хранилась вся история Клады, он все понял. Это были Другие.
Флот Сейдатрии, состоявший из одного Внутреннего Мира, восьмисот наполовину законченных обиталищ и двухсот двадцати тысяч вспомогательных кораблей и защитных систем, находился в пути уже шесть месяцев. За это время ему удалось достичь скорости, близкой к световой, и релятивистское замедление времени стало заметным. Все эти полгода Полная Луна и Благовонный Эвкалипт обыскивали Уровень Анхиза. Соединявший миры подъемник, начинавшийся внутри, в Виртуальных Царствах, по которому ничто материальное не могло попасть на самый внешний Уровень Птеримонда, огромный безбрежный океан с мощной гравитацией, минуя четыре уровня, спустил астронавтов на сорок километров, в Небесный Порт Анхиза. Этот город свисал «вниз головой» с выпуклого «неба» подобно канделябру, морскому ежу или хрустальной жеоде. Дирижабли и подлодки, скопления воздушных шаров и парящие планеры подсоединялись к верхушкам разукрашенных башен, чтобы принять груз, заправиться и взять на борт пассажиров. В десяти километрах внизу, за дождевыми и перистыми облаками, метались на ветру ветви кошмарного леса Кайс. Это была зловещая, ядовитая, усеянная крючьями и когтями экосистема, возникшая за миллион лет истории Внутреннего Мира на упавших вниз телах небесных жителей.
Восковой свет здешнего утра застал Благовонный Эвкалипт на наблюдательной палубе живого дирижабля под названием «Мы не сделали того, что обязаны были сделать».[20] Это существо длиной в километр было опоясано полосой прозрачной кожи; за шесть месяцев, проведенных в качестве части высшего когнитивного аппарата дирижабля, у Благовонного Эвкалипта появились маленькие прихоти и привычки. Одной из таких привычек было наблюдение за рождением нового дня с носа дирижабля. Члены секты Приветствующих Утро уже свертывали молитвенные коврики, когда Благовонный Эвкалипт заняла свое место у окна и представила, что ее тело закутано в облако. Для этого уровня она перевоплотилась в высокого, слегка волосатого мужчину с желтоватой кожей. Она отказалась подвергнуться тому же превращению, что и Полная Луна. Та вместе со своими собратьями кувыркалась и проделывала воздушные петли в розово-лиловом небе, над синими облаками.
Утренний свет сверкал на ее серебристых крыльях. Благовонный Эвкалипт пронзили боль, желание и зависть — да, зависть. Полная Луна всегда брюзжала и жаловалась на боли в мышцах, ожоги, несварение желудка и необходимость каждый день чистить зубы — таковы были недостатки и обязанности материальной жизни. И все же она была влюблена в телесное, наслаждалась ветром, шевелившим ее перья, гравитацией, тянувшей вниз ее изящное тело; а Благовонный Эвкалипт оставалась прочной, медлительной, неповоротливой массой плоти. Она уже не помнила, когда они в последний раз занимались сексом — виртуально или физически. Игры. А война была лишь очередной игрой для существ, чей возраст насчитывал сотни тысяч лет, для которых смерть была всего лишь сном и забвением, а такое вот утро — свежим и полным света. Она вспоминала бои, в которых им приходилось принимать участие: покорение Йоррта, оборона Тау-Пек-Сата, во время которой Иерихонская Роза уничтожила ударный флот Врага с помощью ливня микроскопических черных дыр, созданных из вселенской квантовой пены, — излучение Хокинга[21] почти мгновенно превратило вражеские корабли в ничто. Она смотрела, как крылья Полной Луны, тонкие, как у планера, окутывают светлеющие облака, легкие, подобно снам и желанию. Секс был быстрым; секс был легким, даже сакраментальным действом для многих людей и сект, которые временно сформировали сознание дирижабля «Мы не сделали того, что обязаны были сделать». Благовонный Эвкалипт вздохнула и ощутила мимолетный трепет в плоской мускулистой груди. Ее потрясло то, что реакция была чувственной, физической, как петли и фигуры сложного пилотажа, выполняемые Полной Луной; она почувствовала, что слезы выступают у нее на глазах и катятся по щекам. Память, изменчивый, обманчивый дар, присущий телесным существам, вернула ее в другое тело, в тело женщины — женщины народа Телешгату. Эта женщина, полная любопытства, надежды и юной энергии, поднималась на космическом подъемнике на обиталище Клады, остановившееся у ее планеты, чтобы провести ремонт, восстановиться и воссоздать свое защитное поле с помощью бесконечных океанов ее родного мира. Из этой женщины, жительницы небольшой, покрытой водой планеты, возникли три личности, которые были друг другу роднее сестер и ближе любовников. Неудивительно, что они нуждались друг в друге, готовы были искать друг друга среди восьмидесяти миллиардов разумных существ. Неудивительно, что они не могли скрыться друг от друга. Свет стал ярким, он порождал на деревянной палубе четкие и строгие неподвижные тени. Полная Луна взмахнула крыльями и унеслась прочь, ныряя глубоко в недра облаков вместе со своими новыми друзьями. А тело Благовонного Эвкалипта пронзила незнакомая судорога, что-то сжалось у нее внизу живота, что-то ожило и запульсировало, стало сверхчувствительным, словно лоза в руках человека, ищущего подземный источник. Ее половой орган сказал ей ясно, прямо, не допуская возражений: она там. Иерихонская Роза.
