[880], взять у своего секунданта меч, которым издавна лишали себя жизни, разрезая себе животы, и отослать его на родину жене и детям.
Мудрец взял меч, и когда сказал, что ему надо знать, где скрываются жена и дети Садатоси, тот безмерно обрадовался и, сев на несколько шкур, сложил стихотворение, громким голосом возгласил Нэмбуцу и спокойно велел отрубить себе голову.
Счесть невозможно
Людей,
Живущих в этом мире.
Но я из тех,
Кто горечь знает.
Мудрец взял прощальный меч и
Кому велел
Смотреть на это
Мой любимый?
Мне этого не вынести —
Нет жизни без него…
Потом укрылась с головой прощальным
После эры правления под девизом Секю[883] Хэйдзи на протяжении девяти поколений держали в своих руках мир, количество лет, когда они господствовали, уже достигло ста шестидесяти с лишним[884], поэтому родственники их процветали в Поднебесной, распространяли своё влияние, повсеместно были протекторами, а в провинциях наместниками и восславляли свои имена. В Поднебесной таких было больше восьмисот человек. Тем более, люди, которые приходились вассалами этим домам — число их было никому не известно: говорили, что их насчитывалось десятки тысяч и сотни миллионов человек.
Но Рокухара, например, хоть они и легко рассчитывали дела управления, однако усмирить Цукуси или Камакура не могли и за десять, и за двенадцать лет, ибо во всех шестидесяти с лишним провинциях Японии, будто сговорившись, в одно и то же время поднялись войска, так что всего за сорок три дня весь их род был уничтожен, — это на удивление яркое проявление закона причины и следствия.
Кто был глуп, так это храбрецы из Канто. Хотя они долго поддерживали Поднебесную и простирали своё достоинство на все моря, намерения управлять государством у них не было. Поэтому крепкие доспехи воинов разбивали палками и розгами напрасно.
Они могли погибнуть в мгновение ока. Высокородные гибнут, осторожные живут. Так ведётся исстари. Тем не менее, люди думающие знают, что Пути Неба недостаёт полноты. И ещё: человек безудержно предан жадности. Отчего бы ему не погрязнуть в заблуждениях?!
СВИТОК ДВЕНАДЦАТЫЙ
1
О ПОЛИТИКЕ УПРАВЛЕНИЯ ПРИДВОРНОЙ ЗНАТИ
После того, как прежний государь возвратился на престол, он вернул свой исконный девиз правления Гэнко, отказавшись от девиза Сёкю, который учредил возведённый вместо него император[885]. Летом второго года правления под прежним девизом дела в Поднебесной стали решаться в один приём[886]. Награды и наказания, законы и указы стали определяться только придворной аристократией, поэтому весь народ стал как будто осиян вешними лучами солнца, согнавшими иней. В Китае жители боятся мятежей, как люди, опоясанные мечами, боятся оглушительного грома.
В третий день шестой луны того же года стало известно, что принц из Великой пагоды пребывает в пагоде Бисямон на горе Сиги[887], поэтому, обгоняя один другого, помчались всадники — не говоря уже о пристоличных и ближних провинциях, но и из дальних, так что войска принца стали весьма многочисленны, занимая большую часть Поднебесной.
Было решено, что в тринадцатый день той же луны принц должен будет войти в столицу, но этого не случилось: произошла задержка. Прошёл слух, что принц изволил вызвать к себе воинов всех провинций, велел им изготовить щиты, наточить наконечники стрел и готовиться к сражению. Поэтому, не зная с кем придётся им столкнуться, столичные воины в душе были очень неспокойны.
Его величество, посылая Правого главноуправляющего, советника Киётада, вымолвил:
— Поднебесная уже стала спокойной. В это время, когда в избытке представлены достоинства семи добродетелей[888], образуются великие перемены в девяти заслугах[889], но щиты и копья ещё перемещаются, солдаты собираются вместе. В чём необходимость этого? Далее: во время буйного мятежа среди Четырёх морей, чтобы избавиться от угрозы со стороны врагов, мы однажды принимали облик простолюдина, но после того, как мир уже стал спокойным, принцу надлежит сбрить на голове волосы, облачиться в чёрные одеяния и, отправившись в обитель монашествующего принца, ревностно исполнить своё дело, — так он изволил молвить.
Принц приблизил к себе Киётада и благоволил спросить:
— Сейчас на какое-то время среди Четырёх морей установилось спокойствие. Весь народ доволен тем, что перемен нет. Прекрасные и светлые добродетели его величества поддерживаются успешностью моего замысла. Однако таю из Министерства гражданской администрации Асикага Такаудзи, благодаря успеху всего лишь в одном сражении, теперь, как видно, стремился встать над десятью тысячами человек. Если теперь, пока они ещё слабы, его силы не разбить, будет так, что к силам Такаудзи присоединится изменник Вступивший на Путь Такатоки. Поэтому я и собираю воинов и упрёков за это не заслуживаю совсем. Что касается пострижения, то, если оно не осуществлено заранее, люди, которые не могут себе представить этого или не знают этого, от изумления высунут языки. Хотя сейчас бунтовщики внезапно исчезли, и Поднебесная потрясений не знает, мятежники ещё скрываются, и ждать, когда их не станет, нельзя. Если в такое время верхи не обладают влиянием, сердца у низов обязательно будут буйные и высокомерные. Тогда нынешний мир — это тот мир, которым должны править в одно и то же время люди просвещённые и воины. Если я возвращусь к облику монаха с бритой головой и в чёрных одеяниях и откажусь от славы отважного военного предводителя, кто же тогда будет охранять императорский двор силой оружия?! Собственно говоря, у всех будд и бодхисаттв способов избавления живущих от заблуждений
