Мы повелеваем Чжун-вану, Верному Царю, стать во главе войск и посылаем на помощь ему наших лучших воинов.
Мы призываем земледельцев на полях и всех жителей городов нашего государства прийти под знамена верховного владыки. Мы не оставим нашего оружия, пока не освободим народ восемнадцати провинций от гнета дьяволов!
Если верховный владыка поможет нам восстановить родину, мы будем учить все народы владеть и управлять тем, что они имеют, и не посягать на собственность других. В будущем мы должны жить во взаимной дружбе, говорить друг другу правду и обмениваться знаниями, относиться друг к другу в соответствии с принятыми обычаями. Таково главное желание нашего сердца.
Оружие наше остро, наши ружья стреляют быстро, наши глаза настороже, бог с нами!
Повинуйтесь нашим предписаниям!'
По площади прокатился гул. Шумели на улицах и переулках и даже на крышах, усеянных людьми. Заколебались флажки и пики. Снова резкие звуки труб разрезали воздух.
— В поход! На восток!
Откуда-то полился гимн тайпинов, тот самый торжественный гимн, с которым армии Государства Великого Благоденствия прошли когда-то с юга в долину Янцзы, освободили все земли вдоль великой реки и взяли Нанкин.
Этот гимн слышался в Китае в течение четырнадцати лет тайнинского восстания. Он звучал над пальмовыми и камфарными рощами юга, над красными холмами запада, над пашнями и хлопковыми полями севера, над каналами и озерами центра страны. Наконец загремел он и над старинными городами, над чайными плантациями, полями сахарного тростника и риса, над богатыми, густонаселенными землями востока, Крестьяне провинций Цзянси и Чжэцзян припрятывали зерно в ожидании тайнинских авангардов. Безлюдные деревни оживали за несколько минут, заслышав звуки этого гимна:
Пела вся площадь, все улицы, переулки, пел весь город Нанкин. Звуки, казалось, колеблют многочисленные кровли дворца. И вдруг фигуры царей на возвышении задвигались и низко склонились. Среди них появился сам Небесный Царь.
Хун Сю-цюань был в своем обычном желтом одеянии и в шапке того же цвета. Короны на нем не было.
Он ничего не сказал. Глаза его горели, седоватая борода была растрепана. Он воздел руки к небу и замер.
Копья снова колыхнулись, как бамбуковая роща на ветру. Передние ряды солдат опустились на колени. Следом за ними преклонили колена все дивизии, а потом и толпа на площади и в переулках. Кавалеристы выхватили сабли, и солнце заиграло на кличках.
Небесный Царь давно уже не показывался народу. Ходили слухи, что он давно убит в бою с цинскими войсками в провинции Хунань, а вместо него во дворце сидит деревянная статуя в короне. Всеми делами государства управлял Гань-ван.
И вот теперь Хун Сю-цюань молча простирал руки к небу, похожий на куклу, весь обмотанный шелком царственного желтого цвета, окруженный низко склонившейся толпой придворных. И все-таки это был Хун Сю-цюань, который много лет вел крестьян на борьбу с маньчжурской империей. Самое его появление возбудило новый взрыв энтузиазма.
— Поход! — гудела площадь. — На восток!
Хун Сю-цюань без звука указал на дымные холмы на горизонте. Потом он снова воздел руки, как бы для благословения.
— Склоните головы! — крикнул кто-то.
Когда головы поднялись, на возвышении уже никого не было. Звучали рожки и топотала кавалерия, поднимая облака пыли.
К югу от устья Янцзы лежит плоский район, пересеченный каналами и речками. Куда ни кинешь взгляд, всюду обширная равнина. Прямоугольные паруса джонок как будто движутся по земле в разных направлениях. Это густая сеть оросительных сооружений, каналов и тропинок, по которым лошади тянут на бечевах баржи. Дорог здесь нет, зато мостов сколько угодно — от старинных, каменных, горбатых до шатких, деревянных, подмываемых ленивой, медлительной волной.
На западе эту плодородную, вечно сыроватую землю прорезывает Великий канал — грандиозное сооружение китайского гения, построенное тысячу двести лет назад и соединившее города Пекин и Ханчжоу искусственным водным путем длиной в 1700 километров.
Еще дальше на запад серебрятся воды большого озера Тайху. На берегу возвышаются стены, окруженные со всех сторон водой. Это Сучжоу, 'город храмов и шелка', про который посланец средневековой Европы Марко Поло писал, что '…число его жителей так велико, что может вызвать удивление'.
Отступая, цинские войска сожгли весь район вокруг Сучжоу. Солдаты Ли Сю-чена всюду видели обгорелые развалины. Тысячи трупов лежали в каналах и в озере. Тайпинские воины останавливались над обезглавленными телами детей и стариков. Руки молодых солдат яростно сжимали рукоятки копий и приклады ружей.
Постепенно возвращались в деревни уцелевшие крестьяне. Им выдавали оружие, помогали восстанавливать дома и лодки, распределяли сельскохозяйственные орудия и буйволов.
На пепелищах сожженных деревень группки крестьян толпились перед воззваниями Ли Сю-чена и слушали грамотеев, которые читали им великий закон о земле:
…Земля дается смешанно: если в семье шесть человек, то на трех дается хорошая земля, а на трех плохая…'
Вся местность к западу от Шанхая фактически восстала. В пятнадцати километрах от города приезжих останавливали патрули вооруженных крестьян. Миссионеры с ужасом сообщали, что крестьяне ждут тайпинов, и говорят, что тайпины 'пишут о хорошем'.
Главные силы армии Ли Сю-чена взяли Сучжоу 2 июня I860 года. Тайнинский полководец продвигался на восток медленно и осторожно. Среди каналов и рощ, Сучжоу его армия отдыхала два месяца. За это время солдаты и крестьяне собирали, чинили и грузили джонки и баржи. Караваны, груженные зерном, один за другим уходили в Нанкин.
Ли Сю-чен ждал вестей о положении в Шанхае.
Гонеи прибыл с опозданием и не по воде, как ожидал Ли Сю: чен, а по суше, верхом на измученной лошади. Он сообщил, что тайнинские передовые посты в Цинпу атакованы европейцами.
— Англичане или французы? — удивленно спросил Ли Сю-чен.
Гонец замялся.
— Это иностранные наемники из Шанхая, — ответил он сумрачно. — Они воюют за деньги.
Тайнинский лагерь был поднят на ноги тревожными сигналами литавр. Через час армия двинулась на восток.
Цинпу — небольшой городок, окруженный сетью каналов. Тайпины вели огонь из-за баррикад и бамбуковых щитов. Нападающие стреляли главным образом с джонок. Опытные солдаты уже по частому и равномерному щелканию их винтовок поняли, что оружие у них лучше.
Это, кажется, иностранные матросы, — сказал Дэн, внимательно поглядев издали на фигурки, суетящиеся на палубах джонок.
