– А зачем он нам вообще? Может убить его и всё?
– Сама это сделаешь? – Куройнеко недовольно распрямилась во весь рост, протягивая сестре один из пистолетов милиционера. Она совсем не была похожа на свою сестру: выше неё на треть головы – ростом под сто восемьдесят, более подтянутая, собранная, с резкими, сильными движениями и сталью в карих глазах. Тёмно-красные волосы были подстрижены под асимметричное каре, в ушах сидели огромные, под семнадцать сантиметров в диаметре золотые кольца.
– Ну? – нетерпеливо переспросила она Широйнеко. – Время идёт!
– Я… Я не могу.
– Вот и мне не улыбается стрелять в человека, лежащего без сознания. Давай помогай!
– А… машину его… мы… взорвём? – спросила, задыхаясь, Широйнеко, помогая сестре заталкивать тяжёлого милиционера на заднее сидение её джипа.
– Если мы это сделаем, они уверенно будут искать тебя. А так стоит себе машина – мало ли… Хотя… бар рядом – там могут рассказать об этом инциденте.
Сделаем так: я поеду с ним домой, а ты отгони его машину и брось в переулке где-нибудь. Просто припаркуй её где-нибудь, не вздумай разбивать! Разбитую машину заметят быстрее, чем просто стоящую у обочины. Поняла?
– Поняла!
– И улик не оставь. И не грабь тачку. Всё ясно?
– Да отстань ты! Такая же зануда как и этот мусор!
– Ты ещё язык покажи, – Куройнеко села в свой джип и захлопнула за собой дверцу. Джип плавно и бесшумно покинул стоянку около бара. Широйнеко посмотрела вослед удаляющейся сестре и со злости топнула ножкой, сломав каблук. Потеряв равновесие, она упала на асфальт, больно ударившись попой.
– Вот мент настырный! Всё ты виноват! – прошипела она сквозь зубы, чтобы не расплакаться.
– Ширка, это твой клиент там что ли? Офигела что ли? – в дверях зала появилась худощавая и высокая девушка, уперев руки в боки. На красивом вытянутом и узком лице сверкнули угольные глаза, обведённые такими широкими полосками чёрных теней, словно она собиралась на маскарад. Больше косметики у неё на лице не было:
– Тебе сколько раз говорили, не таскать этих уродов домой? Надо трахаться – снимай квартиру!
– А тебе не показалось, что «клиент», – Широйнеко вспыхнув, сделала ударение на слове «клиент», – привязан к стулу, в крови и без сознания?
– А кто тебя знает? Может мазохист какой попался…
– Слушай, Нума, отвали, а?
– Это милиционер из второго отдела национальной милиции Владивостока, – встряла в разговор Куройнеко, не поворачивая головы к спорящим, а продолжая валяться на диване с кружкой кофе в руках.
– Куройнеко, а зачем он тут? – возмущение с Нумасуги спало, и теперь она выпытывала информацию.
– Решил что-то спросить у нашей Ширки, а она его бокалом треснула по башке…, – невозмутимо ответила Куройнеко.
– А ты добавила! – Широйнеко вскочила со своего места, зло глядя на девушек.
– И, кстати, это что такое? – Нумасура продемонстрировала сёстрам прозрачный пакет с белым порошком внутри. Порошок имел слабый голубоватый оттенок.
– Это моё! – заявила Широйнеко, отбирая его у Нумасуги.
– Ясно-понятно что твоё! – Нумасуга с неприязнью посмотрела на подругу, отбирающую у неё пакет. – Кто ещё эту дрянь будет тут держать?
– Надо было в унитаз спустить, а потом спрашивать: «чьё это?», – предложила Куройнеко.
– Да пошли вы куда подальше! – едва не заплакала Широйнеко. – За этот пакет…
– …тебе пришлось не спать несколько ночей и всё в самых ужасных позах с самыми ужасными уродами этого города, – закончила за сестру Куройнеко.
– Нет у тебя сердца! – Широйнеко расплакалась и выбежала из комнаты, затопав ножками по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж их трёхэтажного модуля.
– Зря ты так, – Нумасуга уже пожалела, что затеяла этот разговор. Присев в кресло, она рассеянно обвела комнату взглядом.
– Да ну её…, – чуть надув губки, ответила Куройнеко. – Могла ведь и поприличнее себе работу найти…
– Как ты? – спросила Нумасуга.
– Быть наёмником – это интересно, – неуверенно начала Куройнеко, сама понимая, что мягкой Широйнеко никогда не спустить курок без очень важной причины. Да и с важной причиной не спустить.
– Или как я? – продолжала настаивать Нумасуга. – Знаешь, террористам много платят, но это ещё хуже, чем то, чем занимается она.
– Почему? – спросила Куройнеко.
– Потому что мне не понравилось три года вкалывать на руинах Екатеринбурга, глотая радиоактивную пыль! И не требуй от своей сестры этого!
– Ну и фиг с этим! На нас с тобой и наших профессиях мир не заканчивается, – заметила Куройнеко.
– Ага, – вставила татарское слово Нумасуга. – Есть ещё Линда ведь и её работа!
Куройнеко недовольно поморщилась. Линда была киллером.
– Звали меня? – в комнату вошла сама Линда – невысокая и худенькая полукитаянка-полурусская, на ходу стягивая чёрные перчатки с рук.
– А то, – Нумасуга протянула подружке чашку горячего шоколаду, который только что приготовила себе.
– Ой, спасибо, – Линда плюхнулась на диван рядом с Куройнеко и отпила горячего шоколаду. – А где Широ? Shiroineko ga nani imasu ka?
– У себя в комнате, – нехотя ответила Куройнеко, видя, что Нумасуга не собирается ничего объяснять Линде. – Мы поругались.
– Зачем? – удивилась Линда.
– Да она опять героин в дом припёрла, – так же нехотя пояснила Куройнеко.
– Ты же её знаешь не первый год, – Линда попробовала примирить Куройнеко с вредной привычкой сестры. Не в первый раз уже. – Да и я её знаю не с утра. Опять побалуется месяц и бросит.
– Месяц? А потом будет как привидение шататься ещё пару месяцев! – Куройнеко зло поставила пустую кружку на журнальный столик.
– Скажи просто ей, что ты за неё волнуешься, потому что любишь, – мягко посоветовала Линда.
– Ха?
– Ведь она у тебя одна осталась. Как и ты у неё, – дипломатично продолжала Линда. – У вас больше никого нет. Есть, правда, ещё мы с Нумой, – Линда улыбнулась высокой россияночке с примесью татарских кровей, – и мы как сёстры, но… кровь связывает сильнее, чем что бы то ни было.
– Я бы с этим поспорила, – Нумасуга присела рядом с Линдой, держа в руках вновь приготовленный шоколад, которым она уже не собиралась ни с кем делиться.
– Тем не менее, я вас люблю, девчонки, – Линда обняла сидящих по обе стороны от неё девушек за плечи:
– Идём мириться с Широй, – предупреждая возражения, она отрезала, продолжая улыбаться:
– Надо!
Поднявшись наверх, они застали необычную картину: напротив пришедшего в себя хмурого милиционера, крепко привязанного к металлическому стулу, привинченному к полу, сидела Широйнеко, оседлав верхом второй стул, и кормила здоровяка с ложечки йогуртом. Рядом на полу стоял небольшой
