— И все же вы ошиблись, — более спокойным тоном сказала я. — Я не такая как вы. Возможно, во мне есть что-то от Китчестеров, как-никак мы одна кровь. Но я другая.
— Да, в тебе есть душа, — устало просипел дед. — Невинная и бескорыстная. Дамьян разглядел ее и возжелал больше, чем груду никчемных камней. Наверное, он прав. Я же остался один на один с этим древним монстром. Китчестер умрет вместе со мной.
Наступило молчание. Старик напрягся, вновь закрыв глаза, будто прислушивался к отголоску своих слов, не совсем понимая, что только что произнес. Силы его давно иссякли. Ему все тяжелее давалось бодрствование и, по-видимому, хотелось только одного — забыться.
— Я лучше пойду, — сказала я. — Я вас утомила.
Он положил мне на плечо иссохшую руку с птичьими пальцами и сжал с удивительной для ослабленного болезнью старика силой. Он не собирался сдаваться.
— Останься здесь, Роби. Ты все, что у меня есть… Китчестер и ты…
Я почувствовала в себе сопротивление, но он был старым и больным, и все-таки он повелевал, и я позволила ему это.
Когда я вошла в свою комнату, я увидела, что запирать дверь не понадобится. У окошка, опершись локтями в каменный подоконник и подперев подбородок кулаками, стояла Жаннин.
— Мы тебя ждали, — сказала она вместо приветствия. — Старик не хотел помирать без тебя.
— Он не умрет, — грубо бросила я.
— Но врач сказал, надежды нет. Мы все как на иголках. Леди Редлифф уже отдала некоторые распоряжения насчет похорон.
— Не слишком ли она торопится?! Он борется, — отрезала я. — Жаннин, чего вы хотите? Ведь вы не просто так сюда зашли?!
Она широко раскрыла глаза, сиявшие искренностью и сердечностью, но я не слишком им доверяла. Несколько секунд женщина обдумывала ответ. Наконец, произнесла:
— Ты должна переубедить моего сына.
— Переубедить в чем?
— Отказаться от этой шальной мысли с документами! — выпалила Жаннин и сцепила в кулак руки. — Из-за этих чертовых бумаг, что он подписал, мы лишились всего! Теперь он не сможет владеть Китчестером! И все из-за тебя! Я никогда не думала, что мой сын окажется таким простофилей. Похоже, он свихнулся! Ты обязана переубедить его! Ведь ты сама столько раз заявляла, что тебе не нужен замок. Ты имеешь влияние на него, мы все прекрасно в этом убедились. Так воспользуйся им! Ты же не хочешь, чтобы мы, по твоей милости, оказались на улице, когда замок перейдет к Элеоноре!
— Я не сделаю ничего подобного, миссис Клифер. — отчеканила я не своим жестким голосом. — Дамьян так же своеволен и упрям, как и мой дед. Недаром граф питает к нему большую приязнь, чем питал к своему собственному сыну. Дамьян не отступится от своего решения, даже если я встану перед ним на колени, чего я, естественно, делать не собираюсь.
— Ты бессердечная, — воскликнула Жаннин и заломила руки на груди. — Тебе нет совершенно никакого дела до чужого горя!
Она проскочила мимо меня, обдав сладким ароматом ванили и сдобы, и выскочила в коридор, при этом столкнувшись и чуть не сбив с ног Джессику, оказавшуюся в столь неудобном месте, как раз рядом с моей дверью. Что это — случайность? Или же мисс Рассел, как истинный секретарь, обязала себя вникать во все дела, что свершаются под крышей дома ее работодателя? Мы обменялись с ней взглядами. В моем — враждебности было не меньше, чем в ее.
А на следующий день пропал Мэтью Уолтер.
ГЛАВА 37
— Найтингейл, ты не видела мистера Уолтера?
Жаннин на цыпочках вошла в комнату деда и, прикрыв скрипнувшую дверь, застыла на пороге, вцепившись пухлыми пальцами в изогнутую в виде розы медную ручку. Ее лоснящийся лоб, похожий на катыш мягкого сливочного масла, прорезала тревожная морщина.
