КОМПАНИИ БУДЕТ ИНТЕРЕСНО! ПОТРЕБУЕТСЯ ДВА РУЛОНЧИКА ПАПИРОФИКСА И ОДИН — ПЕРГАМЕНФИКСА. ПРОШУ ВЫСЛАТЬ БЛИЖАЙШЕЙ ПОЧТОЙ. ОДНАКО НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ КВЧ ЗАГАДОЧНОГО ЭЛЕВСИНСКОГО СВИТКА КВЧ НЕ ОБНАРУЖЕНО. И ВООБЩЕ НИКАКИХ ОРГИЙ. ИНФОРМАТОР ОШИБСЯ?»
Час спустя пришел ответ — сверкающими желтыми буквами:
«ПАПИРОФИКС И ПЕРГАМЕНФИКС ВЫСЛАНЫ. ЛЬЮИС, ИЩИТЕ ВНИМАТЕЛЬНЕЕ».
— Великолепный бекон, милорд, — сказал Льюис за завтраком.
— А? — Сэр Фрэнсис отвлекся от созерцания няни, которая пыталась накормить его отпрыска кашкой. — А. Здесь хорошие свиньи.
Льюис задумался, как бы легко и непринужденно перейти от свиней к интересующему его предмету, но так и не смог ничего изобрести.
— Милорд, поскольку сегодня суббота, я попросил бы позволения не работать, чтобы прогуляться по парку, — произнес он.
— Что? Ах да, конечно! — отозвался сэр Фрэнсис. — Да, вам понравится. Человек с классическим образованием найдет там много достойного внимания, — добавил он, подмигнув так искусно, что его малютка–дочь была просто зачарована и прямо за столом принялась неистово практиковаться в подмигивании, пока няня не урезонила ее ледяным взглядом.
Льюис ускользнул после завтрака и надеялся плодотворно провести день, высматривая подозрительные места, где мог быть спрятан свиток, однако он дошел всего–навсего до храма Венеры, как перед ним словно из–под земли выскочил сэр Фрэнсис.
— Вот вы где! Мне пришло в голову, что вам, пожалуй, понадобится проводник, здесь есть что посмотреть! — радушно воскликнул он.
— Вы так добры, милорд, — проговорил Льюис, пытаясь скрыть раздражение.
— Что вы, что вы! — Сэр Фрэнсис с некоторым смущением откашлялся и продолжил: — Начнем! Храм Венеры. Обратите внимание на статую, сэр.
— На которую? — учтиво осведомился Льюис, поскольку ведущий к храму склон, устланный яркими осенними листьями, украшали добрых три десятка статуй: мальчики со щитами, всевозможные фигурки фавнов, нимф и амуров и что–то подозрительно похожее на садовых гномов.
— На саму Венеру, — сказал сэр Фрэнсис и повел Льюиса к вершине. — На ту, которая стоит в храме. Выполнена куда лучше, чем все эти мелкие фигуры, однако, клянусь Богом, я заполучил ее по бросовой цене. Одна гипсовая мастерская в Генуе разорилась и распродавала все изделия. Это, сэр, копия Венеры Медицейской; и неплохая, не правда ли?
— Весьма и весьма, — отозвался Льюис, гадая, не уводит ли его сэр Фрэнсис подальше от чего–то важного.
Сэр Фрэнсис сделал шаг назад и поднял руку, указывая на купол храма.
— А вон там — видите? Посмотрите внимательно. Различить отсюда довольно трудно, но на самом деле там Леда с Зевсом в обличье лебедя.
Льюис тоже сделал шаг назад и посмотрел.
— О, — проговорил он. — О да. Что же, вид у нее, несомненно… гм… счастливый.
— Мне кажется, скульптор превосходно передал сочетание экстатических спазмов и благоговения перед божеством, — заметил сэр Фрэнсис. — Жаль, что нельзя снять ее и поставить внизу, где ее было бы лучше видно, но… впрочем, возможно, это и к лучшему. Неловко показывать такое детям.
— Полагаю, неловко, да.
— А здесь у нас Венерина обитель, — продолжал сэр Фрэнсис. — А вон та статуя — Меркурий, видите? Ироническое напоминание для беспечного юношества. Обратите внимание на множество изящных намеков на Венерин прелестный портал блаженства, или, как его иногда называют, сами Врата Жизни, откуда вышли мы все.
— Будоражит воображение, милорд.
— А вот там, вдали, храм нимфы Дафны, — указал сэр Фрэнсис. — Надо бы немного подстричь лавры, чтобы более изысканно оттенить здание. Я построил его в дни увлечения друидизмом.
