чем в любой гражданский университет. Но такого обучения он не мог себе представить.
Они шли по какой-то аллее. Везде валялся мусор: сигаретные пачки, пустые пластиковые бутылки, какие-то клочки бумаги – и никто это не убирал. Что хозяин в поместье, что командующий в части увидев такое – поставил бы всех в 'позу номер раз' и приказал бы все вычистить до блеска. На вытоптанной траве то тут, то там лежали студенты, в одиночку и парами. Читали конспекты и книги. Кто-то работал на ноутбуке. Обнимались. Целовались.
– Что вы думаете насчет свободного обучения, пан граф?
– Просто Ежи. Безумие все это?
Профессор хмыкнул.
– Не скрою – я горячий сторонник этого проекта и активно участвую в его внедрении в жизнь. Вас не затруднит объяснить свою позицию.
– Не затруднит. Я учился в военном училище, там есть разные специальности – и на каждую есть набор лекций, курсов и практических занятий. Все это придумано не просто так. Например – если я прохожу подготовку на командира роты – то я должен уметь управлять ротой и каждым взводом по отдельности в обороне и в наступлении, получать задачи от вышестоящего штаба с помощью технических средств, пользоваться ротными средствами разведки, обрабатывать разведданные и передавать их в вышестоящий штаб, маскировать на местности приданные мне силы и средства, использовать приданные средства огневого усиления… В общем говорить можно много, что должен уметь командир роты. И все эти знания и умения являются, безусловно, необходимыми. Что если я, например, решу что мне не нужно знать, как использовать средства разведки? Тогда мои люди попадут в засаду и погибнут. А если я не смогу передать разведданные в штаб – тогда может погибнуть еще больше людей. Если бы что-то мне не нужно было знать – так этого бы и не было в курсе. Понимаете, о чем речь?
Профессор кивнул головой.
– Понимаю. Но здесь не армия.
– А в чем разница? Что, на гражданке знания не нужны. Это что за специалист такой, который то одно знает, то другое.
– Ну… мы должны предоставлять свободу выбора. Существуют разные специальности и студенты сами должны это понимать, и выбирать из списка возможных курсов то, что им действительно надо.
– А как они узнают, что им надо, что им не надо в будущей профессии, пока они не закончили университет, и не обучились? Ведь пока они не прошли весь курс обучения – их нельзя считать профессионалами, и откуда они знают, что им понадобится в будущем?
Профессор задумался – аргумент был сильным. Оно и неудивительно – в училищах, готовящих Гвардию, преподавали, в том числе риторику. Лейб-гвардеец должен был быть не только отменным военным, но и отменным кавалером и собеседником, благо в дворянских родах немало девиц на выданье, а брак с офицером лейб-гвардии считался никак не мезальянсом, независимо от происхождения жениха.
– Возможно, если им будут нужны новые знания – они получат их на курсах и семинарах, существует такая вещь как постдипломное образование.
– Интересно… Насколько мне известно, профессор – за обучение по специальности университет берет полную плату – что с казны, что со студента – неважно. Если студент, после того как он обучится… свободно так что половину знать не будет, начнет работать по специальности, поймет что мало что знает – и будет ходить на эти ваши курсы. А они, как я рискну предположить – тоже платные. И так вы будете брать сначала деньги за работу, а потом еще и деньги за исправление своих огрехов… интересно, весьма интересно, пан профессор.
От полного разгрома в диспуте профессора спасла дверь кафедры – пришли…
На кафедре органической химии было свободнее, чем в других кабинетах – потому как кабинет химии в обязательном порядке оборудуется рукомойниками, и к нему пристраивается лаборатория. Как раз у ряда рукомойников то все и собрались, сдвинув все парты, чтобы освободилось достаточно места, и поставив полукругом стулья. Народа было человек двадцать, одеты все по-разному, кто в костюме, а кто и в рваных джинсах, у одной пани волосы в розовый цвет покрашены и хохлом поставлены – если бы не это, ее можно было бы назвать привлекательной. Еще у одной пани, покрасившей волосы в радикально черный цвет, и подобравшей такую же черную как деготь губную помаду, на футболке было написано: 'Трахни меня прямо сейчас', хотя сидела она в объятьях не пана, а другой паненки. Паненок вообще было большинство, примерно две трети от общего количества собравшихся. Появление графа Ежи произвело среди них фурор: не может быть, чтобы они не знали что он москаль – однако офицер императорской Гвардии всегда привлекательнее местного студиозуса, от которого разит потом, дешевым пивом, а то и коноплей, и который 'дабы самовыразиться' – одевается как с помойки.
