не было.
Недавно приходили стражники. Их было много, человек восемь, все пьяные. Скрутили ее, бросили на полку лицом вниз и насиловали. Им было совершенно все равно, что у нее сломаны кости и обожжено тело, что ноги после 'испанских сапог' представляют собой месиво. Они просто делали, что хотели, плевав на ее боли, ожоги и раны.
Эльвира почти не чувствовала прикосновений. Ей тоже было все равно. Было только одно желание — чтобы ЭТО поскорее закончилось и ее оставили одну.
— О, братва! Ведьма-то девственница!
— Была!
Вокруг весело заржали. Смехом назвать эти звуки было сложно.
— Ганс, ты чё, придурок? Все ведьмы должны быть девственницами! Иначе они колдовать не смогут!
Дружное ржание пьяных мужских глоток продолжилось.
— Ничё подобного! Чё я, ведьм не видел что ли? Когда я служил в Мюнхене, у нас было много разных таких. И смазливых, и не очень. Так они такое выделывали! Не каждая куртизанка повторит!
Снова смех.
— Мишель, твоя очередь.
— А может не надо? Вдруг лысый узнает…
— Да забей ты на преподобного, козлину старую! Эту сучку один фиг с утра сожгут, чё добру зря пропадать?.
— А волосы у нее какие! Не, жаль девку. Такая красотища зря пропадет!
— Ну и фиг с нею. Еще приведут…
Потом они ушли. А она осталась. Грязная, окровавленная, со слипшимися волосами, с ожогами на спине, груди и животе, с переломанными ногами и рукой, которых вообще не чувствовала, а теперь еще и изнасилованная. Нет, плакать сил не было, да и не хотелось больше. Все, наплакалась. Хорошо, недолго осталось. Еще пара часов и все кончится. Хвала Создателю хотя бы за это…
— Ну, здравствуй, Эльвира.
Голос возник неожиданно. Сил поворачивать глаза не было, но она ощутила, что кто-то неизвестный появился в камере. Хотя, все замки были на месте, дверь никто не открывал. Человек, пытавшийся привлечь ее внимание, обошел лежащую девочку и стал напротив так, что бы она его видела.
Это был высокий брюнет с небольшой бородкой на турецкий манер. Правда, национальность его определить было затруднительно. У них в трактире пару раз останавливались турецкие купцы, она видела. Но это был типичный европеец, только смугловатый. И одет был в европейское платье. Черные панталоны, черный камзол, видимо, парадный. Черная шляпа с золотым пером и шпага в черных ножнах с золотым же витиеватым эфесом, разукрашенным драгоценными камнями.
— Понимаю, тебе сложно сейчас со мной говорить, не то состояние. Я помогу. — Незнакомец щелкнул пальцами.
Стало легче. Не сильно, но боль начала понемногу стихать. Она снова почувствовала руки и ноги, как будто те были здоровые, не сломанные.
— Прости, большего сделать не могу. Это облегчение только на время нашего разговора, и если я совсем уберу боль, то потом, когда она вернется, убьет тебя.
Эльвира привстала на здоровом локте и еще раз внимательно оглядела незнакомца.
— Кто вы? — прохрипела она. Незнакомец сел рядом на вдруг ниоткуда взявшийся стул и протянул ей ковш с водой, появившийся также как и стул, будто по волшебству.
— Выпей, поможет. Надеюсь, ковш воды обреченной на смерть не нарушит Договор?
Девочка жадно впилась в ковш трясущимися руками. Вода полилась по грязному подбородку, стекая на обожженную грудь. Но ей было все равно — это была вода, настоящая вода, а не та тухлятина, которую дают здесь, и то в очень маленьких количествах. Экономят на смертниках, сволочи!
Сразу стало легче. Оторвавшись от ковша, она спросила черного:
— Кто вы? Палач?
— Ну что ты, какой же я палач? Разве я на него похож? Нет, я совсем иной человек. Иная сущность, совершенно не связанная с твоей телесной смертью. Скажи, ты католичка? Веришь в Бога?
Эльвира неуверенно кивнула
— Дд-да…
— Ну вот, тогда ты должна верить и в меня. Хотя, почему верить? Вот он я! Собственной персоной!
— А кто вы? — снова спросила Эльвира, вообще ничего не понимая.
— Ладно. Скажу сразу, хотя, возможно, наш диалог с тобой на этом закончится. Я Сатана.
Девочка попробовала засмеяться, но издала лишь утробный кашель.
— Не надо, отбрось свое неверие. Если ты хочешь от меня чудес, пожалуйста. Вина? — и он протянул ей другой ковш, также из ниоткуда появившийся в руке. Она попробовала — правда, вино. Превосходное!
— Ты умная девочка. Давай не будем устраивать эти балаганные фокусы, чтобы проверить, что я — это действительно я.
Эльвира кивнула. Она ему верила. Сейчас она была готова верить во все, что угодно, даже в Сатану. Ей было все равно.
— Зачем вы здесь? Зачем я вам?
Сатана расхохотался.
— Это правильный вопрос. Хотя, немного не логичный. Я думал, ты все же догадаешься.
— Я добрая католичка, я верю в Господа нашего, и тебе не смутить меня лживыми речами!
— Браво! — Сатана захлопал в ладоши. — Это ты в церкви слышала, от святых отцов? Или от преподобного Жана?
Девочка смутилась.
— Ладно, давай оставим глупые философские диспуты обо мне, моих речах и делах, и перейдем сразу к делу. Я хочу тебе кое-что предложить, в обмен на кое-что от тебя.
Где-то Эльвира это уже слышала. Причем в этой же самой камере.
— О, нет! — воскликнул Сатана. — Мое предложение совсем другое! Просто иногда так получается, что люди предлагают совершенно разные вещи одним и тем же способом. Нет, мне не нужно твое предательство или ложь. Наоборот! Я всегда за правду и честь!
— Что же вы хотите?
— Твою душу.
Эльвира на мгновение потеряла дар речи.
— Мою душу? Вы хотите мою душу?! — она гневно сверкнула очами. Необычность обстановки, в которой это произошло, сильно позабавило ее собеседника, и он рассмеялся.
— Именно, деточка! Твою душу. Твою бессмертную душу!
— Тебе не завладеть ею, лукавый! — зло отрезала она.
— Я знаю. — Спокойно ответил тот. — Душой нельзя завладеть в принципе. Ее можно только отдать. Добровольно.
— Я никогда не сделаю этого!
— Ну, не будь так категорична. Может, хотя бы выслушаешь меня? Это не грешно, просто слушать. Отдавать — да, грешно, а разговаривать со мной — нет. К тому же, я могу сейчас уйти, и к тебе вернется боль. А общаясь со мной ты тянешь время, которое разделяет тебя и ее. Разве я не прав?
Прав. Незнакомец прав. Она готова слушать его часами, лишь бы боль не возвращалась.
— Ну, столько времени у меня нет! — усмехнулся он, читая мысли. — Но минут десять-двадцать смогу тебе уделить. — Сатана улыбнулся.
— Говорите. — Девочка откинулась назад, облокотившись на сырую каменную стену.
— Я хочу твою душу. В обмен я могу предложить тебе одну вещь. Догадаешься, какую?
— Ты можешь сделать, чтоб меня не казнили? — глаза девочки вновь лихорадочно заблестели. Но Сатана отрицательно покачал головой.
