спала сном праведного диссидента, а не просто по лени и распущенности разбалованного в детстве ребенка. Не сон получался, а ни много ни мало – вызов обществу потребителей.
Откуда мне знать, что очень скоро я так же лягу пластом на диване у окна, как путешественник, сбившийся с пути и обессилевший от безрезультатных поисков. Буду лежать несколько дней без мыслей и цели, под тяжестью одиночества. Неоднократно я буду вспоминать Свету.
Думаю, все изменил именно тот телефонный разговор в конце дня. Так всякий раз мы сходились в словесной перепалке, проверяя крепость наших убеждений, подспудно желая найти брешь не в чужих, а в своих доводах. Но в тот вечер мы были в разных весовых категориях: она – здоровая и выспавшаяся, я – сонная и больная. Я жаловалась, она утешала. Хотя уместней было бы утешать ее.
– Ты определись, что тебе надо, – говорила подруга. – Семью? Так папсик прав – раньше надо было думать.
– Ага, – бесцветно отвечала я.
– Мужика-то нет, повывелся весь мужик, – распалялась Света. – Спился, скурился, скололся, всю приличную хоботню тетки растащили. Приди в кафе, в любой клуб – девяносто процентов бабья.
Вступать в полемику я не собиралась. Света, сбитая с толку, смягчилась.
– Да брось ты, Маринк. Станешь матроной, с кичкой на голове и майонезом в хозяйственной сумке. С тобой же не о чем будет поговорить, как с Регинкой: «Игорек пописал, Ирочка кашляет, сливочное масло подорожало».
Я обреченно молчала. Светка окончательно сдалась.
– Ну ладно, ладно, если так хочешь семью, надо все продумать, как действовать, с чего начать? Посоветуйся с Ольгой, она наверняка знает. Как нам, так сказать, реорганизовать рабкрин? – захихикала Света.
«Бедные, мы бедные, – думала я. – Живем без маяков, без ориентиров, в безотчетном желании быть счастливыми, в неосознанной неудовлетворенности жизни, как пароходы в тумане, подаем друг другу печальные гудки, не зная, чем помочь. И думаем, что спасемся, бросив тяжелый семейный якорь. Действительно, с чего начинать?»
У Ольги всегда наготове ответы на любые вопросы. На следующий день она появилась в моей квартире, не раздеваясь в прихожей, стремительно проследовала в комнату. Позади нее плелся невысокий молодой человек с огромной фотокамерой на груди.
– Марк. Фотограф, – представила она.
Марк отрывисто кивнул – длинная челка упала на глаза. Ольга сияла:
– Скидывай шмотки, инфантилище, находи приличное белье. Готовься к фотосессии, – распорядилась она.
Мы изменили мою анкету на сайте знакомств, поместили новые фотографии. Отныне я возлежала в данаевской позе на шелковых материях, с перекошенным от вожделения лицом. Обновили текст и в разделе «О себе». Ольга, несмотря на мои горячие возражения, написала: «Юная темпераментная хрюшка ищет воспитанного слоненка с упругим хоботком». Я схватилась за голову.
– Можешь себе представить приличного, нормального мужчину, который заинтересуется подобной анкетой? Под рекламой нижнего белья – подпись подгулявшей провинциальной проститутки! – негодовала я.
– Ты просила помочь, теперь слушайся, а не жди, когда пенсия в дверь постучится, – отрезала Ольга.
Она доказала, что знает свое дело. Успех был грандиозный. Через три часа после размещения анкеты число сообщений перевалило за сто, к вечеру набралось двести пятьдесят. Двести пятьдесят мужчин, так или иначе, обратили на меня внимание. Кто от скуки оттачивал остроумие на невинной хрюшке, кто-то разразился витиеватым посланием: «Я хотел бы стать ветром, чтобы одним дуновением пробежать по вашему телу...», кто-то сухо по-деловому с первых слов настаивал на встрече или требовал номер мобильного телефона.
