бы места. Потом сквозь металл послышался новый звук - низкий, мерный, не похожий ни на что знакомое гномам. Потом из-под створок выступила вода.
ГЛАВА 33 Сантлак, уже не королевство
Императорский конвой - слишком малочисленный, чтобы именоваться армией - двигался по Санталку. Вдоль дороги тянулись унылые пустоши, потом они сменялись полями, на которых зелеными волнами колыхались взошедшие злаки. В отдалении на пригорках маячили силуэты замков. Вероятно, большинство здешних помещиков сейчас отсутствовали, да что там - многие вряд ли возвратятся домой с Большого турнира. В этот раз Большой турнир завершился большой войной.
И замки молчали, никто не появлялся на дороге, чтобы приветствовать его величество. Унылый санталкский пейзаж оставался безлюдным. Крестьяне привычно прятались при виде имперских солдат. Они не то, чтобы боялись - вряд ли такой большой отряд заинтересуется жалкими селянами. Но в этом краю простой народ веками вырабатывал привычку скрываться, когда приближаются вооруженные всадники, и этого не могли изменить никакие здравые рассуждения. Пройдут годы и годы, прежде чем местные потянутся к дороге, прежде чем научатся: проходящее по стране войско скорей сулит наживу, чем беду. Солдаты в походе легче расстаются с медяками, им можно предложить снедь или выпивку. В Санталке все было иначе, здесь воины не покупали, а отбирали все, что приглянулось.
О сантлакских обычаях и беседовал Алекиан с Коклосом. Карлик был страшно рад, что император снова стал человеком, с ним можно поговорить, даже поспорить.
- Ты прав, братец, если бы твоим губернаторам удалось навести здесь хоть сколько-нибудь сносный порядок, на этой дороге у нас не было бы отбоя от желающих поглазеть на твое величество. Народу свойственны дикие привычки!
- Что ты имеешь в виду?
- Почему-то холопам страстно хочется узнать, как выглядит повелитель, каков он с лица! А здешнему люду больше по душе твоя спина, они рады, когда чужаки проходят, не задерживаясь. Вот увидишь, едва пересечем границу, тебя станут приветствовать толпы бездельников!
- Ты просто завидуешь, Коклос. Если бы приветствовали тебя, ты бы и слова против не сказал!
Коклос покосился на собеседника - Алекиан улыбался. Добрый знак! Он шутит и улыбается! Шут решил, что они с 'братцем' на правильном пути, теперь нужно поддержать веселую беседу, не оставлять Алекиана наедине с тягостными мыслями.
- Разумеется, не сказал бы! Потому что это было бы справедливо. Это я выиграл войну, да только простонародью плевать. Им подавай алый плащ да длинное тело! А маленькому ростом, но великому делами герою в сером камзоле ничего не обломится.
Камзол на Коклосе был, к слову сказать, пестрый и расшитый золотыми позументами.
- Ты виграл войну? Согласись уж, по крайней мере, что мы сделали это вдвоем. Если бы я не начал поход, тебе бы не представилось возможности совершить свой великий...
- Ха. Если бы ты не затеял этого безумия, если бы послушался меня, я выиграл бы войну, не начиная. Выиграл бы лишь тем, что отговорил твое величество от необдуманного шага. Это еще большее достижение - победа без войны, заруби на носу! Тебе, как императору, пригодится.
- Нет, Коклос, нет. Этот поход был необходим. Мы сломали хребет сантлакскому рыцарству, и теперь, по крайней мере, поднимая меч против востока, будем знать, что империи не грозит нашествие этих варваров с запада. И энмарские товары хлынут по новому пути.
- Товары, это славно... А Гева ничего не получит? Это мне, конечно, нравится... Оставить с носом Гезнура и Гюголана - отличное дело! Они-то, небось, ждали, что Энмар повезет заморские вина к ним, да только не вышло!
- Стало быть, ты признаешь, что затеянный мною поход был необходим? Что мы совершили славное дело?
