— Ну, и долго я буду ждать? Почему ты ее не привела?!
— Асса, ее нет, ее нигде нет, — и рабыня загородила лицо руками, опасаясь удара чем-нибудь, но спасать пришлось уши. Голос ведьмы сорвался на самом верхнем звуке. Слуги обшарили весь дом и двор, но девочки нигде не было. Асса Галенгейра исступленно дергала свои длинные волосы, ее румянец стал багровым.
— Это ты, вяленый кусок мяса, — проговорила она дрожащим голосом, — больше некому. Ну, труп ходячий, ты доигрался!
Разъяренным гварричем ведьма влетела в жилище воспитанника.
— Это ты, дохлятина недобитая! Ты ее отпустил! Я знаю, это ты!
— Конечно же, я, — в желтых глазах плясала насмешка.
— Да я тебя прикончу! — она зарядила плетение поводка. Тело драурга скорчилось в неестественной позе.
— Ну! Давай, чего ждешь?! — и тут ведьма поняла, что именно этого он и добивается. Он надеется, что поводок при наивысшем напряжении может убить его. Он знал, что в поводке было заложено убийство подчиненного, но в планы ассы Галенгейры это не входило.
— Нет, мой милый, нет, мой драгоценный, не надейся. Может быть когда-нибудь, но не сегодня…. Твоя мамочка не так глупа, как тебе хотелось бы. Придется еще чуть-чуть потерпеть.
И слуги ассы Галенгейры наконец-то увидели ее тайного воспитанника. Его обездвиженное плетением поводка и противомагическими кандалами тело было растянуто на цепях между столбами над выгребной ямой.
— Что-то он слишком хорошо выглядит, — заявила через пару часов асса, выпивая со своими наемниками. — Видимо не слишком аппетитный. Ну-ка, ребятки, полейте его сиропом и еще чем-нибудь, для запаха. И сделайте из него отбивную, жестковат он, видимо.
Варжий хлыст сделал лохмотьями не только одежду, но и неживую кожу. Вылитые на его тело кухонные помои привлекли со всей округи толстых осенних мух. Полчища насекомых накинулись на угощение, исправно размножаясь в укромных уголках его ран. А наемники с хозяйкой вернулись в столовую.
— Госпожа Галенгейра, а долго еще?
— Долго, Белейв, долго. А ты куда-то торопишься? Тебя кто-то ждет?
— Я имел в виду, долго ли он там будет еще висеть? А то как-то… после всего этого не очень хочется возвращаться за стол.
— Да что тебе за беда? Пусть висит! Ему не повезло, умереть он не может, как бы не хотел, он уже и так дохлый, — и ведьма разразилась смехом, от которого даже у повидавших разное наемников передернуло физиономии.
— Но радоваться рано, дорогие мои, девчонку надо отыскать. Я не успокоюсь, пока не передам ее заказчику. Так что готовьтесь, делайте, что угодно, тратьте сколько угодно, но эту дрянь ко мне приведите!
Хозяйка, задумчиво постучав пальцами по столу, продолжила,
— А сейчас приведите мне… э-э-э… сами знаете кого.
Ведьма иногда снимала себе любовника из числа скучающих в трактирах безденежных, но кичливых дворянчиков.
— Асса, но мы не успеем вернуться до темноты. Придется ночевать в городе.
— Не надо в город. Сейчас открытие охотничьего сезона, полно кандидатур в лесной гостинице.
— Хозяйка, но ведь охота!
— Именно! Охота… денег всем охота.
На утро асса Галенгейра, немного успокоенная ночными забавами, принимала ванну и выбирала, какими делами сегодня заняться. А на лесной тропе на бревнышке сидел сынок-переросток когда-то уважаемого, но сейчас захиревшего Рода и вспоминал, какой чудесный сон приснился ему. Во сне он попал в роскошные покои женщины благородного происхождения, воспылавшей к нему жаркой страстью…. Правда не понятно, как он попал на эту лесную тропу и как добраться до гостиницы. А в кармане позвякивали с десяток серебрушек.