— Нет, только вчера во время ужина, — отозвалась я шепотом. Дед спал, беспокойно постанывая и покряхтывая во сне. С утра он чувствовал себя немного лучше, похлебал куриный бульон и после даже выдал какой-то анекдотец времен своей молодости. Но доктор снова и снова повторял, что не знает, стоит ли доверять этим обнадеживающим признакам.
— А в чем дело? — властно осведомилась леди Редлифф.
— Мистер Уолтер пропал, как сквозь землю провалился, — всплеснула руками Жаннин. — Эллен сказала, что он не ночевал в своей спальне. Я опросила всех, но никто не знает где он. Бедняжка страшно обеспокоилась. А в ее состоянии нервическая паника крайне не желательна!
— Это ее обычное состояние, и она всегда в панике! — высказала Элеонора и присовокупила. — Пора бы уже привыкнуть к ее мифической инвалидности!… А его вещи на месте или пропали вместе с ним? Мало кому не опротивеет вид моей дочери. Не много же радости жить бок о бок с выходцем с того света!
— Все на месте. И его книжечка…без нее он бы не…он бы не ушел без нее.
— Да тебя никак всю трясет! — заметила старуха с сарказмом. — Эллен беззастенчиво глупа! Как я вижу, некоторым от этого польза. И не смей отпираться, милочка! Но меня абсолютно не заботит с кем из прислуги муж моей безмозглой дочери крутит амуры… Ты хотела что-то сказать, Жаннин? Или тебя покоробило слово 'прислуга'? Не думала, что ты до сих пор находишься в безмятежном неведении относительно своей роли в Китчестере… Найтингейл, твоя помощь мне не требуется. Сходи к Эллен и узнай в чем дело. Главное, постарайся привести ее в чувство. Я не в силах выдержать еще и ее затяжные приступы.
— Вы намереваетесь довериться мне? Помнится, в прошлый раз вы были недовольны моим посещением Эллен.
— А разве есть выбор? Мисс Рассел уехала по моему поручению в Солсбери. Я же не ожидала, что мой размазня-зять создаст нам проблемы.
Закрыв книгу, я положила ее под подушечку на стул, и, прежде чем выйти, подошла к старику. Он спал. Но его истрескавшиеся губы непрерывно шевелились, как будто во сне он вел с кем-то оживленную беседу. Над кроватью повис тяжелый запах кислятины, исходивший из стоявшей на тумбе оловянной плевательницы, в которую дед отхаркивал мокроту. Там же лежала и вишневая трубка, набитая крепким табаком. Курить старику было строго запрещено, и он довольствовался тем, что во время бодрствования частенько подносил трубку к своему грушевидному носу и вдыхал вожделенный табачный дух.
Жаннин вызвалась проводить меня. После гнусных нападок Элеоноры деланное радушие на ее лице сменилось страдальческой гримасой, по всей видимости, не мнимой. Как только мы скрылись от свинцового взгляда старухи, женщина привалилась к стене и запричитала, жалуясь на несправедливость обманщицы- судьбы. В конце концов, фейерверк слов и эмоций сменился неиссякаемым потоком слез, которые Жаннин судорожно растерла на пухлых щеках.
Мне было и жаль ее, и в то же время я гадала об ее истинном облике. Вполне возможно, что сейчас передо мной была убийца. И тогда ее щедрые слезы были не чем иным, как блестящей и, несомненно, лучшей частью продуманной игры. Без сочувствия в голосе я напомнила ей о мистере Уолтере. И миссис Клифер, шмыгая носом, поплелась за мной.
— Я просто старалась всем угодить, — призналась она, доверительно косясь на меня. Слезы уже высохли и лишь красноватые следы на припухших щеках свидетельствовали о недавней сцене. — Я смирилась с участью бедной родственницы, и всеми силами старалась терпеть и угождать, чтобы заслужить одобрение… Я делала все, что они требовали! И даже больше! Старалась, чтобы всем было хорошо… Но так и осталась приживалкой! А какая-то мисс Рассел, бесстыжая гадюка, пользуется в этом доме большим уважением, чем я… Я ненавижу их всех! Я так мечтала, что, когда Дамьян станет хозяином, я хорошенько намылю их спесивые рожи… А теперь… теперь старику осталось недолго, и как только он преставится, нас вышвырнут отсюда. Обратно в грязь, обратно в клоповник…
