Аманда рассеянно обернулась к Ширли.
— О, привет, я задумалась. Встреча… как тебе сказать… как эпиляция воском в районе бикини. Больно и стыдно.
— Ох, прости, я лезу не в свое дело…
— Брось, дорогуша, не будь дурочкой. Все нормально. После банкира я встретилась со своим поверенным, чтобы обсудить то, что мы с ним называем «моей ситуацией». То есть мои финансы, вернее их отсутствие. Как ты знаешь, мне достался дом в Терри-тауне, но я всего лишь бедная официантка, и потому домовладелица из меня хреновая. Как сказал Оле Харрисон Роджерс Третий: «Мисс Адамски, я вижу перед вас три возможности: продайте ви уже ваш дом, пустите что ли туда жильцов либо ищите уже другое жилище!»
Ширли рассмеялась — так здорово Аманда передразнила скрипучий голос адвоката.
— …В принципе, Гаррисон Третий обо мне заботится. Он, видишь ли, боится, что дом слишком стар — а он действительно стар! — и потому скоро потекут трубы и раскрошатся стены, ну а большой ремонт мне точно не потянуть. В общем, заботится. Только вот мне это не нравится.
— А продать дом ты не можешь?
— Дорогуша, это для меня все равно, что продать ребенка. Люблю я этот дом. Ты тут новенькая, не знаешь, что такое Терри-таун. Он отсюда кварталах в двадцати. Старый Остин. В начале века именно там все толстосумы строили свои дома. Настоящие дома. Старинные. Сейчас купить такой дом считается шиком, но я сразу же умру, если какая-нибудь магнатская дочурка со своим муженьком-золотоискателем выложат за него денежки. Это меня просто убьет. Нет! Я его не продам, лучше пойду выносить горшки!
— А постояльцы?
— Ага. Все эти патлатые студенты, курящие марихуану, будут слоняться в моих драгоценных стенах и устраивать там оргии? Нет, спасибо.
Внезапно Аманда с силой хлопнула себя ладонью по лбу. Решение пришло к ней мгновенно, и оно не имело ничего общего ни с риэлтерами, ни с адвокатами, ни с патлатыми студентами.
— Дорогуша! Скажи-ка, а где ты сейчас живешь?
— Я остановилась в мотеле, в пригороде. Не очень далеко и удобно — это на конечной автобуса…
Аманда набрала воздуха в грудь. Бедная храбрая девочка! Она не хочет признаваться, как противно жить в мотеле, она мужественно моталась по кабакам в поисках работы, она ни разу не пожаловалась — да единственное, что Аманда может сделать, это…
— Ты поселишься со мной!
— Я… я не могу… затруднять тебя…
— Дорогуша! Ты меня не затруднишь! Ты мне сделаешь одолжение! Именно ты станешь моим первым и единственным жильцом! Это осчастливит Гаррисона Третьего, это осчастливит меня, и, надеюсь, это осчастливит и тебя тоже.
— Но я не думаю, что могу себе позволить…
— Я тут работаю, дорогуша. И я лучше знаю, что ты можешь себе позволить, а что нет.
— Но я правда не уверена, что мистер Грин согласится оставить меня, после того, что я…
— Доказала, что умеешь работать, как проклятая? Да я был бы последним идиотом, если бы позволил тебе уйти.
Тим подошел, как всегда, бесшумно, положил руку на плечо Ширли и улыбнулся ей. Ширли улыбнулась в ответ, глядя в ореховые глаза Тима.
— Вы очень добры…
Аманда нетерпеливо топнула ногой.
— Да, он добр, есть такой грех, но в данном случае он просто констатировал очевидный факт. Итак — переезжаешь?
— Хорошо, попробуем. Но ты должна мне обещать: если поймешь, что дела на лад не пошли, скажешь мне об этом честно. Я не хочу быть тебе обузой.
— Дорогуша, как освободишься, езжай в свой мотель и собирай вещи. Помощь нужна?
— Нет, что ты. У меня очень мало вещей.
— Отлично, значит собирайся и возвращайся сюда. Я тебе объясню, как проехать отсюда, это проще.
