пронзительного взгляда. Протянул руку. Монах прошептал глаза и зажмурился, готовый ко всему.
Прикосновение было удивительно приятным. Теплое и мягкое, настойчивое, но уважительное. Ощущение, появившееся затем, было странным, обволакивающим. И на мгновение он увидел: странный, искаженный мир, весь в синих тонах, темных и посветлее, от густого фиолетового, непроглядного как ночь, до светло-светло голубого, практически белого. Увидел самого себя в странном сияющем нимбе, как у святого. Войцех улыбнулся незваной, но приятной мысли. Но потом быстро пришел в себя, зашептал молитву, и видение исчезло. Он открыл глаза.
Белый улыбался, чуть склонив голову набок. У него были совсем не человечьи зубы, мелкие и острые, треугольные. Но улыбка от этого не становилось страшной, скорее наоборот, доброй и открытой, какой-то детской. Мут отвернулся, шепнул что-то Густаву. Тот кивнул и ответил:
— Спасибо. Иди отдохни — я знаю, чего тебе это стоит.
Мут кивнул и ушел. Войцех озадаченно почесал затылок, растерянно посмотрел на остальных.
— Все нормально, святоша. Мы верим тебе.
Снова вернулась тишина. Густав помолчал немного, пожевал губами, потом спросил:
— Что там нового, во внешнем мире?
— Ничего, — пожал плечами Марко. — Все по-старому. Воюют и миряться, любят и ненавидят — что нового? Клейден все стоит, враждует с Сан-Марианом…
— Все хотел вас спросить… — протянул Густав, разрыхлил кочергой угли.
— Ну, — Марко внимательно на него посмотрел.
— Какая нелегкая принесла вас сюда? Новое дело?
— Не совсем. — Веллер перебил брата, на секунду замолчал, потом добавил, ожесточенно подмигивая: — Мы… мы были не совсем честны с тобой, Густав. Мы… э-э… члены Ордена святого Казимира Странника, вот!
Глаза Густава округлились от удивления.
— Вы?!
— Да, мы! — гордо кивнул Веллер. — Мы!
— Но… — начал было Густав, но тут же смолк — Марко что-то сдержанно жестикулировал. Так, чтобы не увидел Войцех. — Я и не знал! Ну что ж, значит, буду знать на будущее. Отдохнуть не хотите?
— Хотим! — с готовностью отозвался Марко. — Пеший переход по пустоши сильно утомляет.
— В деревни много пустых и относительно целых домов — можете выбрать себе. Попросите кого- нибудь — они проводят. Спокойной, что ли, ночи! Вы надолго?
— Не думаю, — дернул головой Веллер. — Нам бы не помешала помощь.
— Хорошо. — Густав завозился в кармане. Извлек карту, нарисованную вручную. Ее всю испещряли странные знаки и метки. — Вот, я нарисовал. По рассказам охотников. Рогач заходил далеко за Варшаву, к самой границе с Теократией. Все опасные места по дороге указаны здесь. Тут и тут, — грязный узловатый палец скользнул по бумаге, — самые страшные. Черный лес — не знаю, что там растет, но явно не деревья. Людям там не место. И вот это… Рогач назвал это Огнями. Черт знает, что такое. Непонятное. Охотник говорил — люди пропадали и не появлялись. Там исчезли наши охотники, Пятак и Губастый. Хорошие парни, ловкие и опытные. А вот глянь, и пропали. Обойдите лучше с юга — так безопаснее. Про Варшаву, я так думаю, говорить не надо. Она хоть и на границе, но место страшное. Большой город, много смертей — что и говорить.
Веллер кивнул.
— В остальном тоже мало приятного, но выжить, при должной сноровке, можно. Так что держи — пригодиться. Больше ничем помочь не могу. Извини.
— И на том спасибо, — поблагодарил Веллер, пожал руку вождя.
На самом выходе Марко неожиданно обернулся, махнул остальным:
— Идите, я догоню. — Обернулся к Густаву. — Нам надо поговорить.
Вождь с интересом прислушался. Марко уселся на одну из скамеек, откинулся на спинку.
— Как давно твои люди за нами следили?
