уничтожать объекты особой важности с помощью ранцевых ядерных и обычных фугасов, передавать разведданные, организовывать саботаж и сопротивление. В этом случае – нужны были высококвалифицированные специалисты, способные выживать в тылу противника длительное время. Они должны были по возможности возвращаться назад, ибо такого специалиста готовят долго, несколько лет, и использовать его для одноразовых заданий – расточительно. Сейчас любой оперативник специальных сил, как и любой солдат-общевойсковик знали: армия сделает все, чтобы спасти вас, где бы вы не оказались. Совершенно недопустимо оставлять врагу без шансов хотя бы одного солдата. Нельзя бросать своих – это одно из правил, выбитых на скрижалях, правил помогающих армии существовать и выполнять боевые задачи. Этот правило распространяется не только на солдат – но и на гражданских: любой подданный Российской империи и его самодержавного монарха вправе рассчитывать на помощь и покровительство государства и Его Величества, где бы то ни было. Если когда они сюда шли, Бес задумывался над тем правильно ли они поступают, нарушив приказ – то теперь когда дети были у них – он без раздумий положил бы жизнь для того, чтобы их спасти. Но он мыслил трезво и объективно, он сам в свое время видел тренировочный лагерь, сам тренировался в нем, и видел, как его ровесники подходили и звонили в колокол, потому что не в силах были выдержать то, что с ними происходило. Он помнил, какими они были и почему сошли с дистанции. И он видел, что один из троих спасенных ими – не пройдет, он из тех, кому нужен колокол под рукой.
Но колокола не было. И он должен был пройти. И они все должны были пройти. Теперь их пятеро, и судьба каждого из них зависит от остальных. Или они все вместе пройдут – или они все вместе здесь останутся.
Еще один внедорожник выскочил слева, пулеметчик был готов – но он не ожидал увидеть в качестве цели такой же внедорожник стражи. Пулеметчик, стоявший за пулеметом, замешкался, всего на секунду, решая стрелять или не стрелять – для Беса достаточно было и этого. Ослепительная трасса – в приборе это было видно именно так – уперлась в грудь пулеметчика, палец привычно дожал спуск, и две пули отбросили его назад, еще несколько угодили в само тело пулемета, выводя его из строя. Последние – сколько успел, вбил в моторный отсек, стараясь вывести машину из строя и сделав невозможной погоню…
По ночам стоянка для большегрузов охранялась, ее охраняли несколько малишей с оружием из племен, живущих неподалеку. Их можно было убить – но ни Араб ни Бес не стали этого делать. Вместо этого – они резко, с сигналом, с включенными на дальний свет фарами затормозили у самых ворот. Фары должны был ослепить стражников, чьи глаза привыкли к ночи, сигнал делал обстановку еще более нервозной. Машина принадлежала стражникам, по ней нельзя было открывать огонь – малиши и не открыли. Вместо этого – двое, в том числе и их амер – вышли разобраться. Остальные – кто был на территории, кто остался у ворот – но для двоих русских офицеров это были не противники. Афганцы совершенно не умели драться, рукопашный бой никогда не культивировался у этого свободолюбивого народа, которому никто никогда не запрещал иметь холодное и огнестрельное оружие*. Поэтому разобраться с афганцами для двоих русских не составило никакой проблемы. Двоих – первых кто вышел к ним – они ослепили старым, дедовским способом – смесью перца и табачной пыли, которую насыпали в маленький флакончик из-под сердечных таблеток и носили всегда при себе. Пока малиши судорожно пытались прийти в себя, чихая и заливаясь следами – оба офицера бросились к караулке, выведя из строя и повязав остальных пятерых так быстро, что никто не успел ничего сделать, ни поднять тревогу ни выстрелить. И вернулись к первым, только что прочихавшимся…
Связанных афганцев положили под небольшим навесом, со сложенным из камней ограждением, который и служил им караулкой. На всякий случай – обыскали и все найденное оружие, огнестрельное и холодное Араб размахнувшись, закинул подальше за забор. Им нужно было всего несколько минут, чтобы добраться до своей машины и уехать отсюда, а после этого все произошедшее не будет иметь значения. Никакого.
– Я за машиной…
– Добро – отозвался Араб, его уже начал потряхивать, адреналиновый 'отходняк' после боя. Надо было кое-что выяснить…
Араб подошел к машине, ухватил за плечо паренька, который показался ему крепче остальных. Их было двое – а пацанов трое, они не могли уследить за каждым во время перехода. Им кровь из носа – нужен был хот бы еще один помощник, хоть какой. Тогда у них есть шанс справиться. Если их будет только двое – троих они не выведут.
– Пошли.
– А что?
– Пошли, пошли…
Парнишка на удивление легко выпрыгнул из машины. Он вообще казался дельным пацаном, возможно он из казаков хотя непонятно как сюда попал. Забайкальское войско? Араб помнил, как сам был таким – по сути это было совсем недавно
– Из казаков? – уточник Араб, потому что это было для него важно.
– Из сибиряков.
Ответ, частично снимавший назревшие вопросы. В Сибири слабаков не было, там вообще было очень жестко.
– Фамилия.
– А вы кто вообще?
– Кто, кто… Тебе не одна разница?
– Не одна… – парнишка прервался на пару секунд – а я вас знаю…
– И кто же я?
– Вы водитель. Помните, вы на меня смотрели там, когда я в клетке был?
Араб помнил.
– А как меня узнал?
– Догадался. Вы ведь не водитель, так?
– Много будешь знать… Ты знаешь, где мы?
– Афганистан?
А вот этого Араб не ожидал
– Откуда знаешь?
– Этот…Виталька его зовут, у него мать в какой-то конторе работает. На Восток торгует. Он язык немного понимает.
– Язык? Пушту? Или дари? – заинтересовался Араб
– Не знаю – мрачно ответил Вадим – я и английский то хреново знаю.
– Понятно. А как попал сюда?
Вадим на мгновение задумался – но все же решил сказать правду.
– В поход пошли. С отрядом. Приехали в Верный, оттуда электричкой… Меня послали родник найти. Там старик сидел, я подумал, что ему плохо и…
Сказанное ничуть не удивило Араба – он вырос на Востоке, служил на Востоке и знал Восток. Сколько бы не шло разговоров о единстве судьбы разных народов – Восток никогда не был русским, наверное, никогда и не будет. Просто большинство устраивало жить в одном доме, потому что держаться вместе и вместе жить в общем доме сытнее и безопаснее. Как ни странно – проще всего в союз интегрировались турки, османы, они были больше схожи с русскими, чем жители Туркестана. Турки все же были имперцами, и сейчас одна империя просто сменила другую, их империя, больная и слабая вошла в состав другой, огромной и гораздо более сильной, и шесть зимних месяцев в году в их столице Константинополе жил их новый султан***. Чуть дальше по степени интегрированности отстояли арабы. Но вот жители 'Среднего Востока' к которому относился Туркестан были людьми в себе. Несмотря на опыт взросления на Востоке, Араб не всегда понимал, что ими движет в тех или иных поступках, что они думают и чего хотят. Это были скрытные, коварные, в душе беспредельные и очень жестокие люди, в генотипе которых было заложено подчинение сильному. Закон для них играл роль только тогда, когда был подкреплен силой – они не
