Через небольшую паузу он осторожно заметил:
— Ты так проникновенно говорила о Китчестере. Уверен, ты изменила свое решение!
— Вы ошибаетесь.
— Ты еще не распрощалась со своим капризом, упрямая девчонка!
— Это не каприз, граф! Я не понимаю, почему вы вдруг хотите пойти на такой неразумный шаг. Вы поете дифирамбы Китчестеру и уверяете, что все делаете во благо замку, хотя сами понимаете, что Дамьян был бы куда лучшим владельцем, чем я! Скажите честно, почему вы настаиваете? И не пичкайте меня разговорами о долге. Для вас самого это всего лишь возвышенная чепуха, которой можно пренебрегать, если она противоречит вашим интересам.
Старик улыбнулся, и его улыбка мне не очень понравилась. Как будто он слишком многое принимал как должное, как будто считал, что я в любом случае приму его сторону и что если он достаточно выждет, я стану на его точку зрения.
— Так надо, Роби! И прими это… Да, я могу аннулировать документы, где восстанавливаю в правах сына, и все останется так, как было все эти двадцать лет. У меня не будет сына, не будет законной внучки и не будет наследника! Тогда я усыновлю Дамьяна и напишу завещание на него. Но…это не то, чего я хочу! Я буду ждать твоего согласия сколько угодно, до самой смерти, если на то пошло. Я должен искупить свою роковую ошибку и то, что слишком долго не признавал ее. Я знаю, как сделаю это! Когда-нибудь ты скажешь 'спасибо' за то, что я был терпелив и настойчив.
Что-то странное звучало в его словах, какое-то скрытое лукавство непонятное мне. Мне это не нравилось. Не зная, что задумал дед, я стала настороженно относиться к его словам. От старика можно было ожидать любой выходки!
Я легла на траву, перевернувшись на живот и подставив руки под подбородок, устремила взор на замок. Как я вижу Китчестер? В одном граф прав, сейчас я вижу его совсем по-другому, чем в те дни. Тогда он был для меня чем-то нереальным, дивным видением на ничем непримечательном английском лугу. Сейчас же… Мои чувства были противоречивы.
Замок меня околдовывал. И тревожил. Днем меня все очаровывало в нем, захватывало даже то, что я нередко терялась в лабиринтах комнат и коридоров и долго плутала, пытаясь найти дорогу. Но в сумерки, стоило мне остаться одной, я, стыдно в этом признаться, начинала поминутно озираться и оглядываться. А в последнее время мне стало казаться, что я слышу у себя за спиной тихие, шелестящие шаги, подкрадывающеся ко мне. Мне чудилось, что меня толкают в какой-то опасный водоворот, который поднялся на поверхность с моим появлением в замке. Даже стены могли в любой момент сдавить меня и заключить в прохладном мраке, словно в тюрьму. Я встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Ничто не удерживало меня. Я была абсолютно свободна и могла уйти отсюда, когда пожелаю. Было глупо чувствовать, как по спине ползут мурашки, будто я должна была чего-то бояться в Китчестере.
В конюшне я увидела Дамьяна. Вместе с Леми он чистил Соловья. Точнее мальчишка стоял перед мордой жеребца, кормил его яблоками и самозабвенно о чем-то лопотал. А Дамьян натирая замшей лошадиный бок, с серьезным видом слушал его, вставляя краткие замечания, приводившие Леми в состояние бурного экстаза, и он лопотал с еще большим энтузиазмом. Заметив меня, мальчик замахал мне, но остался на месте, важно просовывая между крупными зубами коня кусок яблока. Кучер сидел на ящике у стола и точил нож, при моем появлении он поднялся и поклонился. Конюха не было видно, наверно поэтому, Леми так спокойно вертелся возле Дамьяна.
— Не хочешь к нам присоединиться? — пряча улыбку, спросил Дамьян, скосив глаза на рыжего паренька и подмигнув мне.
— Думаю, вас и двоих на одного Соловья хватает! — промолвила я, но все же подошла послушать, о чем таком самозабвенном разглагольствует Леми.
— Ты знаешь, оказывается наш мистер Стоун, — Дамьян чуть поклонился мальчишке, чем привел того в шоковое состояние, — намерен в будущем стать самым лучшим конюхом! И это еще не все, он хочет учиться тренировать лошадей и в будущем работать ни где-нибудь, а в самих королевских конюшнях! Устремленный сорванец, не находишь? В нем не только интерес к делу, но и отличное понимание… э-э… предмета…
— А вам правда-правда интересно? — подняв на собеседника умоляющие глаза, выдавил рыжий паренек, не в силах совладеть со счастьем от собственной значимости в глазах этого приятнейшего человека.
