вождю.
Вождь наполовину вытащил нож из ножен, осторожно прикоснулся пальцем к зачерненному лезвию. Нож был на удивление легким и в то же время смертельно острым, здесь никогда не делали таких ножей. Он не знал, что такие ножи редкость и в самой Империи и делают их из специального вспененного сплава, основой которого является титан.
– Шукран*.
– Да благословит вас всевидящий Аллах – сказал подошедший к ним напарник русского водителя. Он был более смуглым и носил короткую, аккуратно подстриженную бородку
– Ты правоверный? – удивился вождь и осекся, заметив на шее у второго русского серебряную цепочку с полумесяцем. Он слышал, что правоверные бывают и среди русских – но видел таких редко. Это обрадовало вождя – значит, в северной стране все таки есть правоверные и они храбрые люди.
– Ля Иллахи илля Ллаху Мухаммед расул Илах**! – сказал второй русский шахаду, подтверждая свою принадлежность к исламу
– Аллах да благословит ваш путь! – ответил вождь
Когда пуштуны-джадран пошли по своим делам – второй русский, верней не русский, а татарин чуть заметно расслабился, вынул руку из кармана, где был пистолет.
– Я думал, они тебя резать пришли… – сказал он
– За что?
– Мало ли… Может – посмотрел не так. Как дальше будем?
– Иди, поторгуйся насчет товара… – ответил водитель – поторгуйся как следует, но пока не продавай. Узнай цены. Мы везли сюда все это не для того, чтобы продешевить при торге. Сними данные. Я пойду в город.
– Один? Не грохнут?
– Пусть попробуют… – сказал водитель, проверяя свой автомат…
В городе водитель не стал брать ни такси, ни рикшу, хотя и тех и других здесь было немало и от их криков можно было оглохнуть. Не обратил он внимания и на зазывал – таких тоже здесь было немало, у каждой лавки и они бесцеремонно висли на каждом прохожем, моментально определяя, есть ли у него деньги. Не обратил он внимания и на домики с красными занавесками. Так здесь отмечались дома, где клиентов ждала продажная любовь – такие дома были только в Джелалабаде и Кабуле. Ему нужно было не это, он выглядел тем, кем и хотел выглядеть – русским караванщиком, продавшим или собирающимся продать привезенный товар и дополнительно заработать, купив товар в обратный путь. Афганистану было мало что предложить Российской Империи кроме ковров, платков, лазурита, если он кого-то заинтересует. Восточных специй – их привозили из Индии и здесь продавали. И, конечно же наркотиков – возможно, у кого то из караванщиков были связи на границе, позволяющие провезти некоторое количество товара. Если это было так – то по ту сторону границы его могли выкупить за пятнадцать цен или даже больше – как поторгуешься. Заработок, окупающий любой риск.
Он медленно шел по тротуару, иногда останавливался и снимал то, что его заинтересовало на мобильный телефон. В одном месте остановился и узнал цену на ковры. Как он сказал торговцу – пока у него нет денег, но он привез товар и после того как он его продаст – деньги будут. Дукандор*** понимающе закивал и отправил его к соплеменнику на базар, подал ему какую-то бумажку, исписанную арабской вязью, и сказал, что если он отдаст эту бумажку тому, кому он сказал – то получит хорошую цену на свой товар и хорошую цену на то, что он собирался купить на обратный путь. Торговые люди здесь были не просто так – они работали большими семьями и кланами, знали друг друга в поколениях, старались переженить детей и породниться, помогали друг другу, чем могли. Торговать здесь было нелегко – принц Акмаль был жадным и жестоким правителем, он обкладывал данью торговцев, хотя Аллах свидетель, у него хватало денег и без этого. Те же, кто не платил, оказывались в зиндане или сразу в реке Кабул – если некому было выкупить должника из зиндана. Приходилось держаться друг за друга…
Поговорив с торговцем на смеси русского и пушту – торговцы здесь знали все языки мира – караванщик отправился дальше…
Базар можно было опознать издалека – по шуму, крикам, вони, стуку телег по мостовой. В Афганистане были проблемы с бензином, сюда не шел ни один нефтепровод, бензин стоил дорого, и его было мало, а то и не было вовсе. Потому автомобиль здесь был роскошью, а большую часть мелких транспортных работ выполняли хазарейцы с их неспешными телегами на огромных колесах, на которые грузили столько, что это казалось невозможным увезти. Но хазарейцы – невысокие, мускулистые, с узким, нетипичным для афганцев монголоидным разрезом глаз, впрягались в свои телеги и везли непосильную ношу, стуча деревянными сандалиями по мостовой и перекрикиваясь между собой на своем, непонятном пуштунам языке. Афганистан вообще был многоплеменной страной и хазарейцы были одной из его загадок. Кое-кто вообще считал пуштунов – основное племя Афганистана – потомками одного из еврейских колен.
