно о проекте «Заря»?
— Нет. А что это такое?
— Сам хочу узнать. Что-то очень секретное.
Гибсон насторожился.
— Я задержался в картотеке. Сижу себе, разбираю карточки, а тут входят Главный с мэром. Они не знали, что я там, и громко говорили. Я не хотел подслушивать, ну, сами понимаете… Вдруг мэр Уиттэкер говорит (кажется, я точно запомнил): «Что бы ни случилось, Земля нам оторвет голову за проект 'Заря'. Даже если все кончится удачно». Главный усмехнулся и сказал, что победителей не судят. Больше я не слышал, они ушли. Что вы об этом думаете?
«Проект 'Заря'»! От этих слов у Гибсона забилось сердце. Несомненно, тут замешаны те маленькие купола, но это еще не объясняет слов Уиттэкера. А может, объясняет?
Выступление Гибсона в роли частного сыщика не увенчалось успехом. После двух довольно неуклюжих попыток он понял, что в лоб действовать нельзя. Сперва он отправился к бармену Джорджу, который знал все и вся и служил для Гибсона ценным источником информации. Но на этот раз пользы от него не было.
— Проект «Заря»? — переспросил Джордж удивленно. — В жизни не слышал!
Он был хороший актер, и трудно было сказать, врет он или нет.
Разговор с редактором местной газеты оказался ненамного плодотворнее. Обычно Гибсон старался не попадаться Уэстермену на глаза (тот требовал от него статей), и потому оба сотрудника редакции с некоторым удивлением взглянули на посетителя.
Вручив редактору несколько машинописных копий в виде трубки мира, Гибсон расставил ловушку.
— Собираю материал о проекте «Заря», — небрежно бросил он. — Скоро его рассекретят. Хочу все подготовить к тому времени.
Наступило гробовое молчание. Наконец Уэстермен сказал:
— Я думаю, вам лучше поговорить с Главным.
— Не хотел бы его беспокоить, — невинно бросил Гибсон. — Он так занят…
— От меня материала не ждите.
— Другими словами, вы ничего не знаете?
— Если хотите. На Марсе вам могут быть полезны человек пятьдесят, не больше.
Сведение, не лишенное пользы…
— Не принадлежите ли вы, часом, к их числу? — поинтересовался Гибсон.
Уэстермен пожал плечами:
— Я смотрю в оба и строю свои предположения.
Эта беседа подтвердила по крайней мере две вещи: проект действительно существовал и содержался в строжайшем секрете. Оставалось, следуя примеру Уэстермена, смотреть в оба и строить предположения.
Гибсон решил прервать на время розыски и зайти в биофизическую лабораторию, где в качестве почетного гостя проживал Сквик. Марсианин благодушно сидел на задних лапах, пока ученые совещались в углу, чему бы еще его подвергнуть. Завидев Гибсона, он взвизгнул от радости и поскакал по комнате, свалив по дороге стул, но счастливо обходя более дорогие приборы. Стая биологов смотрела на эти проявления чувств с некоторым раздражением. Вероятно, они не совпадали с их взглядами на психологию марсиан.
— Ну как? — спросил Гибсон, высвободившись из объятий Сквика. — Определили степень его развития?
Ученый почесал за ухом.
— Странный он. Иногда нам кажется, что он над нами издевается. Понимаете, он совсем не похож на своих родичей.
— В чем же?
— У других мы не заметили ни признака эмоций. Любопытства они лишены начисто. Если их не трогать, они не обращают на вас абсолютно никакого внимания.
— А если трогать?
— Отмахнутся, как от любого препятствия. Если могут, просто уйдут. Понимаете, что бы вы ни делали, их невозможно вывести из себя.
— Хороший характер? Или просто глупые?
— Я бы сказал, ни то ни другое. У них очень долго не было врагов, и они не могут себе представить,