— Ну разумеется, — без колебания отозвался Дамьян. Это утверждение окончательно лишило Леми способности выражать вслух свои мысли, и он блаженно засопел, устремляя победные взоры на кучера, который к несчастью, не разделял мнения мистера Клифера и оттого не выразил какого-либо достойного уважения к успеху мальчика.
Я вышла из конюшни, размышляя о той новой стороне, что открылась мне в Дамьяне. Когда он говорил о Леми, я ощутила в его словах искорку гордости за мальчика, и это поразило меня. Он не смеялся, не издевался, а самым серьезным образом восхищался маленьким, дерзким, но смышленым пареньком. Однако уже вечером, это светлое впечатление, что вызвало во мне его отношение к мальчику, померкло, уступив место горькому разочарованию.
Еще не было полуночи, когда я решила сходить в библиотеку и взять новую книгу. Свифта я закончила, а те книги, что привезла с собой из Сильвер-Белла, были зачитаны до дыр и сейчас лежали на дне сундука. Для моего таинственного визитера, который с завидной регулярностью подкрадывался к моей двери по ночам, время было еще раннее. Сегодня я решила, что не струшу, возьму себя в руки и в тот момент, когда он будет стоять у двери, распахну ее, встретив лицом к лицу. Эта личность меня очень интересовала. Кто и зачем играет со мной в эти непонятные игры? Что ему надо от меня? Ведь неспроста он каждую ночь совершает вылазки к моей комнате!
Накинув халат, а сверху шаль, я взяла подсвечник, весьма удобный — с высоким стеклянным колпачком, защищавшим огонек от сквозняка, и вышла в коридор. Я быстро пересекла узкую тропинку между башнями, войдя в главный дом и, преодолев множество коридоров, оказалась в библиотеке. В первый момент я не обратила внимания, что из настольной лампы, которая была занавешена то ли покрывалом, то ли шалью, отбрасывая неясное пятно на темно-зеленые портьеры, мерно струился мягкий таинственный свет. Я подошла к книжному шкафу, к тому, где стоял Свифт, и, встав на цыпочки, засунула книгу на полку. Раздумывая над тем, что почитать, я двинулась вдоль ряда шкафов, ведя пальцами по книжным переплетам. И вдруг я увидела их!
Они были почти у самого окна, скрытые столом и опрокинутыми стульями. Против воли, будто меня что-то неудержимо тянуло, я приблизилась к столу. Они не замечали меня, да и вряд ли им было дело до того, что творится вокруг. Боясь дышать, я не сводила с них глаз. Ослепительная мысль молнией пронзила меня — что я тут делаю?! Господи, что я тут делаю! Зажав рот рукой, боясь, что слова, полные отвращения к себе, вырвутся из меня, словно бешенные псы, сорвавшиеся с цепи, я стала осторожно отступать. И в этот момент взгляд мой упал на лицо девушки. Все это время оно было в тени, и я не могла разглядеть его, теперь же, когда я отступала, неяркий свет от лампы упал на нее. И я замерла, опешив. Широко раскрытые глаза Джудит, а это была именно она, а не Джессика, как я думала, уставились на меня. Они кричали, вопили, умоляли меня! С ошеломляющей явственностью я поняла, что происходит в этой комнате! Руки Дамьяна шарили по телу девушки, без усилий разрывая плотную ткань платья. И в следующий миг остервенелая, слепая ненависть обуяла меня. Не знаю, как, каким-то чудом, я заметила на столе брошенную куртку, а на ней — его излюбленный хлыст. Инстинктивно, совершенно не соображая, что делаю, я схватила его. Истертая кожа будто обожгла пальцы. Я ненавидела этот хлыст точно так же, как ненавидела его хозяина. Всей душой! Ненависть сдавила грудь. И я, вскрикнув, ударила…Ярость настолько сильная охватила меня, что из глаз брызнули злые слезы, а рука не дрожала, нанося удар за ударом. Прежде чем Дамьян вскочил на ноги, я с каким-то торжествующим злорадством успела заметить, как на его светлой льняной рубашке проступили красные полосы. Зарычав, он бросился ко мне, вырвал хлыст, оставляя на ладонях жгучие следы содранной кожи, и замахнулся на меня. Удар пришелся на плечо. Но не такой сильный, как можно было ожидать. Он замахнулся вновь, но я не отступила, не сделала попытки закрыться. Безумно долгий миг мы прожигали друг друга уничтожающим взглядом. Но вот, отбросив хлыст, Дамьян хрипло расхохотался. Он был пьян. Я с омерзением взглянула на него. Все отдала бы, чтобы в этот миг у меня в руках оказалась шпага! С каким бы превеликим наслаждением я проткнула его черное
