Он попросил меня прийти к нему.
Зачем я пошла?
Я хотела помочь Бену.
И еще?
Я хотела напустить одного из них на Линду.
Ага!
А что такого в Линде?
Она избалованная. Она гадко обращается со мной. Я ее не люблю.
А за что?
У нее есть мама, которая о ней заботится, а у меня Нет.
Ну вот, кое-что проясняется», — подумала Элейн.
И начала с другого конца:
«Почему я так обошлась с Эндрю?
Потому что я была зла на него.
А почему?
Потому что он задается…
И еще?
Потому что у него такой хороший дом.
Почему у меня нет такого дома?
Потому что мой папа просто верзила, а моя мама…
О черт! Опять я прихожу к тому же самому! Мама, — подумала она в отчаянии. — это все ты виновата. Ты сбежала от меня, и я никогда этого не переживу! Я могу просидеть тут весь остаток жизни, все равно я ничего в жизни не добьюсь. Все против меня. Я могла бы уж и сдаться!»
Вдруг она услышала голос, похожий на эхо:
— Нет… нельзя сдаваться… игра должна быть доиграна до конца.
Голос звучал приглушенно, но она его узнала. «Это Эндрю! — подумала она с удивлением. — Он здесь, в игре. Я больше не одна».
Эта мысль очень ее поддержала. Она ощупала свое лицо.
— Нет, я не космический демон, — сказала она себе твердо. — Я — это я, Элейн Дженнифер Тейлор. Может, еще все обойдется.
Она начала потихоньку двигаться в том направлении, откуда доносился голос.
Вскоре они прямо налетели друг на друга. Он вытянул руку, в темноте что-то пушистое и легкое мазнуло его по руке. Он не видел, но мог себе представить, какое это «что-то» рыжее.
Элейн взвизгнула и замахала руками.
— Ой! — сказал Эндрю.
— Это ты, Эндрю?
— Это мой глаз, — сказал он. — Эй, я пришел тебя спасать.
— И чего ты пришел? — сказала Элейн сердито. Она не удержалась, это у нее вырвалось. — Может, еще мне придется тебя спасать.
Она тут же пожалела о сказанном.
«Не годится, — подумала она. — Я должна поладить с Эндрю. Если б только он не раздражал меня так ужасно!»
— Не сердись и не спорь, — сказал Эндрю. — Здесь это опасно.
— Ну так давай выберется отсюда, — сказала Элейн. — Что нужно? Перестрелять всех демонов? Дай мне пистолет.
— Все не так просто, — сказал Эндрю. — Демоны уже теперь не демоны. Они теперь — Марио, и я не знаю, поднимется ли у меня рука стрелять.
— Так что же нам делать?
Эндрю пожал плечами. Элейн не видела этого в темноте, но почувствовала, потому что держала его за руку. Она даже не поняла, как на это решилась. И отдернула руку.
— Все в порядке. — успокоил ее Эндрю. — Держись за руку. Может, тебе не будет так страшно.
— Мне не страшно! И я не буду держать тебя за руку.
Эндрю не хотел ее сердить. Она должна была сохранять спокойствие.
— Прости меня.
— Что?
— Я сказал: прости меня. Прости, что я загнал тебя в игру. Прости, что я злился на тебя. Прости за то, что я наговорил тебе.
Он был благодарен темноте — легче было все это говорить.
Элейн просто онемела.
— Почему ты это говоришь?
— Потому что, если мы будем по-прежнему беситься от злости, мы отсюда никогда не выберемся. Поэтому давай думать вместе.
Он нащупал в темноте ее руку и слегка пожал ее.
Элейн сказала то, что отягощало ее душу:
— И ты меня прости. Мне жаль, что я сказала про твоего папу.
— Но это правда. Они разошлись.
И сам удивился, как спокойно это произнес.
И поскольку он молчал, она продолжала:
— Мне жаль, что я тебе сказала. И мне жаль, что так у тебя получалось. Тебе, наверно, тяжело.
— Да ладно, — ответил Эндрю беззаботно, — такова жизнь. Со многими это случается. И что тут можно поделать?
— Тебе разве все равно? — удивилась она.
— Конечно, не все равно. Меня это просто бесит. Но я не позволю испортить себе жизнь. Вообще-то еще недавно я думал, что я из-за этого просто кончусь. Но я этого не допущу.
— Как же ты это сделаешь?
— Ну, для начала я не буду себя ни в чем обвинять. Это не моя вина, ко мне это не имеет отношения. Они сами так решили, пусть сами и разбираются.
— У меня вчера вышел с папой скандал, — поделилась Элейн. — Он не очень-то любит говорить про маму, но вчера много чего сказал. Оказывается, она меня никогда не любила. — И тоже подивилась своему спокойствию.
— Ну это она зря, — заявил Эндрю. — Матери должны заботиться о своих детях. Ты-то уж тут ни при чем. Не виновата. Это ее проблемы. И я ни в чем не виноват. И нечего нам разваливаться на части из-за, того, что наши родители не могут поладить друг с другом. Мы будем в порядке. Мы выживем.
— Если мы когда-нибудь выберемся отсюда. — напомнила Элейн.
— Никогда, — произнес некий голос с издевкой.
Элейн крепче сжала руку Эндрю.
— Боже, что это?
— Не обращай внимания, — успокоил ее Эндрю. — Это в программе игры. Она пытается заставить нас сдаться. Не хочет, чтобы мы играли дальше. Она знает, что мы победим. Знает, что проиграет.
— Вы уже проиграли, — сказал спокойный голос. — Вы уже никоим образом не можете победить.
— Это правда? — спросила Элейн в тревоге.
— Нет, она врет, — сказал Эндрю с уверенностью в голосе, далекой от его истинных мыслей. — Не слушай!
— А если мы сдадимся, что с нами будет?
— Мы не будем сдаваться! — твердо заявил Эндрю. — Мы доиграем до конца.
— Если вы признаете свое поражение, то спокойно вернетесь к себе, заверил их голос программы.
— Хорошее известие, — обрадовалась Элейн. — Почему бы нам не признать, а, Эндрю?
— Ты не должна верить ни одному слову, — сказал он упрямо. — А потом, как же с Марио? Его-то
