лежало в обеспечение финансовой состоятельности многих уважаемых людей, вложенное в подвалы Хавалы. Наверное, если бы нищий торговец Керим решил себе построить жилище из золотых слитков – он смог бы себе это позволить. Но он был опытным и мудрым человеком, нищий торговец Керим и знал, что Аллах – со скромными и богобоязненными. Тем более – принц Акмаль очень не любил тех, кто может сравниться с ним богатством. Не любил и отбирал у таких все – до нитки.
– Это не просто дети! Это русские дети! Где ты их взял, отвечай?! Зачем они тебе!?
– Но Керим-хан, человек из дворца принца Акмаля, евнух по имени Псарлай сказал, что принцу нужны два бачи, обязательно русских. Он дал мне задаток в десять тысяч афганей за каждого и обещал в пятнадцать раз больше, когда я привезу их. А девочка… у меня есть три жены и ни одна из них не вызывает у меня никакого вожделения, да простится мне…
– О, Аллах! – вскричал нищий торговец Керим – лучше бы евнух Псарлай искал для принца Акмаля глупого, тупого, жирного ишака, которого можно было бы пинать ногами и стегать плетью, когда принц в гневе! Его не пришлось бы долго искать – он стоит передо мной! О, Аллах, за что ты так караешь меня!? Ведь я каждый день по пять раз встаю на намаз и не совершаю харама и расходую на пути джихада, я плачу закят********** и помогаю бедным садакой***********! За что скажи, ты послал мне такого тупого и глупого слугу, о Аллах…
Гульбеддин бухнулся на колени и пополз к хану – постоянное упоминание Аллаха никого не вводило в заблуждение. Здесь точно с такими же славословиями Аллаху – запросто отрежут голову, если ты прогневал хана.
– Но Керим-хан, что я должен был ответить Псарлаю, когда он пришел ко мне и предложил такие деньги!?
– Ты должен был ответить, жадная скотина, что твоя никчемная шкура стоит больше трехсот тысяч афганей, которые он тебе посулил! Если Псарлаю нужны два русских бачи – пусть пойдет и украдет их сам, да простит мне Аллах такие слова! А что касается тебя, никчемная скотина, тебе вполне хватило бы и девственницы нашего рода, которую ты мог купить что здесь что в Кабуле даже за десять тысяч афганей если хорошо поторговаться! Но нет, ты захотел русскую! Ты навлечешь смерть и на себя и на меня, о ничтожнейший из рабов!
– Но разве русские узнают, кто это сделал?!
– А кого я только что привел к тебе сюда, идиот – если не русского?!
– Но этому русскому нужен наш товар, а не русские дети, мудрейший Керим-хан!
– А откуда ты это знаешь, ишачье дерьмо?! То что он отвернулся когда увидел это – не говорит ни о чем! Даже если ему нужен наш товар – он может проговориться в России! И тогда русские придут за тобой!
– Я все сделаю! Я все сделаю, мудрейший Керим-хан!
– Что ты сделаешь, ишачье отродье?
– Я сделаю! Я убью этого русского, и тогда будет некому болтать!
Керим-хан презрительно отпихнул ногой распластавшегося у его ног слугу.
– Воистину, когда Аллах хочет жестоко покарать кого-то – он лишает его разума. Ты думаешь, этот русский последний, который приехал в город? А если Алиджон-хан узнает, что это ты убил его человека? Тогда он пошлет людей, чтобы с тебя сняли кожу заживо! Эту кожу привезут ему – а он посмотрит на нее – и прикажет бросить на корм свиньям, как он это обычно делает! Вот так ты закончишь свои дни, сын свиньи и шакала – и рассказ о твоей страшной смерти правоверные будут передавать из поколения в поколение!
– Но что же тогда я должен делать, мудрейший Керим-хан!
– Избавься от детей! Убей их сегодня же и брось в реку Кабул! Никому не поручай это, сделай это сам! Чтобы никаких следов не осталось!
– Но что я скажу Псарлаю-евнуху, мудрейший Керим-хан!?