Ширли распахнула дверь мотеля настежь, вышла и позволила ветру захлопнуть ее. Никогда она еще не покидала место своего обитания с такой радостью. Даже тюрьма — как ни странно — оставила по себе воспоминания… и друзей. Здесь же не было ничего, кроме сквозняков, тараканов, пыли и масляных взглядов ночного портье, после которых хотелось принять душ.
Ветер становился прямо-таки ледяным, и Ширли еще раз порадовалась, что купила в секонд-хенде шерстяную кофту. Цвет, правда, подкачал — если воздержаться от совсем уж тошнотворных определений, то темно-горчичный, — зато стоила она всего десять долларов и была теплой, как печка.
Вскинув спортивную сумку с пожитками на плечо, Ширли зашагала к автобусной остановке. Она была не слишком уверена, что автобус все еще ходит, но была готова подождать. Впрочем, до остановки надо было еще дойти, четверть мили, не меньше, а ноги, как и предсказывала Аманда, болели ужасно.
Кстати, сегодняшняя выручка ее приятно удивила. Возможно, чаевые оставляли из жалости, а может, как выразился Брэнд, «за представление», но заработала она шестьдесят долларов. Если завтра не отвалятся ноги, то скоро она сможет найти собственное жилье.
Автобуса видно не было, редкие машины ехали с включенными фарами. Шесть часов, не меньше. А до Аманды надо добраться засветло. Ширли плохо знала Остин, но содержание граффити на стенах домов и гаражей подсказало ей, что в этом районе лучше после заката солнца не гулять.
Тучи становились все чернее, первые капли дождя упали Ширли на щеку. Ширли решила идти пешком.
Здание капитолия высилось над городом, как путеводный знак, ярко освещенное огнями. Ширли не могла бы сказать, сколько в точности миль отделяет ее от центра города, но надеялась, что меньше пяти. Она почти бежала по узкому грязному тротуару, и если еще вчера ей было грустно и обидно, что все ее пожитки умещаются в небольшой сумке, то сейчас она благодарила за это Бога.
Дождь поливал уже от души, и Ширли совершенно случайно разглядела свое отражение в витрине. Волосы прилипли к голове, тушь черными потеками устремилась по щекам к подбородку, а немыслимый цвет намокшей кофты стал совсем уж тошнотворным.
А потом позади нее в витрине отразился мотоцикл, и она поняла, что надо идти вперед. Мало ли, кто катается на мотоцикле в такую погоду… Она шла по лужам, и туфли хлюпали при каждом шаге. Здание капитолия, кажется, чуточку приблизилось, но все еще было очень далеко.
Поток воды окатил ее с правого бока. Мотоциклист промчался мимо, а она в бессильной ярости смотрела ему вслед. Через минуту послышался знакомый рев мотора, и вот тысяча фунтов стали, хрома и резины резко затормозила прямо перед ее носом.
Ширли влетела точненько в незнакомца — сначала споткнулась о его колено, потом уперлась в широкую грудь. А еще через миг ОЧЕНЬ сильная рука подхватила ее под локоть. Испуг был велик. Настолько велик, что адреналин прямо-таки бурлил в крови Ширли, и вместо того, чтобы бежать, она приняла бой. На пустынной улице незнакомого района, с человеком, чьего лица она не могла видеть…
— Что же вы делаете, а?! Сначала обдаете меня водой — как будто я недостаточно мокра и без этого. А потом еще и нападаете на меня! Вам стоило бы извиниться, мистер!
— Ну я, собственно, и извиняюсь.
Приглушенный шлемом голос был низким и несомненно мужским, больше ничего про него сказать было нельзя. Ширли возмущенно фыркнула и попыталась выпрямиться. Трудно негодовать, когда практически находишься в объятиях объекта негодования.
Однако ее рука соскользнула с мокрой куртки мотоциклиста, нога подвернулась, а мокрая сумка потянула назад, и Ширли едва не шлепнулась прямо в лужу. Мотоциклист попытался подхватить ее, но Ширли окончательно утратила равновесие и плюхнулась на колени перед своим не то спасителем, не то
