нет, это невозможно!.. Я знаю всё об этом мире…
— Ты не можешь знать всего, — слабо улыбнулся Он. — Ты не Бог.
— Вот это точно. Я об этом знаю и не скрываю этого. А ты говоришь что-то нелепое и богохульное… И платишь за это. Именно за это, а не за «грехи людские». Ты совершаешь святотатство и платишь за него. Вот потому я и ненавижу тебя. Ты не просто лжец, ты — лжец, вселяющий беспочвенную надежду. Тебе нет места в этом мире! Ты говоришь, что ты знаешь всё? Тогда загляни в будущее! А если не можешь, то я сам расскажу тебе. Ты хочешь, чтоб твоё учение принесло людям свет?! Не будет так! На протяжении веков — веков! — твоим именем и под видом твоего учения будут пытать и убивать неугодных и непонятных. Люди не смогут понять этого учения и будут извращать так, как видят и понимают, и так, как хотят видеть и понимать… Они будут толковать его по-своему и драться между собой за правильность именно своей версии. И одни твои последователи будут убивать других твоих последователей. Сжигать, распинать, расстреливать… А для начала те, кто не верит в твоё учение, будут убивать тех, кто в него верит. Все смешается в одной кровавой бойне, которая затянется на много столетий… Ты видишь это сквозь века? Нравится ли тебе это? Но это, наверное, слишком далеко для тебя. Вернемся ближе, к тем, кто получил эти знания непосредственно от тебя. Что они получат от этого лично? Благо? Добро? Любовь? Нет! Они все погибнут! Все, до единого! Хочешь узнать — как? С кого бы начать?.. Вот!.. Иуда из Кариота, тот, кто был отвержен людьми с детства и воспитывался как трус и ненавистный. Ты дал ему немного тепла, и он привязался к тебе, как собачонка. Ещё бы: его никто никогда не любил и даже доброго слова не молвил в его сторону. Он был слаб душой, но он готов был на всё ради тебя… Так что же он вынужден был сделать? Он вынужден был исполнить слова Писания и предать тебя на мучения и смерть! А ведь даже этот недалёкий человек понимал, что будут говорить о нём в веках, как будут смотреть на него и враги, и друзья… Друзья… Они, твои ученики, не любят друг друга, спорят, боятся, пытаются занять возле тебя место получше и не понимают тебя… Они первые осудят его. Осудят со злостью людей виноватых, бежавших от тебя в минуты беды, отрёкшихся от тебя. Злость на себя они обратят в злость на него и, не умея смотреть в корень исполнения пророчеств, с удовольствием очернят его имя, увековечив его в своих легендах. А ведь понять его поступок, сравнив с пророчеством, которое ты хочешь исполнить, не так уж и сложно. Раз там написано: «Даже человек мирный со мной, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту», так что он должен был сделать? Сказано: «за тридцать сребреников», так сколько он должен был взять у них? Или он никогда не читал вашу главную книгу, сделав это по незнанию? Да, он продолжит то, что должно осуществиться и дальше. Он бросит эти деньги в лицо первосвященникам, в храме, но там не сказано, что он сделает дальше. Он не сможет больше нести эту ношу, не сможет больше жить среди тех, кто ненавидит его и не понимает. Он повесится! Пойдет и удавится!.. Хорошенькая плата за исполнение того, что должно свершиться! А мать твоя? Ты не оставил ей никакого будущего. Подумал ты о ней? О той, что заботилась о тебе, пока ты был мал? О той, которая поверила тебе и следовала за тобой? На кого ты оставил её?! На какое существование обрёк?! Кто будет заботиться о ней, когда тебя не станет? Об этом ты подумал?! А остальные твои ученики?.. Их тоже ждёт страшная участь. Симеон, именованный Петром, будет распят вниз головой, Андрей — распят на кресте, как и Симон, по прозвищу Кананит, «сыны Громовы» — Иаков и Иоанн… Иаков будет обезглавлен Иродом, а твоему любимому ученику Иоанну зальют горло расплавленным свинцом. Иаков будет сброшен с крыла храма Соломона, Иуда, по именованию Леввей, будет предан мученической смерти в Персии. С Варфоломея сдерут кожу. Фому убьют стрелой из лука… Да и других ждёт не лучшая участь, нет смысла все перечислять… Нет, есть! Я забыл ещё одного персонажа этой истории. Та, которая любит тебя не только «возвышенной», но и «простой» земной любовью. Мария из Магдалы, по прозвищу Магдалина. Та, которая сейчас плачет о тебе за этой стеной, та, которая, в отличие от твоих учеников, не побоится пойти за тобой и на Голгофу, и к гробнице… Что будет с ней? Её побьют камнями. Насмерть… Вот и всё, что принесет твоё учение. Потом пройдут века, и из памяти людей сотрутся эти дни. Вся эта история будет казаться не больше, чем красивой сказкой, и даже в самом твоём существовании будут сомневаться… Нет, я плохо сказал. Они будут уверены, что ты — миф, фантазия, легенда. Что тебя — не было. В существовании Сократа сомневаться не будут, в существовании Платона — не будут, Гомера запомнят, а ты… Ты — миф, быль… В тебя перестанут верить…
