плоскости — к плоскости собственного Я и не-Я, то есть к плоскости нарциссической организации субъекта.
Кроме того, вопрос любви в переносе всегда был тесно связан с аналитической разработкой понятия любви.
Речь идет не о любви в качестве Эроса — универсального присутствия власти, связующей субъектов и лежащей в основе всякой реальности, внутри которого движется анализ, — но о любви-страсти в том конкретном виде, как она переживается субъектом, о своего рода психологической катастрофе. Как вы знаете, вопрос состоит в следующем, какова фундаментальная связь такой любви-страсти с аналитическим отношением.
Сказав немного хорошего о книге Фенихеля, нужно сказать о ней и немного плохого. Очень забавно и поразительно видеть своего рода бунт, негодование г-на Фенихеля по поводу крайне прозорливых замечаний обоих авторов о связи любви и переноса. Оба они выделяют нарциссический характер воображаемого любовного отношения и показывают, как и насколько любимый объект смешивается всеми своими качествами, атрибутами, а также воздействием на психический склад с идеалом собственного Я субъекта. Тут видно любопытное сочетание общего синкретизма мысли Фенихеля и умеренности той позиции, которая присуща ему и заставляет его испытывать отвращение, настоящую фобию перед парадоксом, представленным воображаемой любовью. Воображаемая любовь по своей сути причастна иллюзии, и г-н Фенихель испытывает ужас, видя такое обесценивание самой функции любви.
Что же такое любовь, участвующая в качестве воображаемой пружины в анализе, — вот, собственно, в чем состоит вопрос. Ужас Фенихеля дает нам сведения о субъективной структуре обсуждаемой фигуры.
Итак, мы для себя должны наметить структуру, связывающую нарциссическое отношение, функцию любви вообще и перенос, в его практической эффективности. Есть разные способы помочь вам сориентироваться в двусмысленностях, встречающихся, как вы уже заметили, на каждом шагу в аналитической литературе. Я намерен предложить вам новые категории, вносящиеосновные различия. Это не внешние, схоластические различия, которые можно проводить до бесконечности, противопоставляя одну область другой, умножая разделения и вводя все новые дополнительные гипотезы (ведь в этом и состоит такой метод продвижения). Такой метод, конечно, позволителен, но я, со своей стороны, стремлюсь к прогрессу в понимании.
Мы должны извлечь пользу из того, что подразумевают уже существующие простые понятия: ведь заниматься бесконечным их разбором — что к тому же уже было проделано в замечательной работе о понятии переноса — не в наших интересах. Я предпочитаю оставить понятию переноса его эмпирическую целостность, заметив при этом, что оно многозначно и одновременно задействовано в различных регистрах: символическом, воображаемом и реальном.
Это не три поля. Даже в животном царстве легко увидеть, как применительно к одним и тем же действиям можно выделить функции воображаемого, символического и реального на том основании, что они не относятся к одному порядку отношений.
Существуют различные способы введения понятий. То, как делаю это я, имеет свои границы, как и любое догматическое изложение. Однако положительной стороной моего способа является его критичность, т. е. то обстоятельство, что задействуется он в тот момент, когда эмпирические усилия исследователей сталкиваются с трудностями использования уже существующей теории. Вот почему так интересен путь комментария.
Д-рЛеклер начинает чтение и комментарий первых страниц 'Введения в нарциссизм'.Лякян прерывает его.
Лакан: Сказанное Леклером совершенно справедливо. Для Фрейда существует связь между вещью х, перешедшей в плоскость либидо, и отводом либидо от внешнего мира, характерным для ранних слабоумий, — что нужно понимать в самом широком смысле. Подобная постановка проблемы порождает серьезные трудности в аналитической теории — в том виде, в каком она сложилась на данный момент.
Чтобы понять смысл сказанного, нужно обратиться к 'Трем очеркам по теории сексуальности', к которым отсылает наспонятие первичного аутоэротизма. Что такое аутоэротизм, существование которого предполагает Фрейд? Речь идет о либидо, которое конституирует объекты интереса и распределяется путем отвлечения от действительности, путем удлинений, своего рода ложноножек. Именно начиная с такого либидинального инвестирования субъектом происходит его инстинктивное развитие и вырабатывается его мир в соответствии с его собственной инстинктивной структурой. Эта концепция не представляет трудности, поскольку Фрейд, скорее, оставляет за пределами механизма либидо все, что относится к другому регистру, нежели желание как таковое. Регистр желания является для него понятием, включающим конкретные проявления сексуальности в широком смысле — основным отношением, поддерживаемым животным существом с Umwelt, его миром. Итак, вы видите, что это биполярная концепция: с одной стороны, либидинальный субъект, с другой — мир.
И, как прекрасно понимал Фрейд, эта концепция многое потеряла бы при чрезмерном обобщении понятия либидо, поскольку в таком случае оно становится нейтрализованным. Более того, вполне очевидно, что понятие либидо не привнесло бы ничего, существенного в разработку явлений невроза, если бы либидо функционировало подобно тому, что г-н Жане назвал функцией реального. Напротив, весь смысл либидо как раз в том, что оно отличается от реальных или реализующих отношений, от всех функций, которые не имеют ничего общего с функцией желания, от всего, что касается отношений собственного Я с внешним миром. Из всех прочих регистров оно относится лишь к сексуальному и не затрагивает, например, области питания, ассимиляции, голода, в той мере в какой он служит сохранению индивида. Если либидо не выделять из совокупности функций сохранения индивида, оно потеряет всякий смысл.
Итак, при шизофрении происходит нечто, полностью нарушающее отношение субъекта с реальным и поглощающее содержание вместе с формой. Тут же возникает вопрос, не заходит ли либидо гораздо дальше того, что было установлено исходя из сексуального регистра как центрального организующего узла. Вот где начинается проблематичность теории либидо.
Теория либидо представляет столько трудностей, что даже ставится под сомнение. Я покажу вам это, когда мы займемся анализом фрейдовского комментария текста, написанного президентом Шребером. Как раз в ходе данного комментария Фрейд обращает внимание на трудности, связанные с проблемой либидинального инвестирования в психозах. И тогда он употребляет довольно двусмысленные понятия, что позволило Юнгу сказать об отказе Фрейда определять природу либидо единственно сексуальностью. Юнг, безусловно, поторопился сделать этот шаг, вводя понятие интроверсии — понятие, употребляемое им ohneUnterscheidung, без всякого различия. И Юнг приходит к расплывчатому понятию психического интереса, смешивающему в одном регистре то, что относится к порядку сохранения индивида, и то, что принадлежит порядку сексуальной поляризации индивида в его объектах. Остается лишь некоторое отношение субъекта к себе самому, которое Юнг приписывает порядку либидо и где речь для субъекта идет о самореализации в качестве индивида, наделенного генитальными функциями.
С этих пор аналитическая теория стала открыта нейтрализации либидо, заключавшейся в утверждении, с одной стороны, что речь идет о либидо, а с другой, — что имеется в виду, простонапросто, свойство души, строительницы собственного мира. Эту концепцию отличить от аналитической теории крайне трудно, поскольку идея Фрейда о первичном аутоэротизме, исходя из которого постепенно устанавливаются объекты, почти тождественна в своей структуре теории Юнга.
Вот почему в статье о нарциссизме Фрейд возвращается к необходимости различить эгоистическое либидо и сексуальное. Теперь вы видите одну из причин, побудившую его написать эту статью.
Решение этой проблемы было для него крайне сложным. Проводя различие между двумя либидо, на протяжение всей статьи он постоянно возвращается к идее их равноценности. Как можно провести строгое различие между двумя терминами, если сохранять понятие об их энергетической равноценности, т. е. если полагать, что либидо возвращается эго настолько, насколько оно отводится от объектов? Вот в чем заключается вопрос. Исходя из этого Фрейд принужден был рассматривать нарциссизм как вторичный процесс. Единицы, сравнимой с собственным Я, не существует от рождения, nichtvanAnfang, изначально не представлено в индивиде, и Ich предстоит установиться в развитии entwickeinwerden. Аутоэротические же влечения, напротив, присутствуют с самого начала.
Те, кто уже немного свыкся с моими построениями, увидят, как эта идея подтверждает полезность
