— Да потому, что это в голове не укладывается, — ответил я. — Это же персонаж из легенд… Почти из сказок. С таким же успехом я могу предположить наличие Кащея Бессмертного…
— Да хоть лешего с русалочкой, — спокойно парировал Агасфер. — Это лишь форма. Древнегреческой экзотики при «царе-батюшке» было в России — пруд пруди, начиная от украшений и живописи и кончая архитектурными стилями и военными хитростями. Что у кудесника перед глазами было, в то он, не мудрствуя лукаво, субстанции и поместил. Или материализовал «по образу и подобию» — этого мы уже никогда не узнаем… Ну а со вторым ещё проще. Небольшого роста, шустрее и сообразительнее своего невольного напарника, имеет на ногах копытца и играет на свирели… Кто такой? Не задумываясь!
— Леший? — брякнул я и окончательно смутился.
— Почти, — улыбнулся Агасфер. — Недаром говорят, что «первая мысль всегда самая верная». Интуиция подчас понадёжней логики будет, потому как мыслительные процессы идут не «насильственно- мучительно», а естественно, без самозапутывания и напряжения… Во всяком случае в тех областях, где самая сложная и идеально отточенная логика — всего лишь примитив… Слышал что-нибудь о сатирах?
— В Эрмитаже на картинах видел, — припомнил я. — Тоже из «древнегреческой экзотики»…
— Видать, маг-то ценителем древности был, — сказал Агасфер. — Или их образы постоянно находились у него пе ред глазами. Картина или статуэтки…
— Барельефы! — догадался я. — Балкон дома, в котором была замурована книга, «поддерживали» какие-то скульптурные барельефы. Сто против одного, что это были изображения Минотавра и сатира!.. Хорошо хоть не Медуза Горгона, я и такие барельефы встречал…
В прихожей послышались торопливые шаги, и в комнату ворвался запыхавшийся Петров.
— Учитесь! — радостно заорал он, размахивая какими-то бумагами. — Два часа работы, а информации целый мешок! Знаете, кто эти два типа? На что угодно спорю, ни за что не догадаетесь.
— Поспорить с ним, что ли? — задумчиво спросил в пространство Агасфер.
— Не будем обижать наивного ребенка, — заступился я. — Никогда не спорь с профессионалами, сынок. Рискуешь остаться без порток… Сатир и Минотавр.
— Да, — разочарованно протянул Петров. — Уже знаете? А как?..
— Опыт не пропьешь, — заметил Агасфер. — Опыт, как и импотенция, приходит с годами… Беда только в том, что когда приходит опыт, уже наступает импотенция… Опыт у меня есть, а что толку?.. А ты как догадался об их облике?
— Пока девчата по моей просьбе копались в архивах, выискивая документацию о проживавших в этом доме за последние сто–сто пятьдесят лет, я созвонился с Москвой, куда отправлял шерстинки на экспертизу, и мне ответили, что они принадлежат животным: красно-коричневые — быку, серые — козлу. А потом мне принесли фотографию фасада дома, сделанную в 1915 году, на которой я и увидел барельефные изображения Минотавра и сатира… Я думал, что удивлю вас, — кисло признался Петров и тут же воспрянул духом: — Но кое-чего вы точно знать не можете! Весь этаж этого дома занимал до революции купец Стахов. Человек достаточно богатый, он большую часть своего состояния тратил на закупку старинных книг и манускриптов, ездил по странам, собирая информацию о всевозможных тайноведческих дисциплинах… Умер он в 1915 году, оставив после себя молодую вдову и двух дочерей от первого брака. Девочкам в то время было семь и девять лет.
— Это и объясняет причину, по которой он «законсервировал» книгу, — он не мог передать свои знания прямым наследникам по причине их малолетства, — сказал Агасфер. — Жена, конечно же, тоже «наследник», но если он был потомственным колдуном, а не любителем-самоучкой, то, естественно, хотел, чтобы его знания и архивы достались тем, в ком течёт его кровь…
— Тем более что, по всей видимости, «не все было благополучно в королевстве Датском», — подтвердил Петров. — Дело в том, что после его смерти жена быстро избавилась от падчериц, отдав их дальним родственникам их покойной матери. Родственники жили, мягко говоря, небогато, но именно это и спасло их во время Октябрьской революции. Что стало с женой купца Стахова, я не знаю, но потомков его дочерей мне удалось отыскать. Дело в том, что когда в России начались реституции — возвращение собственности бывшим хозяевам, — потомки Стахова потребовали вернуть им состояние прадеда, отнятое большевиками в 1917 году. Но так как в России возвращение собственности — дело редкое и закона о реституциях пока нет, то собственность возвращается преимущественно «потомкам» с «волосатой лапой», а родственники Стахова, не имеющие влиятельной поддержки в управленческом аппарате нынешней власти, компенсации, естественно, не получили. Правда, надо уточнить, что потомки Стахова разделились на две «ветви». Требование о компенсации выдвигали две сестры, живущие во Всеволожске, но есть и ещё одна «наследница» — их двоюродная сестра Михайлова Ирина Сергеевна, проживающая в Петербурге. Об этом я узнал, созвонившись с сёстрами Пархоменко. У меня назначена с ними встреча через полтора часа.