— Я предупреждал Своих учеников обо всём, что ты говорил. — Он с трудом приподнялся и сел, привалившись спиной к стене, но тут же сморщился от боли и отодвинулся. — Они знают это и, когда укрепятся духом, пойдут и на это, чтобы нести людям истину… Знаю Я и о распрях, и о жестокостях, и о войнах, и о гонениях. Я говорил обо всём этом… Но те, кто поверит в Меня, поверят в то, что я принес истину, — спасутся. Не весь мир погибнет, а только палачи, убийцы и прочие враги рода человеческого… Они останутся во власти твоей, и ты уничтожишь их… А тебя Я хочу попросить… Потом, когда-нибудь… Напиши то, что было сокрыто от всех остальных… Пусть кто-нибудь найдёт это и раз несет по свету. Пилат и Иуда… Они не так уж виноваты… Я не могу ненавидеть их. И не хочу, чтоб люди воспылали злобой к ним… Я вообще не хочу, чтоб в людских сердцах жила злоба… Они ведь просто не знают, не понимают, не ведают, что творят… Ты напиши, и пусть найдут…
— Ты понимаешь, кого ты просишь?! Ты, наверное, сошел с ума от боли и страха?! Я?! Ты просишь меня это сделать?! Меня?!
— Так будет, — тихо сказал Он. — Ты напишешь… И ещё… Не суди ты их только по закону. Закон изменился, наполнившись любовью… Отец может наказать ребенка во вразумление, но делает он это по любви, а не по закону… Так и с людьми… Это тяжело, я знаю… Все уходят к Отцу, а ты остаешься… Годы, столетия, века… Но ты — князь этого мира… Не дай ему погибнуть… Убереги его от последнего, рокового шага самоуничтожения… А Я принесу им любовь… Через войны и мор, через голод и распри, через жестоких правителей и лживых проповедников будет светить им и Вера, и Надежда, и Любовь… Их не уничтожить. Нет такой силы. Нет и не будет. Любовь сильнее всего.
— Ты — безумец, — с каким-то странным страхом прошептал Петроний. — Ты — безумец… Безумец…
— Ты знаешь, что это не так, — струйка крови стекла из уголка Его разбитого рта и запеклась в бороде. — Не будь жесток… Будь справедлив…
— Я всегда справедлив, — с горечью и достоинством ответил Петроний. — Я лишь меч… Меч, наделенный волей и разумом. А они — яд, лишенный и воли, и разума. Они проливают его на себя самих, живут в этом и злословят о тех, о ком не знают ничего, но считают виновными в своих бедах… И всё же я не верю тебе, проповедник. Мне даже жаль тебя… Жаль как человека… Ты лучший из них. Может быть, таких никогда ещё не рождалось, и никогда больше не родится. По мужеству своему, доброте своей и мудрости своей ты стоишь целого мира… Мир не стоит тебя… Но то, что ты хочешь — невозможно! Ты не можешь быть Сыном Бога! Я-то это знаю… Знаю…
— Петроний, — окликнул его выходящий из дворца Пилат. — Прикажи солдатам поднять проповедника и вести его в башню Антионии, на Каменный помост. Я ещё раз попытаюсь убедить этих глупцов… Проповедник, ты должен помочь в этом мне и себе… Ответь им! Не молчи, когда тебя будут спрашивать. Ты понимаешь, что своим молчанием ты заставляешь меня отдать тебя на распятие? Только я имею власть спасти тебя, и я имею власть предать тебя смерти. Только я — твоё спасение. Помоги мне, сейчас должно решиться многое… Поверь: я искренне хочу спасти тебя и ищу возможность отпустить тебя… Я хочу этого, слышишь, странный человек?!
— Ты не имел бы надо Мной такой власти, если б это не было предопределено свыше… Не мучайся. Куда больше вины на тех, кто передал Меня тебе… Не защищай Меня, этим ты поднимаешь против себя имеющих власть в этом городе… Так должно случиться, и так случится.
— Никто не имеет власти больше меня! — повысил голос Пилат. — Я… О чем ты говоришь?! Мы жизнь твою решаем! Мы судим тебя, и вопрос стоит о жизни и смерти твоей, а ты заботишься о моей совести… Кто же ты, странный человек, который поселяет в душах смятение и сомнения? Кто ты, тревожащий совесть, когда делаешь то, что кажется привычным и правильным, но под обличением голоса твоего, отзывающегося в сердцах, оказывается ложно? Кто ты, который…
…Царь ваш!
— Распни его!
— Я слышу это от тебя? Гамалиил?! Ты, наиболее богобоязненный и уважаемый в своём народе человек, хочешь, чтоб я отдал на распятие Царя вашего? Ты просишь меня об этом?! К чему вы стремитесь
