приключений и дезертиров'.
Вы понимаете, что последние слова меня несколько встревожили. Опасения мои оправдались. Я узнал, что майор собирается передать меня и еще двух английских моряков в руки британского морского суда, который никогда не отличался особой мягкостью.
Мне пришлось снова подружиться с Бэрджвайном и забыть о небольшой перестрелке, которая произошла между нами несколько лет назад. Бэрджвайн считал себя естественным преемником Уорда, и за него стояли все американцы в отряде.
Произошли некоторые недоразумения. Мы получили назначение под стены Нанкина на помощь Цзэн Го-фаню, но жалованья нам не выдали.
Перед самым сочельником Бэрджвайн вызвал меня к себе и спросил, в каком состоянии мой текущий счет. Я боялся, что он попросит у меня денег взаймы, и отвечал, что состояние моей кассы самое плачевное. 'Тогда, друг мой Джонс, вы должны помочь мне в одном небольшом деле'. Оказывается, Бэрджвайн задумал напасть на контору Таки в Шанхае и позаимствовать там некоторое количество денег, пока майор Гордон не взял еще кассу в свои холеные руки. Так оно и случилось: 4 января мы атаковали контору, избили китайского банкира и спасли от Гордона 40 тысяч лянов серебром.
Вполне естественно, что после этой операции нам ничего не оставалось, как покинуть ряды 'Вечно Побеждающей Армии'. Кстати, незадолго до этого она была трижды разбита тайпинами.
Но куда направиться?
Тут надо отдать должное сообразительности Бэрджвайна. Он давно уже завязал связи с тайпинскими царями в Сучжоу. Мне не хотелось идти в лагерь противника, но Бэрджвайн дал мне честное слово, что со мной ничего плохого не произойдет, а денег у тайпинов не меньше, чем у Таки. И в самом деле, я слышал, что они хорошо платят европейцам-инструкторам, в особенности морякам и артиллеристам. Да и выбора не было: я не мог надеяться на благосклонность морского суда. А текущий счет у меня в иностранном банке, и его нельзя конфисковать. Итак, мы с Бэрджвайном и с группой янки захватили в Сунцзяне пароход 'Качжоу' и отвели его по каналу к тайпинам.
Мы ожидали, что наше прибытие будет ознаменовано звуками горна, но ошиблись. Нас встретили довольно вяло и недоверчиво. Даже наш пароход с его свистками и огнями не произвел большого впечатления. Ни один из царей, кроме некоего На-вана, не допустил нас к себе. Этот На-ван не похож на порядочного человека. Он угостил нас опиумом и с большим интересом рассматривал наши карманные часы. Впрочем, он называл нас 'превосходительствами', что очень льстит Бэрджвайну. Я ни-, когда не гнался за титулами и званиями.
Чем дальше, тем хуже. Вы знаете, дорогой Рэнсом, что я люблю спокойную жизнь. По сути дела, я не авантюрист, а просто жертва несчастных обстоятельств. Единственная моя мечта — раздобыть деньги и купить корабль. А где же в наши дни можно достать деньги, как не в Китае? Но я не желаю рисковать головой, как это делает Бэрджвайн. Вообразите себе, что этот 'продукт' Северной Каролины стал тайно встречаться с Гордоном и предложил ему вместе захватить Сучжоу. Для этого у него были веские основания. Дело в том, что тайпинские цари в Сучжоу составили заговор против своего руководителя Му- вана и решили сдать город, арсенал и литейные мастерские Гордону. Бэрджвайн собирался сделаться посредником между царями и Гордоном.
Было условлено, что Бэрджвайн со своим отрядом нападет на плоскодонный пароход 'Вечно Побеждающей Армии', известный под названием 'Хайсон', и ворвется на палубу, а по прикрывающей его тайнинской пехоте будут даны залпы из орудий. Тогда 'Хайсон' уйдет, а цари сдадутся в плен и откроют Гордону ворота со стороны канала.
Из этого скороспелого плана ничего не вышло. Бэрджвайн внезапно был взят под стражу по приказанию прозорливого Му-вана.
'Хайсон' пришел и обстрелял город, но ни его страшный дым, ни ослепительный глаз прожектора, ни свистяший пар, ни залпы из орудий не подействовали па тайнинскую армию. Атака была отбита'; Му-ван собирался отрубить голову Бэрджвайну.
