Может быть, что из-за условий такого террора среды русские эмигранты всех возрастов, волн и поколений не осмелились сказать ни одного слова (по крайней мере я не слышал), ни коллективного, ни личного, в защиту разрываемой на части Югославии или униженной и растоптанной 'мировым сообществом' сербской православной цивилизации. А ведь для многих из них, для их дедов, отцов и матерей Югославия, и особенно ее сербские земли, стала после изгнания из России второй родиной, обогревшей и приютившей беженцев. Промолчали. Не осмелились. Поскольку давно уже живут по закону так называемого 'цивилизованного мира' и вольно или невольно становятся его естественной и покорной частью.
В Америке давно существует 'Конгресс русских американцев' — почтенное объединение выходцев из России. Когда американский конгресс 6–8 июля 1958 года принял 'Закон о порабощенных нациях', предусматривавший не только борьбу с коммунизмом, но — главное! — и расчленение России, закон, в котором черным по белому было прописано, что все народы СССР и России — татары, чеченцы, украинцы, и даже казаки, независимо от того, в какие века, добровольно или нет они вошли в состав нашей империи, — сегодня они все поддерживаются Америкой в борьбе за независимость, русские американцы оказались в ложном положении. Всех националистов — украинских, белорусских, прибалтийских, северокавказских — десятилетиями лелеяла Америка. Только русским националистам с их мечтами о 'великой и неделимой' всегда плевала в душу. Попытался было 'Конгресс русских американцев' робко вякать о том, что 'Закон о порабощенных нациях' несправедлив, что бороться надо с коммунизмом, а не с Россией. Но их быстро поставили на свое место потомки людей, загнавших северо-индейские племена в резервации, отрезавших у Мексики Техас и Калифорнию. Эмигрант Александр Зиновьев несколько лет тому назад 'открыл Америку', когда сформулировал то, что произошло за годы перестройки: 'Метили в коммунизм, а попали в Россию'. И все зааплодировали его проницательности, восхитились… А чего восхищаться было? В 'Законе о порабощенных нациях' эта мишень была открыто определена уже сорок лет тому назад. Вот и Чечня уже отваливается по этому плану, а к нам все приезжают потомки Волынских, Щербатовых, Апраксиных, Небольсиных, Романовых. Выступают на телевидении, на соборах, симпозиумах, конференциях, учат нас, как нам жить дальше, наблюдают, как разваливается Россия, и полные впечатлений возвращаются обратно в свой свободный мир, о котором один из наших русских читателей, живущий за океаном, пишет так:
'На русских каждый день атака в ТВ и прессе. Они — 'русская мафия'. Защитить нас некому. Здешние русские организации боятся открыть рот. И таким образом русские имеют репутацию гангстеров- убийц.
К вам полетел Солженицын. Ну и что он может сделать? Он жил здесь и за русских тоже не заступался'.
…Но мы, в разговоре об эмиграции, далеко ушли от солоухинской 'Чаши'. Не подумали бы только читатели, что я чуть ли не политический противник Солоухина. Мы оба — русские люди, и перед этим обстоятельством меркли все наши частные разногласия. Для меня он всегда был крупным, талантливым, 'штучным', как любит говорить композитор Георгий Васильевич Свиридов, человеком, которого я всегда ценил и уважал.
Несмотря на все мои сомнения, дополнения, и даже несогласия, высказанные выше, истины ради должен сказать, что в 'Чаше' есть многие страницы новые и неожиданные для поэта и для его читателей. Размышления о деятельности Иосифа Сталина, замечательный рассказ о жизни Александра Вертинского с неизвестными доселе документами, жесткая, ироническая, но справедливая переоценка Солоухиным имен Вознесенского, Евтушенко, Бродского, Ростроповича. Много интересного для себя найдет читатель в солоухинских портретах Ивана Бунина, прозаика Ильи Сургучева, Надежды Плевицкой, певца Николая Гедды. А если дотошные читатели в чем-то будут не согласны с Владимиром Алексеевичем, где-то найдут преувеличения, противоречия, эмоциональные перехлесты в содержимом его 'Чаши', то очень прошу не забывать, что Солоухин по природе был не историком, а поэтом. 'А у поэтов, — как сказал Есенин, — свой закон'.
Сегодня, на рубеже 3-го рокового тысячелетия мы понимаем, что руководящая прослойка Советского Союза оказалась не в силах противостоять катастрофе, потому что была не монолитна и состояла из двух скрытно враждующих лагерей — русского национального и прозападного русофобского.
Но тем же самым недугом раздвоения страдала и до сих пор болеет русская эмиграция всех волн и всех времен.
Как бы мне хотелось раз и навсегда объясниться и с 'прозападной' частью русской эмиграции, в частности, с кругом постоянных авторов газеты 'Наша страна', которая со времен Ивана Солоневича вот уже несколько десятилетий издается в Аргентине.
'Наша страна' внимательно следит за всеми публикациями журнала, особенно теми, которые касаются эмиграции. Не могла она, естественно, и пройти мимо напечатанной нами в 1997 году книги воспоминаний Владимира Солоухина 'Чаша'. Некий Е. Фокин (возможно, что это один из псевдонимов В. Рудинского, который до сих пор из-за неизжитого страха перед КГБ печатается в 'Нашей стране' под множеством разных псевдонимов) в одном из номеров газеты причитает с возмущением:
Что сказать об этих мелодраматических картинах: автор то ли детективов начитался, то ли американских фильмов насмотрелся. То ли козни КГБ до сих пор мерещатся ему… Пожалеть только можно газетку и его, страдающего, видимо, манией преследования и шизофренической подозрительностью.
Впрочем, репутация 'Нашей страны' как газеты лживой давным-давно сложилась у разумной патриотической части русской эмиграции. Недавно редакция журнала познакомилась с книгой статей блестящего русского публициста-патриота Владимира Нилова, живущего в Америке. Вот уже несколько десятилетий он противостоит, как объективный историк и журналист, прозападному крылу русской эмиграции, захватившему после смерти знаменитого Ивана Солоневича газету 'Наша страна' в свои руки. Владимир Нилов еще в 80-х годах, отвечая авторам этой газеты Рудинскому, Пирожковой, Павлову и другим 'борцам с коммунизмом' и апологетам Власова, называл их 'полицаями и квислингами', которые поддерживают американский закон '86–90'[5] о расчленении нашего государства:
