— Не стой в проходе, если только не лезешь внутрь. — Бейтс не спускала глаз с шеренги роботов. — Оптический прицел.
Ряды стеклянных глазок отблескивали из тоннеля, то уходя в тень, то возвращаясь.
— Ты убила Сарасти!
— Нет.
— Но…
— Кто, по-твоему, отключил робота, Китон? Сукин сын сбрендил. Я едва заставила его самоуничтожиться. — Ее взгляд на миг ушел в себя; по всему хребту уцелевшие солдаты, полуразличимые в пляшущем луче фонаря, затеяли некий сложный воинский танец.
— Лучше, — заметила она. — Теперь они вроде бы останутся в строю. Если только по нам не врежут посильнее.
— Чем в нас стреляют?
— Молниями. Электромагнитными импульсами. — Роботы расползались к фабу и челнокам, занимая стратегические позиции вдоль туннеля. — 'Роршах' набрал охрененный заряд, и всякий раз как эти шумовки пролетают между нами, вспыхивает дуга.
— Что — на такой дистанции?! Я думал, мы… импульс…
— Не в том направлении. Мы падаем.
Три пехотинца парили так близко, что можно было достать рукой. Выцеливали распахнутый люк вертушки.
— Она сказала, что хочет сбежать… — вспомнил я.
— Облажалась.
— Не настолько же. Не могла она. — Нас всех прогнали через курс пилотирования. На всякий случай.
— Не Банда, — ответила Бейтс.
— Но…
— Думаю, там теперь кто-то новенький. Набор субмодулей закрепился каким-то образом и проснулся. Не знаю. Но кто бы ни стоял у руля, думаю, оно просто запаниковало.
Со всех сторон — сбивчивый блеск. Световые ленты вдоль хребта замигали и, наконец, загорелись ровно, хотя и вдвое тусклей обычного.
'Тезей' прокашлялся помехами и заговорил:
— КонСенсус отключен. Реак…
Голос затих.
КонСенсус, вспомнил я, когда Бейтс повернулась, чтобы двинуться обратно.
— Я видел кое-что, — проговорил я. — Прежде чем система рухнула.
— Ага.
— Это?..
Она промедлила на пороге.
— Да.
Я видел болтунов. Сотни болтунов, летящих нагими сквозь бездну, раскинув щупальца. Но не все щупальца.
— Они несли… Бейтс кивнула.
— Оружие. — Глаза ее обратились на миг в незримую даль. — Первая волна нацелена на носовой конец корабля. Думаю, блистер и передний шлюз. Вторая волна — корма. — Она покачала головой. — Хм. Я бы сделала наоборот.
— Сколько еще?
— Сколько? — Бейтс слабо усмехнулась. — Они уже на корпусе, Сири. Мы вступили в бой.
— Что же мне делать? Мне-то что делать?
Она глянула мимо меня и выпучила глаза. Открыла рот.
Сзади на мое плечо опустилась рука, я развернулся, Сарасти. Мертвые глаза взирали из-под черепа, расколотого, точно арбуз. К волосам и коже насосавшимися клещами липли капли сворачивающейся крови.
— Ступай с ним, — ответила Бейтс. Сарасти захмыкал, защелкал. Слов не было.
— Что… — начал я.
— Марш. Это приказ. — Бейтс снова повернулась к люку. — Мы прикроем.
Челнок.
— Ты тоже.
— Нет.
— Почему? Без тебя они могут сражаться лучше, ты сама говорила! Так какой толк?
— Нельзя оставлять себе запасного выхода, Китон. Смысл теряется. — Она позволила себе грустно, чуть заметно улыбнуться. — Корпус пробит. Иди.
Майор сгинула, оставляя за собой след воющих сирен. Далеко в носовом конце послышался лязг захлопывающихся аварийных перегородок.
Живой труп Сарасти забулькал, подталкивая меня вниз по хребту. Еще четверо пехотинцев тихо проскользнули мимо, заняв позиции позади нас. Я глянул через плечо, как раз чтобы заметить, как вампир снимает со стены наладонник. Но это, конечно, был уже не Сарасти. Просто Капитан — то, что от него осталось к этой минуте, — экспроприировал для своих нужд периферическое устройство. Из затылка упыря, куда раньше подсоединялся кабель, теперь торчал оптический порт. Я вспомнил, как шевелились жвальца робота.
Позади нас нарастал грохот выстрелов и рикошетов. Пока мы летели, труп печатал что-то одной рукой. Я на миг изумился, отчего он не говорит, прежде чем вернулся взглядом к вбитому в череп шину: должно быть, речевые центры смяты в кашу.
— Зачем ты его убил? — спросил я. В вертушке завыла новая сирена. На миг меня толкнул назад резкий порыв ветра и пресекся в следующую секунду с отдаленным лязгом.
Труп протянул наладонник в текстовом режиме:
Мы добрались до шлюзов. Роботы-часовые пропустили нас, занятые другим. Иди — приказал Капитан.
Издалека донесся крик. Где-то посреди хребта захлопнулся люк; обернувшись, я увидел, как два пехотинца заваривают швы. Казалось, теперь они движутся быстрее, чем прежде. А может, меня обманывала фантазия.
Люк шлюзовой камеры по правому борту распахнулся. Замерцало, заплескав светом проход, внутреннее освещение 'Харибды'; по контрасту аварийные фонари хребта казались еще тусклее. Я заглянул в дверь. Свободного места в кабине почти не осталось — только единственный распахнутый гроб, втиснутый между баками с хладагентом и горючим, громоздкими усиленными амортизаторами. 'Харибду' переоборудовали для дальних полетов с высоким ускорением. Для меня. Труп Сарасти подтолкнул меня в спину. Я обернулся.
— Это хоть когда-нибудь был он? — спросил я.
— Скажи. Он хоть раз говорил за себя? Решал ли хоть что-нибудь сам? Следовали мы хоть раз его указаниям или это все время был ты?
Неживые, стеклянные глаза Сарасти непонимающе пялились на меня. Пальцы его заскребли по наладоннику.
Я позволил зомби пристегнуть меня и захлопнуть крышку. Лежал в темноте, чувствуя, как нас мотает и бросает. Челнок ложится в стартовую шахту. Я стерпел внезапную тишину, когда разомкнулись стыковочные захваты, спазм ускорения, сплюнувший меня в пустоту, и нескончаемый разгон, давивший на грудь мягким курганом. Вокруг меня содрогался от нагрузки, намного превосходившей нормативную, челнок.
Снова включились накладки, внезапно. Я мог бы выглянуть наружу, если бы хотел. Мог увидеть, что творится за моей спиной.