У меня не было желания рисковать также и своей головой. В Сучжоу прибыли тайпинский командующий Ли Сю-чен (он же Чжун-ван) со своим штабом. Мне было известно, что Гордон просит передать Бэрджвайна американскому консулу, и я имел все основания думать, что и меня передадут английскому консулу. Поэтому я обратился к одному из тайпинских генералов, по имени Лю Юнь-фу, с просьбой принять меня на службу к тайпинам. Генерал Лю обещал доложить об этом Ли Сю-чену.
Положение мое в Сучжоу было отвратительным. Меня считали другом и соратником Бэрджвайна. За мной тщательно следили. В особенности неприятное впечатление на меня произвел некто Дэн Сюэ-сян, командир полка, который, видимо, приближен к самому Ли Сю-чену. Этот обыкновенный китаец явно смотрит на меня с подозрением и даже презрением. Его солдаты дошли до того, что не хотят пропускать меня, когда я езжу на верховые прогулки через линию их караулов. Представляете себе, Рэнсом, каково европейцу зависеть от милости китайских солдат?
Обстоятельства требовали присутствия Ли Сю-чена в столице, и он уехал. Накануне его отъезда ко мне явился солдат из телохранителей командующего, дюжий юноша-стрелок, которого я не раз видел на аванпостах вместе с Дэном, и передал мне пропуск на желтой бумаге, с печатью Ли Сю-чена. Это был пропуск в Нанкин. В нем было сказано, что я назначаюсь чем-то вроде начальника продовольственного склада для европейских инструктopoв.
Не могу сказать, чтоб это назначение мне льстило. Я думал, что меня сделают инструктором тяжелой артиллерии. Но выбора не было. Я не хотел участвовать в каше, которую заварил Бэрджвайн. Еще меньше меня устраивало попасть в руки майора королевских инженеров Гордона.
Итак, я оказался в Нанкине, столице мятежников. Смешно и странно думать, что я сам теперь стал чем-то вроде мятежника. Но меня утешает то, что я в конце концов не китайский подданный. Я храню документ о своем британском подданстве па груди и по вечерам любуюсь изображением льва и единорога. Я надеюсь когда-нибудь увидеть скалы Британии и белый прибой возле берегов моего родного Корнуолла. Но я не хочу возвращаться в Англию без денег. Нет, назло тем, кто в свое время изгнал меня из сельской школы за 'неспособность', я вернусь богатым судовладельцем! Надеюсь, что мне простят несчастный случай, который много лет назад заставил меня покинуть флот ее величества.
Но хватит об этом. Перехожу к дальнейшим событиям. Мне рассказывали об очень странной и эффектной сцене в Сучжоу. Старик Му-ван пригласил к себе осталь-ных царей. После трапезы и молитвы цари в мантиях и коронах уселись за стол и приступили к дискуссии. Один из них в пылу спора встал и сбросил с себя мантию. Удивленный Му-ван спросил, что это означает. Вместо ответа он получил удар кинжалом в грудь. Тут на него набросились цари и прикончили в несколько минут.
После этого счастливчику Гордону и генералам императорской армии уже ничего не стоило вступить в город, что и произошло 4 декабря. Господину На-вану был обе-шан высокий генеральский чин.
Но как мудро поступил я, уехав своевременно в Нанкин! Бэрджвайн был выдан американскому консулу, который выслал его в Японию.
А с царями получилось хуже. Несмотря на все обещания Гордона, их казнили, в том числе и главного заговорщика На-вана.
В Нанкине раздобыть продукты весьма затруднительно, но нас, иностранцев, это не касается, тем более что мы можем покупать продукты на пристани за наличное серебро. Положение здесь тяжелое, но желание народа и солдат бороться до конца не ослабевает. Это даже удивительно, если принять во внимание, что эти люди непрерывно сражаются с противником уже четырнадцать лет. Честно говоря, с такими солдатами, как тайпины, хороший генерал завоевал бы весь мир.
Не помню, писал ли я вам о китайском мальчике, по имени Ван Ю, который долгое время был 'виночерпием' в отряде Уорда. Неожиданно я встретил его здесь, в Нанкине. Он вез мортиру — одно из новых приобретений Ли Сю-чеиа. Я напомнил ему о тех временах, когда мы служили вместе под командой Уорда. Вообразите себе то величие, с которым этот раскосый юноша отвечал мне, что он никогда не служил под командой этого 'дьявола', а был лишь военнопленным! Поистине этот народ не лишен чувства собственного достоинства.
Впрочем, это уже мелочи, о которых вряд ли стоит писать. Но вы говорили мне, что вас интересует все, что касается Китая и китайцев.
