если все будут нарушать правила?!”, человек рискует больше “не отмыться” от метки “чужака”).
Что терпят старшие армяне от юных соотечественников, трудно передать! Хотя как “измывательство” это воспринимает только человек извне. Например Андрей Битов описал свои “ужасные мучения” от “невоспитанных” армянских детей в книге “Уроки Армении”.
Хотя тот же Битов первым из неармян обратил внимание, что с возрастом, как это ни странно после “балованного” детства, армяне приобретают все большую ответственность, связываются все большим числом ограничений и рамок.
На самом деле взрослея, армянин все чаще выступает в роли старшего, берет на себя бремя заботы о любимых людях, становится мягче и заботливее с окружающими. Если же этого не происходит, то это воспринимается как личное несчастье, неуспех. Это в равной мере глубоко переживают и мужчины и женщины.
В Армении практически нет “переходного”, “трудного” возраста, когда подросток рвется обрасти свободу от родительской опеки. Из того детства, которое дарят армянину его родители и другие старшие не хочется бежать сломя голову. Взрослеет армянин постепенно, по мере необходимости принятия на себя новой и новой ответственности, по мере роста своих сил и угасания сил старших. Это не очень радостный процесс, и только любовь к младшим подвигает его на взросление. Любовь, радостью общения платящая за его усилия.
“Взаимоотношения взрослых и детей” в Армении лучше было бы назвать “взаимоотношениями всех людей и детей”. Еще точнее – “взаимоотношения старших и младших”, поскольку какой-то четкой грани между взрослыми и детьми не существует. Зато четко соблюдаются отношения старшинства, зависящие только от физического возраста и не зависящие от социального положения, должности. Порядок возраста, пожалуй, единственный порядок, который соблюдается неукоснительно.
Что несет с собой положение “младшего”? Максимальную свободу, отсутствие даже частичной доли ответственности за что-либо, если рядом есть “старший”. Старший не только отвечает за все, но и почти все делает сам за младшего. Он не вносит организации в их общую деятельность: скорее, сам делает все за двоих. Ни о каком “командовании” не может быть и речи. За привилегированное положение младший платит доверием к старшему, вниманием к его советам.
В семье и в “большой семье” отношения старшинства заданы раз и навсегда, и сохраняются в любом возрасте. Более того, они очень общественно значимы как для старших, так и для младших. Они важны для их социализации в среде сверстников. Важно иметь хороших детей и самых замечательных маму и папу. Например, взрослый человек, сделавший в квартире ремонт, в разговоре с друзьями подчеркнет (может даже немного слукавив), что всем заправлял его отец (т.е. он все так же силен и умен), а дети ему во всем помогали (они растут преданными семье), хотя он им и не позволил ничего серьезного делать (успеют еще, пусть их детство продлится подольше).
Дружбу старших и младших, конечно, в каждой семье наполняют совершенно различным содержанием. Это не только вопрос культуры, но и просто личностный, интимный вопрос. По отношению к социуму играет роль внешняя “оболочка” – сама значимость наличия межвозрастного общения: “успешный” человек это тот, которому есть к кому обратиться за советом.
Схема взаимодействия “старший-младший” практически полностью описывает и отношения супругов, в которых женщина, с одной стороны, свободна от многих обязанностей лежащих на женщинах в России или в европейских странах, а с другой – очень несамостоятельна. Хотя и соблазна обрести самостоятельность в европейском смысле у нее чаще всего не возникает.
Если конфликты в семье приводят к тому, что женщина или мужчина остаются одни, то окружающие реагируют на это острой жалостью: потеря заботящегося, как и потеря предмета заботы – это самая глубокая трагедия.
В 60-е годы, как только появилась такая экономическая возможность, увеличился возраст вступления горожан в браки: в продлении детства были заинтересованы как молодые люди, так и их родители. Более того, массовое переселение в малогабаритные квартиры могло ухудшить общение в “больших семьях”, на что население ответило увеличением рождаемости (которая с 20-х годов все время падала).
Интересно, что немногочисленные русские в Армении с 60-х годов стали активными сторонниками “армянского стиля” воспитания детей. Этому способствало отсутствие у русских каких-то изолированных от армян общин, а также наличие хороших “переводчиков” в лице русскоговорящего слоя армянской интеллигенции.
Отношения “старший-младший” перенеслись в 60-е годы и на служебные взаимоотношения. Типичным для этих годов был приход молодых образованных инженеров на производство, где работало старшее поколение рабочих. Все наладилось по естественной для семейных отношений схеме: “желание” младшего (например, директора), выраженное в просьбе (не дай бог – в приказном тоне!) охотно и с душой брались выполнять его старшие друзья (рабочие). Никакой зависти к положению начальника, совсем наоборот: “это наш мальчик, надо обеспечить его успех, надо помочь ему продвинуться!”.
Образ женщины 60х
Возникновение новых образов мужчины и женщины в Ереване 60 – х годов – явление не исключительное. Шестидесятые принесли с собой большое количество героев многим странам мира, в особенности странам-победителям во Второй мировой войне. Поколение детей войны искало свои черты очень активно. Достаточно вспомнить образы, связанные с молодежным движением во Франции и США, образы первых космонавтов, герои таких кинофильмов, как “Я шагаю по Москве”, “Здравствуй, это я” и др.
Обрасти национальный образ было, по-видимому, очень важно всем трем народам Закавказья. Одновременно в трех республиках вышли в свет героические эпосы в новых редакциях. Национальные киностудии одновременно сделали фильмы в более личностном ключе, в стиле, близком итальянскому неореализму. Песни о Тбилиси, Ереване и Баку тоже появились одновременно.
Первый национальный женский образ появился в Грузии. Его “собирательно” создали юная шахматистка Нонна Гаприндашвили, юная певица Ирма Сохадзе и героини знаменитых “грузинских короткометражек” “Рельс” и “Зонтик”. Большеглазые романтичные горожанки не в первом поколении, с непременной челкой и обязательным атрибутом самостоятельности в руках: будь то шахматы, нотная папка или зонтик (по сюжету фильма – символ самостоятельности выбора женщины).
В Армении аналога им не нашлось. Женские героини кино были удивительно безликими, с единственной выделяющейся чертой – преданностью и терпеливостью.
Запоминающийся образ армянки на телеэкране создала чтица Сусанна Габриелян. Благодаря ее вдохновенному исполнению стихов Сильвы Капутикян, Эдуардаса Межелайтиса, Паруйра Севака и Андрея Вознесенского, ненадолго в Ереване прижился образ романтичной девушки с книжкой стихов. В 60-е в Ереване была актуальна любовь к Еревану, а любовь к женщине еще не нашла обобщений в культуре.
Кроме того, образ суперактивного мужчины-ереванца совершенно “забивал” женские образы. И, увы, они в Ереване так и не появились.
Ереванцы частично осознавали это: вот, в Тбилиси есть свой женский образ, а в Ереване его нет.
Единственное, что осталось от женского образа 60 – х годов, это слова из песни “Оф, сирун, сирун”: “Невиннейшей любовью я полюбил тебя,/ А ты, несправедливая, предала меня”. Армянский мужчина придавал собственным чувствам к женщине немножко большее значение, чем самой этой женщине…
Образ мужчины 60-х
“Потерялся мальчик, ему сорок лет, / Мама с папой плачут – где наш Карапет?” – так ереванцы подтрунивали над собственным показным образом инфантильного “маменькиного сыночка”. Подтрунивали, и одновременно очень любили этот образ.