Нервно, как и все ступающие на базар, проверив надежно ли застегнут карман, где лежала пачка денег, и поправив автомат, караванщик ступил на базар, окунувшись в людское море как пловец – в воду. И море поглотило его…
Афганский базар, как впрочем и любой восточный – это совершенно особенный мир. И делать на нем покупки – надо уметь…
Первым делом – никогда не показывай свой интерес к чему либо. Сначала пройдись по всем рядам, равнодушно смотря по сторонам, и тем не менее подмечая то что тебе надо. Если ты задержишься сразу у какого-либо дукана, спросишь про цену – затащат в дукан и не отпустят, пока ты не купишь и то, что тебе надо и то что тебе не надо. Сначала – пройдись по рядам и выясни обстановку.
Потом уже подходи к тому, что тебя заинтересовало. Никогда не соглашайся на цену, которую тебе назовут, смело называй цену как минимум в пять раз меньше. Торг – это суть жизни базара, это ее квинтэссенция, это-то ради чего здесь все собрались. Лишив торговца торга ты во-первых переплатишь за товар в несколько раз, во-вторых – оскорбишь его, потеряешь уважение. Самые жадные торговцы завышают первоначальную цену в пять-семь раз, самые совестливые – раза в три. Для русского, где в лавках тоже торгуются, но купец может дать скидку двадцать – тридцать процентов, не больше – такое завышение цен выглядит диким. Но в чужой монастырь со своим уставом, как говорится…
Торг может растянуться на час и больше. Не торопись, если торговец не дает тебе снизить цену – демонстративно отойди в сторону, приценись к товарам в других лавках, даже если хочешь купить в первой. Демонстративно похвали чужой товар, если торговцы затеют между собой перебранку, кляня друг друга последними словами – это очень хорошо. Возможно, тебе и в другой лаве предложат нужный тебе товар: не все товары лежат на виду, а если в этой лавке товара такого нет, может он есть в лавке соплеменника.
Не забывай о бакшише****. Если ты покупаешь не для себя – обязательно спроси про бакшиш, это не коррупция это тут образ жизни такой. Если покупаешь для себя – тоже спрашивай про бакшиш да понаглее. В качестве бакшиша могут дать, к примеру, старинную монету, которой у тебя на родине цены не будет. Ты тоже можешь дать бакшиш торговцу, но если не хочешь – не давай потому как покупатель всегда прав.
Вообще вести себя здесь надо понаглее, но вот с матом – поосторожнее. Многие афганцы понимают русский язык и то, что ты используешь для связки слов – они могут счесть за смертельное оскорбление. От друга до смертельного врага здесь – один шаг. Если в дукане есть женщина – не смотря в ее сторону, не замечай, что она есть – сам не заметишь как наживешь кровника. В Афганистане принцип отношений с женщинами укладывается в понятие 'намус*****', и если люди начинают говорить о грехе – то значит он был, вне зависимости от того был он или нет на самом деле. В таком случае никто не спросит у афганца, отчего вдруг скоропостижно представилась благоверная, а самому пора на войну, пора доставать из ножен кинжал, а согласно принципу 'тура': 'не вынимай кинжал без нужды, но если вынул, вложи его в ножны красным от крови'. Так что: что на базаре, что в других местах в Афганистане надо вести себя осторожно и не совать нос, куда не следует. Есть правда принцип – с женщиной на дороге можно сделать все что угодно, потому что если мужчины ее рода не ценят ее, отправляя в долгий путь одну – значит, ее могут не ценить и другие мужчины.
Первым делом, караванщик обратил внимание на ряд, где продавали куртки. Удивительно – но здесь