— Прошу прощения?
— Когда–то я собирался почитать деревья, — пояснил сэр Фрэнсис. — Обратился к Стакли — вы его знаете, он верховный друид — за посвящением и прочим. Мне, как водится, дали благословение посадить рощицу; но потом на меня разозлились и лишили благословения. Что за люди — ни малейшего чувства юмора!
— По крайней мере, в восемнадцатом веке, — пробормотал Льюис.
— Так или иначе, я не вижу, чему поклоняться в обычных деревьях, — продолжал сэр Фрэнсис. — Не слишком веселая компания, а? — Он пихнул Льюиса локтем. — И с франкмасонами то же самое — я всегда старался вести себя с ними как следует, но, право слово, никогда не мог сделать серьезное лицо! Полагаю, сэр, я вас ничем не обидел? — Ну что вы, ничуть.
— Должно быть, мне следовало сначала выяснить, христианин ли вы, — заметил сэр Фрэнсис.
— Честно говоря, я причисляю себя к язычникам, — признался Льюис. — Хотя среди моих друзей есть христиане.
— О, и среди моих тоже! Сам я никогда не смеялся над Христом, право слово; я не могу мириться с церковью как с институцией. Отвратительные, жестокие, самодовольные, алчные лицемеры! Однако посмотрите на мою церквушку вон там, на холме, — что вы о ней подумали, а, сэр?
— По правде говоря, я удивился, при чем тут золотой шар, — признался Льюис.
— Он олицетворяет солнце, — пояснил сэр Фрэнсис. — На мой взгляд, этот символ куда более подобает Свету Мира, разве не так? Однако кое–кто, разумеется, обиделся. Хотя, по всей видимости, я сам все испортил — ведь я устраиваю там веселые попойки, церковь, знаете ли, внутри пустая, одни скамьи. А потом я как–то раз выходил оттуда, поскользнулся и едва не сломал шею… Нехорошо, нехорошо! — Он принялся хихикать с притворным смущением. — А видели бы вы, какое лицо сделалось у нашего викария!
Они прошли немного дальше, и сэр Фрэнсис показал на озеро с лебедями и настоящей флотилией из маленьких корабликов, которые во время пиршеств разыгрывали морские сражения. («Хотя в последний раз начался пожар, всюду летали горящие ошметки, так что из пушек мы не палили уже давным–давно!») На островке посреди озера стояло еще одно нелепое зданьице, тоже окруженное толпой статуй.
— Немного похоже на храм Весты в Риме, — заметил Льюис. И поспешно добавил: — По крайней мере, до того, как он превратился в развалины.
— А! Значит, вы обратили внимание? — воскликнул сэр Фрэнсис. — Замечательно! Видите ли, я его так и задумал. Вы настоящий ученый, сэр. Я сам как–то раз зарисовал руины. В молодости нежно любил римскую классику. И до сих пор считаю, что их религия едва ли не самая разумная из всех, какие только придумывали люди.
— Вы знаете, мне это тоже приходило в голову, — сказал Льюис.
— Правда? — Сэр Фрэнсис повернулся к нему, определенно сияя. — Их боги, знаете ли, так похожи на нас — обычные люди, со своими недостатками и семейными раздорами. Одни довольно–таки страшные, зато другие просто очаровательны. Этот грязный глупый мир скорее был создан именно такими богами, чем неким далеким Совершенством, парящим в эфире. Или вы думаете иначе?
— Мне тоже всегда так казалось, — поддержал его Льюис, с тоской вспомнив своих предков–людей. Он пристально взглянул на сэра Фрэнсиса и решил забросить удочку. — Конечно, у простого смертного в античности не было особых надежд на загробную жизнь…
— Вовсе нет! — возразил сэр Фрэнсис. — А как тогда понимать Элевсинские мистерии?
Льюис набрал побольше воздуху и возблагодарил Меркурия, покровителя интриганов.
— А как их вообще можно понимать, милорд? Элевсинские ритуалы нам неизвестны, поскольку посвященные клялись хранить тайну, — заявил он.
— Ха! Я бы вам рассказал, чего стоят клятвы хранить тайну, — покачал головой сэр Фрэнсис. — Люди болтают, несмотря ни на какие обеты. Вечную жизнь смертным предложили задолго до того, как святой Павел с приятелями предъявили свои права на эту идею.
Истинная правда, подумал Льюис, припомнив процесс обретения бессмертия в Компании.