– Ты вернешь ему вдвое больше, чем он тебе дал и скажешь, что не смог найти для него двоих русских бачат! Пусть обратится к кому-нибудь другому! Вот что ты сделаешь, тупая, жадная, ничтожная скотина!
После ухода Керим-хана Гульбеддин ощутил настоятельную потребность выпить. В Афганистане не было мест где рос хороший виноград, а из того что было – гнали кишмишовку, густой, желтоватого цвета напиток. У афганских мастеров купажа было мало опыта, да и не оценил бы здесь никто тонкого труда – потому в кишмишовку часто добавляли самую разную отраву, для крепости. Была такая кишмишовка, что глотка ее хватало для того чтобы ослепнуть, двух – чтобы умереть. В таком случае говорили – воля Аллаха, ведь в Коране сказано про запрет правоверным вкушать напитки из плодов виноградного дерева. Кто-то напивался, когда заходило солнце, говоря, что Аллах не видит, кто-то напивался в караван-сарае, говоря, что Аллах не увидит через крышу – но часто оказывалось, что Аллах все же видел. И карал.
Кишмишовка острой, пахучей волной прошла по горлу, обожгла пищевод. Сразу захорошело, забылось унижение, которое он только что испытал.
Конечно, детей придется зарезать, потому что если ты обманешь Керим-хана – он об этом узнает и тогда зарежут тебя. Потом – придется по одному, в мешках таскать трупы к реке, по ночному городу. Можно было бы попросить кого-то из хазарейцев с телегой – но тоже нельзя, узнают. Придется всю ночь не спать.
Особенно жалко девочку. Настоящая гурия… жаль, что ему с ней выпадет провести только одну ночь. Ведь он за нее заплатил совершенно безумные деньги. Жаль…
Потом можно и мальчиков… Гульбеддин любил кровавые зрелища, он давно сам не убивал – но все же в молодости убивал и знал, как это делается. Что мальчик, что девочка: какая разница, многие считают, что бача – даже лучше, после этого Аллах не сотворит в утробе ребенка. Не зря же принц Акмаль заказал именно двух бачей – а он, Гульбеддин-хан попользуется бачами для самого принца!
И с этой жизнеутверждающей мыслью Гульбеддин налил себе еще стакан кишмишовки. Мелькнула мысль, что надо наточить нож – но он решил, что успеет сделать это ближе к вечеру.
Русский выбрался из города довольно быстро, он хорошо помнил дорогу, которой он шел и не заблудился. По дороге он чуть свернул – и не отказал себе в удовольствии пройти той улицей, где был дворец принца Акмаля. Сразу от базара он заметил слежку, неумелую – но не стал отрываться, чтобы не спугнуть. Пусть думают, что он ничего не заметил.
Напарник был уже у машины. Они обнялись, как это было принято здесь – и русский незаметно передал напарнику свой сотовый телефон. Напарник полез в кабину, через переходник подключил телефон к совершенно секретному прямому терминалу, выходящему на спутниковую систему целераспределения 'Легенда'. Секунда – и точные координаты целей ушли на спутник, тот в свою очередь передаст их в штаб. Задание выполнено.
Меньше суток до удара. Завтра здесь все изменится.
Русский прошел к кузову машины, отпер его и залез внутрь. Вернулся он с чемоданчиком, залез в просторную кабину, открыл его. Там, в гнездах из серого поролона лежали дополнительные приспособления к автомату Калашникова. Выбрав тепловизорный прицел, русский начал молча устанавливать его на свой автомат.
Напарник сел рядом, протянул лепешку с бараньим мясом и перцем. Русский положил лепешку на приборную панель, есть не стал. Достал из гнезда лазерный целеуказатель.
– Ты куда-то собрался? – иронично осведомился напарник
– Там дети – лаконично сказал русский, устанавливая лазерный целеуказатель армейского стандарта сбоку на цевье
– Какие дети? Араб, ты в уме?
– Русские дети. Два мальчика и девочка.
– Откуда они там?!
– Не знаю. И знать – не хочу.
Напарник схватил Араба за плечи, развернул к себе
– Ума лишился? Что еще за дети?