Ведьма привела себя в порядок, легко позавтракала и посетила все еще висящего на цепях драурга. Асса осталась довольна. Личинки мух уже копошились его ранах, выедая мертвую плоть и обнажив кое-где ребра. Асса, зная об упрямстве своего воспитанника, попыталась поговорить с ним. Только ответа не последовало, Кайлас даже не взглянул на нее. Его проеденная щека едва дернулась в кривой усмешке, в сквозной ране виднелись белеющие зубы….
— Ну ладно, как пожелаешь, — процедила она. — Повиси еще, пока не поймешь, что деваться тебе некуда. Никто тебе не поможет. Никому ты не нужен, разве что мне. И ты правильно делаешь, что держишь глазки закрытыми. Правильно, а то опарыши быстро тебя их лишат, а восстановить их тебе будет намного сложнее, чем просто мертвую плоть.
И ведьма вернулась к запланированным на сегодня делам.
Рабы ассы Галенгейры натерпелись и нагляделись за свою жизнь немало того, от чего простой человек враз поседеет. Но то, что творилось на заднем дворе сейчас, превзошло мерзостью все прежние затеи хозяйки. Даже если не смотреть в окна, об этом напоминала невыносимая вонь. Один из рабов не выдержал и вылил на распятого драурга пару ведер воды. Кайлас едва заметно повернул голову, редко кто проявлял жалость к нежити.
Гнев ассы, наверное, мог достичь вершин Срединного хребта.
— Надо же, защитнички появились. Пожелал усохшую плоть окропить? Будь по-твоему. Окропишь ее своей кровью.
Раб не боялся смерти, это означало избавление от его каторжной жизни. Но убить просто так — это было не в стиле ассы Галенгейры. Изъеденное тело драурга бросили в чан, а несчастного раба подвесили над ним вниз головой. И постепенно снимали кожу, чтобы на нежить тонкой струйкой стекала теплая кровь, пусть его плоть возрождается и опять отмирает раз за разом, снова и снова…. При этом опарыши никуда не делись, они охотно кормились плотью сдобренной свежим кровяным соусом. Когда раб был выжат до капли и наконец-то увидел Темный лик, ведьма, недолго думая, подвесила еще одного, а потом и третьего.
Четвертого Борвен освежевывать живьем отказался, заявил, что ему надоело. Кто бы мог подумать, что наемники у ассы такие нежные и ранимые!
— Кайлас, мальчик мой, проснись. Ты долго спал и сейчас надо поработать. Вставай. Ты вчера хорошо покушал? Отвечай.
Поводок, связывающий хозяйку и ее опасную нежить, требовательно натянулся. Драург вспомнил вчерашнюю «трапезу» и очередной раз содрогнулся. Когда его тело контролировал человек, вернее остатки того сознания, что могли бы вырасти в человека, то он подавлял свои инстинкты нежити. Но когда по велению поводка человек отключался, наружу вылезала тупая нежить, которая больше всего на свете хотела ЖРАТЬ, причем желательно теплую человеческую плоть. И вот вчера, мамочка, как экономная хозяйка, желая восстановить внешний вид свой собственности, сильно попорченной опарышами, приказала нежити выйти на свободу. Конечно, можно было этого не делать, так даже страшнее, но создавать из Кайласа балаганное пугало она не планировала: шумно, хлопотно, да и доходы не те. И изглоданное бесчисленными насекомыми неживое бездушное тело уже само смачно обгладывало обескровленные тела рабов, пеняя своему парализованному разуму на слишком жесткую постную диету….
— Отвечай. Я жду.
— Да, хозяйка. Я сыт.
— Вот и чудненько. Иди за мной.
Кайлас покорно следовал по подвальным переходам вслед за ассой Галенгейрой. Поводок повиновения был сегодня как никогда строг, и даже тень мысли о сопротивлении хозяйской воле вызывала сильный ужас. Ведьма вошла в комнату, где на кровати лежала… Кима? Даург пригляделся, нет, это была не Кима, но девочка была очень на нее похожа, лицо, волосы, только на год моложе.
— Вот сделай из нее куклу для игр. Чтобы она могла прослужить ее будущему хозяину год-полтора, не больше.
— Я могу сделать так, что она прослужит лет пять-шесть.
