камни. Потом чуть-чуть плеснула чистой силы в синее плетение и одна из его нитей, что целенаправленно тянулась в глубину лабиринта портала, замерцала и окрепла. Молодые люди, держась за руки, пошли по пыльному коридору. К их удивлению нужный выход нашелся очень скоро, или им просто было хорошо идти вместе, держась за руки? К проему была прицеплена нить из амулета, и выход подсвечивался синим цветом.
Одрик аккуратно выглянул наружу. Там шел нудный осенний дождь, смешанный с резким сырым ветром и желтыми листьями. Ограда вокруг портала была почти неповрежденной, а рядом громоздились развалины.
— Одрик, что там?
— Не знаю, дождь…. Опасности не вижу, выходим.
Одрик накинул ей на плечи свою куртку. Кани вышла из портала следом за юношей, и встала под дождем, с интересом разглядывая остатки огромного особняка.
— Что это за место? Ты не знаешь?
— Откуда? Я кроме как в Караваче нигде не бывал. Ну, еще в столице жил, но я ее почти не помню.
— Зато я помню. Не переживай, ты не много потерял.
Развалины давно захватил лес, на них выросли деревья, а дорога, ведущая к дому, угадывалась по кое-где различимой гранитной брусчатке. Двор зарос густым орешником и был устлан опавшей листвой. Но от руин все еще фонило остатками сильной магии, от чего по телу пробегали мурашки. Стало холодно, и у промокшего Одрика начали звонко постукивать зубы.
— Пойдем, посмотрим поближе? — спросила Торкана, заворожено рассматривающая развалины девушка.
— Я думаю — не стоит. Кани, пойдем отсюда. Здесь давно никого нет, а мы с тобой одеты не по погоде, и мне кажется, что тут опасно.
Девушка, молча, согласилась с его доводами.
Обратная дорога через пыль коридоров растянулась, они шли и шли. Клубилась пыль, и сквозняк гонял по полу песок, а Кани о чем-то напряженно думала.
— Одрик, я, кажется, догадываюсь, что за развалины мы наблюдали…
— Да? И что же это за место?
— Это лаборатория ассы Зарта. Он там жил и работал все последние годы своей жизни. И оттуда он постоянно ходил к своей сестре. Тут его и убили… А магия, что разлита по развалинам — это остатки боевых плетений и защиты лаборатории. Так что мы правильно туда не пошли, но Анне надо будет это место показать.
— А Зите?
— Зита о нем наверняка знает. А вот о том, что мы тут были ей лучше не говорить.
— Да, пожалуй. Но Зита просто так ничего не делает, а вдруг она специально амулет брата мне дала?
Почти всю обратную дорогу Одрик шел, молча, задумчивый, отрешенный. Кани не осмелилась прервать его размышлений.
Рано утром парочка собралась покинуть гостеприимную усадьбу. Одрик надел наряд богатого купца, а Кани переоделась в мальчика-служку прелестного своим изяществом и юностью. Они спустились вниз в просторный холл и поправляли непривычные чужеземные наряды. Асса Зита, спустилась вниз, скептически посмотрела на маскарад и цокнула языком.
— Девочка моя, — магиня шептала девушке на ухо, — пояс придется ослабить. Ну что ж ты так затянулась, мальчикам не свойственна твоя осиная талия…. И в этом месте у них ничего мягкого быть не должно. Так, без перчаток не обойтись, слишком тонкие пальчики для служки.
Пришлось Кани одеть еще пару рубах, чтобы скрыть женственность в фигуре, но Зита все равно вздохнула, глядя на фигурку «мальчика».
— Одрик, я хочу тебя заверить, что если ты будешь так страстно смотреть на своего «слугу», то тебя заподозрят в мужеложстве. В Союзе это не преступление, а в Халифате нравы гораздо суровее.
Маг, после этого замечания старой ведьмы, покраснел как маков цвет.
— И что теперь делать?
— А ничего…, умерить свою страсть на публике…. Просто будь к этому готов. Если что случится, то заплатишь штраф или просто дашь взятку. В Халифате взятки — обычное дело, и там, как мне помнится, предпочитают за мелкие правонарушения, хулиганство или поругание нравственности штрафовать. И оружие оставьте здесь, в Халифате купеческое сословие оружие носить не имеет права, а слуги тем боле.
Одрик мрачно кивнул, проверил наличие кошелька у себя на поясе и отстегнул от пояса ножны с мечом, но хозяйка усадьбы задала путешественникам еще не все вопросы:
— Кстати, Одрик, я забыла тебя спросить, насколько хорошо ты владеешь халифским наречием?
— Э-э-э… я, асса, им совсем не владею. Так, понимаю немного, если говорят медленно.
— Понятно, значит совсем не знаешь… А ты Торкана?
— Халифское наречие не входит в список изучаемых в академии Союза дисциплин.
— Ну, вы, молодежь, даете… Я-то думала, что хоть один из вас хорошо говорит на языке Халифата, а они собрались ехать в совершенно другую страну даже не умея говорить с ее жителями на одном языке! Не пущу! Все, вопрос исчерпан.
— То есть как? Мы же собрались…. - попытался возмутиться юноша. — Асса Зита, неужели ничего нельзя придумать? Может, какой амулет соорудить?
— Амулет? Амулет… Подождите тут.
И старая ведьма быстро пошла вверх по лестнице. Будущие путешественники ждали довольно долго и успели порядком заскучать, когда она вернулась. В руках ведьмы была простая фляжка.
— Вот… выпей, за побочные эффекты я ручаться не могу, она могла уже испортиться, но, надеюсь, язык Халифата ты знать будешь, может и другие тоже. Пей, не бойся. Твоя бывшая невеста ее не только пила, но еще и искупалась.
Одрик взял фляжку в руки.
«Ученик, ты, прежде чем пить, хоть поинтересуйся, что тебе подсунули!! «
— Асса, а что это?
— Сперва выпей, потом скажу, а то откажешься.
«Стой, Одрик, что ты делаешь! Учу его, учу…», — Учитель все нудел и нудел. А Одрик уже припал к принесенной ведьмой фляжке и большими жадными глотками пил с виду обыкновенную воду, только очень холодную. Последний глоток и ….
Чего страшного может быть в воде? Разве что подозрительно холодна, но асса Зита могла применить охлаждающее плетение, по жидкостям она специалист. Только зачем? Едва он коснулся узкого горлышка фляги, то уже не мог оторваться. Губы словно примерзли к нему, а по телу разливался жидкий холод, сковывая все внутри. Он попытался разжать пальцы, чтобы фляга выпала, но руки не слушались, ему даже послышался хруст тонкого льда. Однажды лед уже сковывал его пальцы…. Это бы в той реке, когда за грань уходила Шайми…. Все, что он старательно пытался забыть, пронеслось в его памяти калейдоскопом, и сиреневые глаза девочки…
«Я хочу, чтобы он умел видеть чужими глазами»…,
…и болезненно озабоченное лицо Гаарха…
«не смей! Я уже встретил с той стороны твоего…».
Резкая боль пронзила его насквозь, он непроизвольно сделал последний обжигающий горло глоток, неимоверным усилием отбросил от себя фляжку и провалился во мрак…. Все оплетено паутиной…
«… мы не причем, ему так на роду написано…»
Руки срывают паутину, и его накрывает темно-зеленая стоячая вода…
Какие-то вспышки и голоса, сверкнул клинок его меча,…
«Он ваш, асса Макс»
…, лесная чаща расступается, перед ним пирамида. Почему-то он уже видит ее с высоты птичьего полета, на верхней площадке пирамиды сияет октаграмма — восьмилучевая звезда.