Была там и пани Елена, демонстративно болтающая с подругой, и на него столь же демонстративно не обращающая никакого внимания.
– Это Ежи… – простецки представил его пан Ковальчек – я про него вам рассказывал. Он служит в армии.
На это никто особо не отреагировал – здесь личная свобода ценилась дороже всего, и если кому то по укурке пришла в голову блестящая идея послужить Отечеству – то это исключительно его личное дело и ничье больше.
Для графа моментально нашелся стул, поставили его не рядом с Еленой – а рядом с другой паненкой, довольно привлекательной и одетой без излишнего эпатажа. Граф Ежи сразу понял нехитрую уловку – поделиться с подругой. Сразу вспомнился поручик Скидельский… пан весьма охочий до женского пола, как он рассказывал, что выехал он по делам в Иваново-Вознесенск…а там известное дело… ткацкие фабрики, мужеска полу значит не хватает… вот и не ночевал он в гарнизонной гостинице ни дня, потому как отчаянные пани ткачихи его тело белое как трофей друг другу передавали. А он, конечно, потом эту историю всему полку поведал… в самых откровенных подробностях. Тогда сослуживцы откровенно позавидовали, и он грешным делом тоже, а вот сейчас… когда как трофей собрались передать из рук в руки его… как то нехорошо на душе стало, будто плюнул кто.
Кого ждали – выяснилось довольно скоро. Пан Ковальчек отзвонился куда-то по сотовому, уточнился у некоей дамы, где она попадает, а через некоторое время появилась и сама дама. Типичная североамериканка (или британка, там такие же взгляды) – мужеподобная, непривлекательная и одетая так, чтобы эту самую непривлекательность не скрыть – а наоборот показать и подать как какую-то особенность. Нет… скорее британка, типичное британское 'лошадиное', вытянутое лицо – там оно почему то именуется 'породистым', типичная косметика – ужасающий розовый оттенок помады. На ногах – не туфли, а ботинки, сработанные под мужские, грубой выделки и на тяжелой платформе. 'Докеры' – не иначе так называются.
– Это леди Алисия Гисборн, из университета Карлайла – представил даму аудитории пан Ковальчек – она из Великобритании, и хочет рассказать нам про политическую систему и обычаи этой страны. А потом мы все это обсудим, и леди Алисия ответит нам на вопросы. Леди Алисия, вы готовы?
– Да, конечно… – милостиво кивнула
– Тогда прошу…
Леди Алисия рассказывала талантливо, сказать нечего – и она отлично владела как русским, так и польским. Свободно переходя с одного языка на другой в процессе рассказа, умело подбирая аналогии, которые можно было подобрать только если знаешь язык в совершенстве. Граф Ежи слушал ее вполуха, но запоминал откладывал для себя аргументы, и грешным делом вспоминал про себя другую пани – пани Марию, которая вела у них риторику. Для них, пацанов еще по сути – пани Мария была недостижимым идеалом женского совершенства, и они не пропускали ни единой ее лекции по риторике, а потом еще и спрашивали, что можно почитать по этой теме факультативно. Конечно, эта леди… непонятно откуда, хотя нет, как раз очень даже хорошо понятно – пани Марии даже в подметки не годилась.
А все-таки интересно будет ее проучить. Хотя бы на глазах Елены.
Леди Алисия вещала конечно убедительно – это если не вдумываться в смысл. Прежде всего – дикостью было то, что подданная (не гражданка, а подданная) Ее Величества столь вдохновенно вещает о
