— Почему ты мне ничего не говорила?
Демм сидел на коленях напротив меня. Сделав вид, что поправляю челку, я начала вытирать слезы.
— Ты о чем? — постаралась сказать веселым тоном, но на последнем слове голос дрогнул.
Его лицо было ошарашенным. Кончиками пальцев он дотронулся до моей щеки. Жест был настолько неожиданным, я вздрогнула и от этого прикосновения, и от необычайного тепла его кожи.
— Ты хорошая актриса. Вот только забыла вытереть здесь… Почему ты скрывала, что тебе было так плохо?
«Он тоже умеет читать мысли?» — с ужасом подумала я и озвучила свою догадку.
Демм чуть удивленно покачал головой.
— Ты говорила вслух. Разве ты не знала?
Вот теперь знала… Я зажала рот рукой. Ну почему я раньше так не сделала? Настолько личное не должно было достигнуть чужих ушей.
— И давно я говорила? С какого момента?
— Разве это важно?
Кроме всего, в его глазах поселилась боль. Нет, невыносимо разделять свою боль с другим человеком. Тем более с ним. Слишком сильное понимание встречает она в ответ.
Я отвернулась. Не хочу видеть.
— Для меня важно, — прошептала я.
— Ты сказала, что я разрушил своим появлением твою жизнь. Что… — теперь боль отражалась в голосе. — Алекс, я понял, что ты… умерла…
Пальцы мелко задрожали.
Умерла… да, ты понял правильно. Мое существование пресеклось. Я умерла на пороге между сном и явью.
Я кивнула. Не надо, чтобы он слышал мой голос. Он итак слышал предостаточно.
— Как это случилось?
Я пожала плечами, как будто случившееся было несущественным.
Придется говорить. Надо сделать так, чтобы он не догадался, насколько мне было больно. Но врать я не хочу.
— Меня избили.
— Кто?? — зарычал он. Столько ненависти… почему он так реагирует?
— Я их не знаю.
Демм вцепился другой рукой мне в плечо.
Мне вдруг стало смешно. Неужели он собирается им мстить? Что-то острое проткнуло ткань двух кофт и царапнуло кожу.
— Больно…
Это «что-то» мгновенно убралось вместе с рукой Демма.
— Прости… я… потерял контроль, — он замолчал. Это молчание тяжелыми волнами накатывалось на меня. — Было больно… умирать?
Слово «умирать» он произносил как-то осторожно, словно думал, что оно может ранить меня.
«Глупый», — подумала я с некоторой нежностью.
— Нет. Я уснула. — Даже односложные ответы нелегко произносить обыденным тоном. Когда же он перестанет меня терзать?
— Откуда ты знаешь, что умерла? Может ты просто…
Тут я не выдержала. Оттолкнув его руки, я посмотрела ему прямо в глаза и закричала:
— Что просто?? Уснула? Ты ничего не понимаешь. И никогда не поймешь, как страшно принять правду, что ты умираешь… И пусть я хотела умереть, но не так, без боли!!
Перестань… прекрати так смотреть на меня. Почему ты такой? Почему твои глаза отражают мои чувства? Ты никак не поймешь, что мне от этого еще больнее! Это невыносимо!!!
Я закусила губу. Наверно, я выгляжу как образец жалкости и ничтожности. Презираю это тело за слабость.
Меня резко дернуло вперед, нос въехал в знакомо пахнущую рубашку. Руки с силой прижали к твердому горячему телу.
Демм… обнял меня?
Я опешила.
Тепло его тела отогревало озябшую душу. И хоть горечь и боль остались на месте, они не так сильно жгли меня, отошли на второй план, уступая место необычайному спокойствию.
Дура, стоило ему обнять и ты тут же разомлела… слабое и никчемное существо.
Тепло и его потрясающий запах окутали меня, руки обнимали мои плечи, напряженная голова лежала на моей макушке. Он как будто окружил меня.
Но все же, как же давно я хотела оказаться так близко к нему…
— Ты ведь больше не исчезнешь? — тихо шепнул Демм.
— Нет. Обещаю, — шепнула я ему в рубашку.
А в голове внезапно зазвучал совсем детский голосок:
И вторил ему другой, наполненный уверенностью голос:
Два голоса — мальчика и маленькой девочки.
Мое… утраченное воспоминание?
Сколько мы просидели вот так? Кто знает…
Зачем считать время, когда совсем не хочется, чтобы оно уходило.
Но тут я вспомнила о своих размышлениях. Все спокойствие пропало. Меня снова начали мучить эти вопросы.
Словно что-то внутри меня требовало поскорей, без промедления узнать правду. Ну почему именно сейчас?? А моему разуму все равно — чуть успокоилась, и он опять за свое.
Высвободив нос, но стараясь больше никак не двигаться, я начала издалека:
— Демм, вчера приходил странный нечеловек.
— Ты уже успокоилась? — Он словно не слышал вопроса.
— Э-э-э, да, но…
— Тогда помолчи, — прозвучало, как приказ.
Он снова устроил голову на моей макушке.
Почему он так старательно увиливает? Что такого страшного он скрывает?
Так… с меня довольно.
Поднырнув под его руку, и таким образом освободившись, указательным пальцем ткнула его в лоб.
— Попрошу вопросы мои не игнорировать. Вы, товарищ, расскажите все здесь и сейчас, и отговорки «завтра», «потом» или «не сейчас» категорично не принимаются, — я повертела пальцем. — Товарищу все ясно?
Демм расхохотался.
— Что смешного я сказала? — я вопросительно выгнула бровь, искренне не понимая причину его смеха.
— Нет, ты невыносима… — простонал он. — Такое ощущение, что у тебя в одном месте свербит моторчик, не дающий настроению продержатся и минуты. Только ты за десять минут успеешь погрустить, поорать, позлиться и после всего еще и шутить; и главное, от чистого сердца… определенно, с тобой