За двадцать субъективных минут флот Клады преодолел восемьдесят световых лет пути, продолжавшегося в реальном времени тысячу двести лет. Он двигался наперерез Врагу, направлявшемуся к Кольцу Верданди, — это была крупнейшая миграция разумных существ со времен Большого взрыва. Жители, число которых стремительно увеличивалось, подобно числу вирусов во время эпидемии, летели на двухстах миллионах кораблей-городов, каждый из которых в пятьдесят раз превосходил по размеру Внутренний Мир Сейдатрии. Разумеется, скопление миров Сейдатрии намного уступало по численности противнику, разумеется, ему грозило уничтожение до последней молекулы при встрече с флотом Врага, но Темно-Синяя Сущность понимала необходимость этой жертвы. Хотя флот этот не самый большой и не самый могущественный, он ближе всех к Врагу и должен встретить его первым.
Итак, стайка обитаемых скорлупок стремится к скорости света; вокруг развернулись магнитные поля, подобно утренней заре, подобно огненному плащу, который поглощает излучение, способное испепелить всю углеродную жизнь на многочисленных уровнях.
Связанная нервными окончаниями с органическим летательным аппаратом, похожим на птицу, Благовонный Эвкалипт падает из люка «Мы не сделали того, что обязаны были сделать» в восьмидесятикилометровое пустое пространство. Благовонный Эвкалипт вскрикивает, затем крылья аппарата складываются подобно чаше, и крик переходит во вздох — живая машина несется по небу.
— Где? — кричит Благовонный Эвкалипт.
Аппарат выпускает телескоп, поворачивает объектив; Благовонный Эвкалипт замечает скопление пузырей, низко висящее под пеленой кучевых облаков. Треть связанных между собой пузырей мертвы, проколоты, они почернели и гниют. Машина читает ее мысли и устремляется вниз. Мелькает что-то блестящее, серебристое; это Полная Луна стрелой выныривает вверх из-под облаков, зависает в воздухе, длинные, изящные перья ловят утренний свет, затем она переворачивается в воздухе и проделывает петлю вокруг бешено бьющих крыльев Благовонного Эвкалипта.
— Это она?
— Она.
«Ты прекрасна, — подумала Благовонный Эвкалипт. — Прекрасна и чужда». Но не так чужда, как Иерихонская Роза, воплотившаяся в виде колонии усеянных усиками шаров, связанных друг с другом и образовывавших некое органическое облако, неотвратимо падавшее вниз, к клешням и костяным лезвиям Кайса. Аппарат увеличил скорость, и ветер разметал длинные желтые волосы Благовонного Эвкалипта. Бросок, ощущение того, что мир падает — или, по крайней мере, ее живот, — а затем коли машины-птицы зацепились за сеть. В нос Благовонному Эвкалипту ударил запах гниющих органических остатков. Негромкий хлопок, свист зловонного газа, затем пугающий рывок вниз, еще ближе к клыкастым пастям леса; лопнул еще один пузырь. Полная Луна, у которой не было ни ног, ни колес, поскольку представители ее вида никогда не касались земли, лениво наворачивала круги в небесах.
— Снова то же самое? — спросила Благовонный Эвкалипт. Иерихонская Роза ответила посредством радиоволн:
— Разумеется.
Со стороны Благовонного Эвкалипта глупо было подумать, что игра Иерихонской Розы закончится так быстро и так просто.
— Темно-Синяя Сущность обо всем догадалась.
— Хочу на это надеяться.
Скопление пузырей быстро снижалось. Благовонный Эвкалипт уже невооруженным глазом видела ресничных червей и острые как бритвы крылья, мелькавшие над усеянными присосками щупальцами лесного балдахина. Этот раунд игры был почти закончен. Она надеялась, что ее летательный аппарат