- Во всем этом деле мне нравится лишь одно.
- Что же именно?
- Что мы с тобой возвращаемся живыми. Хотя я выжил лишь чудом! Да! Я оказался в самой гуще схватки, я...
- Не знаю, наказать тебя или наградить за смерть бедняги Когера?
- Наказать или наградить? В самом деле, трудный выбор! Хорошо, что ты спросил об этом меня. Я дам тебе верный совет!
- Коклос, тебя извиняет лишь одно: Когер умер в тот миг, когда надобность в нем отпала, потому что подоспели воины Ливды. Опоздай они...
- Нет-нет, ты просто не понимаешь знаков, которые шлют небеса! Когер исполнил свое дело, если тебе нравится так думать. После этого рука Пресветлого направила меня, чтобы я сразил несчастного дурня, тебе Гилфинг Воин послал рыцарей Ливды, да и мне тоже одного подкинул - славного молчаливого Джейема. Если бы не он, меня прикончили бы санталкские бандиты. И перебили бы остатки твоего воинства. Но Пресветлый рассудил иначе. Суди сам, все сложилось один к одному. Выходит, я исполнил волю Его. Итак, меня следует наградить!
В таких беседах проходили дни - один за другим. Обремененное обозом войско двигалось медленно. В фургонах, которые длинной вереницей растянулись по тракту, стонали раненные, просили воды. В разгар лета солнце жгло немилосердно, поутру было славно, но чем позже - тем более душным делался воздух. Обозные глотали пыль, поднятую кавалерией, и раненным было совсем худо. Каждый день несколько человек умирали. Всеми забытый маршал Войс находился, конечно, в лучших условиях, и можно было ожидать, что он сумеет пережить тяжелый переход.
Алекиан останавливал армию пораньше, чтобы у солдат было время похоронить тех, кто скончался за день. Всякий раз для стоянки выбирали обжитое место - поблизости от какой-нибудь убогой деревеньки. Местные крестьяне сперва боялись, потом, осмелев, подходили, чтобы поглядеть на церемонию отпевания. Император распорядился, чтобы павшим оказывали все возможные в этих тяжких условиях почести. Сантлакские сервы дивились богатым, хотя и грязным, пропыленным облачениям священников, слушали, как клирики выводят натреснутыми от жары и пыли голосами торжественные гимны в честь Гилфинга Воина... Для сантлакцев это было развлечением.
Над могилами, где покоились имперские солдаты, возводили высокие стелы с именами. Потом, уходя, солдаты долго оглядывались - высокие сооружения блестели свежеоструганным деревом посреди убогих деревенских погостов...
Если планам императора суждено осуществиться, и здесь в самом деле будет пролегать оживленный торговый тракт, вдоль него будут тянуться могилы воинов.
С утра Алекиан снова заводил беседы с Коклосом, потом жара брала свое, и оба умолкали... В конечно счете разговоры сводились к тому, что Коклос нехотя признавал: этот поход оказался удачным, а император, в свою очередь, соглашался с тем, что смерть Когера освободила его, Алекиана, от странной и тягостной зависимости, выпустила из плена душу. Словом, все закончилось достаточно хорошо - мятежный Сантлак повержен, энмарцам открыт новый путь в империю, а оба они - Алекиан с Коклосом - живы, и могут беседовать о том и о сем как в старые добрые времена. Империя переживет нынешний год, не рухнет под ударами, которые ссыплются со всех сторон.
Чем ближе к ванетской границе, тем богаче делались поселения, тем выше стены молчаливых замков, тем оживленней дорога. Сюда уже рисковали изредка заходить торговцы с той стороны кордона, а местные сеньоры кичились теми ценностями, что получили в наследство от предков, успевших пограбить ванетские земли в прежние времена.
- Эта земля уже отдаленно напоминает имперскую территорию, - признался Коклос, - а здешние жители уже отдаленно напоминают людей. Помнишь, как я сказал, что по мере углубления в Сантлак растет бедность?