Если собрать их вместе – они даже в моей квартире не поместились бы. Двести пятьдесят сообщений от «упругих хоботков»! С ума сойти! Я была лучшего мнения о мужчинах. Писали представители всех мыслимых и немыслимых профессий, возрастов, социальных уровней и национальных принадлежностей. Высокие и коротышки, женатые и свободные, восемнадцатилетние наглецы и галантные старцы, усатые, бородатые и бритые наголо. Были, кстати сказать, иностранцы – знойный уроженец Камеруна, лысый и лиловый, как баклажан: «Меня зовут Крис. Я из Камеруна – порядочный и серьезный. Горю желанием с Вами познакомиться!» и один индус: «Я уже давно работать в Санкт-Петербург. Шить многие платья шелком. Хочу знакомиться с такой прикрасная женщина». У меня было игривое настроение, я не удержалась и ответила без Ольгиного ведома: «Маджа, сшейте мне платье из роз!»
На следующий день в своей поликлинике я продлила больничный еще на неделю. Улицы в одночасье наполнились весенним шумом, светом и птичьи гомоном. В маленьком скверике перед поликлиникой я присела на скамейку немного погреться на солнышке. Не верилось, что еще пару дней назад вьюга штурмовала улицы, редкие прохожие жались к домам, гнулись под пронизывающим ветром, утопая в снежной каше.
Без лукавства, как есть, я сказала врачу, что чувствую себя гораздо лучше, испытываю, пожалуй, легкую слабость, но у меня совершенно неожиданно появилась вторая работа, которая потребовала на первых порах уйму свободного времени. И попросила по причине этой официальной слабости продлить больничный лист. Врач рассеянно посмотрел в окно. На подоконнике в пластиковых коробочках дружно всходила помидорная рассада. Он бросил мою карточку медсестре: «Сдавайте анализы. Явка в пятницу с результатами. Закроем больничный». Лицо врача показалось мне знакомым – легкий гипертонический румянец на щеках, широкие скулы, мясистый нос. Лет сорок пять навскидку. Кажется, я видела его на сайте. А почему нет?
Спустя несколько дней я стала присматриваться к каждому встречному на улице и прикидывала, пользуется ли он услугами моего сайта или нет. Все лица казались узнаваемы. Даже кондуктор в троллейбусе.
Ольга утверждала, что сейчас все сидят на сайте, а кто не сидит, лишь искусно маскирует свое пребывание от окружающих. Я думала про себя, что расспроси как следует акушерку, и она ответит с жаром, что полгорода бросились рожать, а оставшаяся половина в нетрезвом виде подпирает двери роддома.
Мир патрульного наводнен автотранспортными средствами и их владельцами. И вы в состоянии серьезно расширить его кругозор, если покажете хотя бы пару человек, не превышающих допустимую скорость на вверенном ему участке дороги по причине отсутствия автотранспортного средства.
В свою очередь, ЛОР-врач убежден, что город давно обречен и те, кого случайно минует тонзиллит, умудрятся заработать гайморит. Наличие других заболеваний для ЛОР-врача абстрактно, как Гиперборея. Так Ольга, не первый год оккупирующая сайт, не догадывается о существовании людей вне Интернета. Более того, когда однажды молодой человек в метро, краснея, поинтересовался ее именем и планами на вечер, она возмущенно оборвала его: «Я в транспорте не знакомлюсь!»
Я опрометчиво полагала, что мои поиски в Интернете затянутся не дольше двух-трех недель – тщательный предварительный отбор, небольшая переписка, несколько встреч. И все. Неужели из двухсот пятидесяти мужчин не найдется один хотя бы мало-мальски подходящий? Как казалось поначалу, у меня минимальные запросы. Так, чтоб всего было понемногу: общие интересы, чувство юмора, средний доход, не пьющий.
– Ответить нужно по возможности всем. Просто из приличия, – методично внушала Ольга, – номер телефона без меня никому не давай. Анкеты без фотографии даже не рассматривай. Удаляй как класс! Мало ли кто скрывается за ней, хотя даже фото не гарантирует, что изображение соответствует действительности! Переписываешься месяц, а потом выясняется, что это тетка от скуки в офисе пишет. И такие случаи бывают. Понравившихся сбрасывай в папку избранных, вечером проведем кастинг. И вообще пока ничего без меня не пиши – я научу как. А то начнешь метафизику разводить – умных не любят, образованных боятся. И поменьше трепа – у нас нет лишнего времени. Работаем на результат.
Она чмокнула меня в щечку и умчалась на танцы.
Когда я оставалась одна, сомнения одолевали меня, вся затея казалась мне неприличной и попросту бредовой. Но Ольге удавалось вселить в меня веру даже парой фраз.