— Ты о чем? — округлил глаза Густав. Теперь к разговору прислушался и Умник, до этого совершенно безразлично смотревший на огонь, словно спал с открытыми глазами.
— В прошлую ночевку я нашел следы, мелкие, словно детские. И я ничего не услышал. А ты знаешь: я слышу все. Кто это был?
— Не понимаю, о чем ты! — Густав с искренним изумлением уставился на него. — Я вообще о вас не знал! Мы стараемся не подходить к Одеру ближе, чем на один дневной переход. Мы тоже, знаешь ли, боимся паучьих тополей.
— Тогда кто это был? — взъярился Марко. — Не знаю, почему ты скрываешь, но тебе стоит ответить!
Он подскочил, сжимая и разжимая кулаки, подошел ближе и навис горой над съежившимся Густавом.
— Если я скажу, ты все равно мне не поверишь, — глухо ответил Густав, отводя взгляд.
— Призраки пустоши! — Голос был резким и скрипучим, но не неприятным. Как у старика- рассказчика, что сговорил свое горло многочисленными историями, но все еще могущим рассказывать долго и интересно, обволакивая своей приятной хрипотцой.
Марко обернулся. Говорил молчавший до этого Умник. Морщинистое личико умильно гримасничало при этом, словно его били небольшими зарядами тока.
— Какие к черту призраки?! Нечего мне лапшу на уши вешать!
— Ты не веришь, — протянул Умник и вдруг заливисто рассмеялся. — Не веришь! Ха-ха! Но даже от того, что ты не веришь, призраки не исчезнут. Они и сейчас за нами наблюдают. Они слышат каждое наше слово, каждый шаг. Они заглядывают в наши головы! От них нельзя скрыться, нет! — с обреченностью в голосе добавил мут. — Они — настоящие хозяева пустоши.
Марко ошеломленно потряс головой. Спросил:
— О чем ты, Умник? Что они такое?
Но мут опять молчал, уставившись на огонь, и отвечать не желал.
— Мы и сами не знаем, Марко, — устало ответил вместо него Густав. — Ни разу не видели. Только следы и оставались. Некоторые, правда, слышали. Но мне кажется, что призраки специально делают так, чтобы их слышали. Словно напоминают: вот мы, всегда рядом и всегда наготове.
— Расскажи поподробнее. — Марко опять сел и приготовился слушать.
Густав глубоко вздохнул и продолжил:
— Нас вытеснили из Дрездена. Теперь ведь там можно чаще встретить республиканских солдат, чем в центре Клейдена. Мы ушли на восток, пересекли Одер и осели здесь. Сначала все было хорошо. Ну, относительно, но после Дрездена в чем-то даже замечательно… Потом начали пропадать дети: из дому, посреди ночи, в окружении родителей и друзей, но никто ничего не видел. Только следы, мелкие такие, будто ребенок натоптал, и ничего больше. Охотники пытались выслеживать их, но так и не смогли ничего увидеть. А дети продолжали пропадать. Теперь мы половину бойцов клана отводим на охрану детей — ты же знаешь, как тяжело дается мутам беременность.
— Что еще?
— Охотники, доходившие до восточной границы, говорили, что и у людей пропадают дети. Глупые, они считали, что это мы виноваты! Мы хорошо изучили пустоши, но существ, способных оставить такие отпечатки, так и не нашли. Некоторые говорят, что они приходят из Варшавы. Может быть, но никто из клана не посмеет близко подойти к городу. Проклятое место.
— Это призраки! Призраки… — шепотом протянул Умник. — Невидимые сущности, пожирающие плоть…
— Бред! — Марко грохнул кулаком по подлокотнику. — Они оставляют следы, значит, у них есть плоть. И кровь. И они так же смертны, как и мы. Просто хорошо маскироваться умеют.
— Не обязательно иметь тело, чтобы оставлять следы! — Умник опять закурил, выпустил длинное облако дыма прямо в лицо Марко. Наемник закашлялся. — Потусторонний мир может влиять на мир реальный, человек.
— Если ты все-таки хочешь влезть в это дело, — Густав тронул его за плечо, — поговори с Рогачом.