— Но ведь это уже полночь, — удивился я. — Не слишком ли позднее время для визитов?
— Я их тоже предупреждал, но когда они узнали, что речь идёт об их «дореволюционном» прадедушке, то не только согласились на столь поздний визит, но и сами настояли, чтоб я приезжал незамедлительно. Но, сказать по правде, чем-то они мне не понравились. Какие-то слишком алчные и скользкие. Минут двадцать мне рассказывали о том, кем бы они были и как бы замечательно жили, если б не «проклятые коммунисты», и как они, бедные, от них настрадались… А у меня почему-то сложилось впечатление, что если им отдать всё, что в семнадцатом отобрали, и компенсировать причинённый ущерб, то они зажили бы так, что… Скажем иносказательно: их «дореволюционный» предок, обладай он провидческим даром, тратил бы в своё время деньги не на книги, а на презервативы… Всё же тем людям, которые чего-то добились в жизни, нужно уделять гораздо больше внимания воспитанию своих детей, чем всем прочим. Я не согласен с поговоркой: «На детях гениев природа отдыхает», в её опровержение у меня есть множество примеров умных и талантливых династий, но вот вопрос воспитания… Им надо добиваться личного признания, а они прыгают с того трамплина, который подсунул им для удобства папочка. Если родители по-настоящему хотят счастья для своих детей, они позаботятся о том, чтоб их ребенок не жрал из золотого корытца, иначе вырастет привыкшая к дармовой роскоши свинья. Меня очень расстроила ситуация, когда дочь одного очень известного художника добилась возвращения ей дома, отнятого у её предков большевиками, и почти что сразу «толкнула» его «новым русским». Как распоряжаться своими вещами — её личное дело, конечно… Но привкус дерьма ощущается от того, что до возвращения ей этого дома в нём располагалась школа. Мне кажется, что её талантливый отец тоже пожалел бы, что в своё время не занимался сексом…
— Вот что правда, то правда, — согласился я. — «Семейная порука» у меня уже поперек горла стоит. Меня, офицера уголовного розыска, постоянно тыкают носом: вот этих разыскивай-сажай, у них заступников нет, а вот этих не трогай, у них папочки, ох, как высоко сидят!.. А мне хочется «разыскивать- сажать» как раз последних, потому что первые, когда воруют, делают это для того, чтоб не сдохнуть с голода. Не оправдание, но логикой я понять это могу. А вот «вторых» я не могу понять ни логикой, ни душой. Все их преступления стоят на жадности. Почему это у папочки есть деньги, а у меня только «тонна» зеленых в месяц?! Да это же не деньги! Я девочек красивых хочу, я за границу хочу, я шмотки от Кардена хочу! А не познакомиться ли мне с «нужными людьми» и не начать ли «наводить» на квартиры богатых папочкиных друзей?.. Но это «примитив», такой же частый и «естественный», как ставшие «традицией» в кругу этих прыщеватых «сыночков» изнасилования. Все это руководствуется примитивной логикой: не дают — возьму сам, в крайнем случае папочка простит и от всего «отмажет». Но куда хуже, когда своих «желторотых» отпрысков пристраивают на «тёплые» места, и эти выращенные в «оранжерейных» условиях недоросли начинают разваливать своим скудоумием те места, в которые их пристроили «по блату». Я с несколькими такими ребятами встречался. Они меня «как надо работать» учили. Начальники — обязанности такие… А как в телевизор, в политику, да в бизнес глянешь — плакать хочется. Единственное место, куда «блатному потомству» путь заказан — искусство. Пару–тройку клипов, фильмов или книг «состряпать» с помощью папиных связей и денег ещё можно, но зажратость и бесталанность в искусстве видна — как ни прячь… Пётр Петрович, а информация о «третьей сестре», живущей в Петербурге, была дана для «общего развития», или это намёк на то, что «разорваться ты не можешь, а потому топать мне незваным гостем к купеческому чаду с расспросами о прадедушке»?
— Умный мальчик, — ехидно улыбнулся Петров. — А главное — сообразительный. Сразу видно, что
