остаются верными и послушными бойцами, сейчас поднять их в поход было нелегко - обилие мяса и женщин подорвало дисциплину. К тому же их пьянило сознание победы. Они одержали верх над племенем людей - как в старые добрые времена, когда их вели в бой Дрендарг и Сын Гангмара. О подобных деяниях орки разве что песни пели - а тут сами свершили деяние, достойное того, чтобы их воспели в балладах.
Одно дело - слушать стариковские песни о подвигах и добыче, совсем иное - сражаться, победить и делить добычу, завоеванную мечом. Лордам пришлось отдавать приказы с осторожностью, ибо одна из заповедей их народа: не приказывать, если имеется риск, что повеление не исполнят. Но, так или иначе, отборные воины, заручившись обещанием лордов, что их доля в добыче окажется достойной, ушли в Ничейные Поля.
Днем позже группы лазутчиков стали возвращаться, они не обнаружили новых пришельцев. Кендаг объяснял: они пока еще далеко. Побежденные орками кочевники потому и расположились на стоянку, что были уверены - они достаточно оторвались от преследования, чтобы отдохнуть без большого риска. Посовещавшись, лорды решили отправить добычу в Корону Гангмара. Чтобы конвоировать женщин и громадное стадо, выделили отряды кланов. Оставался вопрос, как быть с детьми, которых пощадили во время резни? Таких оставалось немного, едва ли больше двух сотен. Старших девочек присоединили к женщинам, потому что орки полагали: со временем из них вырастут невесты для воинов.
Оставались лишь малыши обоего пола, в основном сироты - эти могли не выдержать тягот перехода, и Кендаг обещал, что заберет их в свою крепость. При малышне оставили несколько стариков и старух, чтобы заботились.
Лорд Внешнего Мира не собирался держать подрастающих людей в своем лагере, а намеревался передать их королю Ингви - это решение устроило всех. Лордов не слишком волновала судьба маленьких варваров, а по прошествии нескольких дней после битвы жестокость к побежденным иссякла. Угрозы в малышах орки не видели, но и губить их не хотели. Раз Кендаг взялся отвечать за этих пленников, пусть так и будет.
Конечно, при расставании с детворой дикарки пролили немало слез, они орали и рвали на себе лохмотья... однако орки оставались равнодушны к их следам, не по злобе, а единственно из непонимания. Женщины их народа умели спокойно относиться к подобным потерям... но дикарки истолковали поведение нелюдей по-своему. Беспристрастность орков пугала пленниц еще больше, чем проявленная после битвы жестокость, и плач мало-помалу стих - женщины боялись прогневить сильней таких ужасных хозяев. Они ничего не понимали и не ждали ничего хорошего в будущем, но страх был им привычен, прежняя жизнь прошла в непрерывном страхе - перед буйством природы, перед опасными соседями, перед болезнями и гневом Владыки-Пастуха. Гангмар был довольно суровым божеством, в каком бы обличье ни представал перед паствой.
После ухода конвоя в лагере оставалось до трех тысяч орков, они решили ждать, не появятся ли враги, о которых полудохлый старик рассказал лорду Кендагу. Прошло несколько дней, воины волновались - как там, в Короне Гангмара? Не отнимут ли соплеменники женщин? Не лишат ли заслуженной награды героев победителей? Кендаг знал, что Мрониг втихомолку нашептывает оркам, что лишь он, сражавшийся в первых рядах, готов отстоять их права в Короне. Лорд видел себя преемником Анзога и пользовался случаем, чтобы заручиться поддержкой воинов. Остальные лорды были недовольны, они боялись растущего влияния Лорда Запутанных Переходов и хотели возвратиться. Твердили, что сейчас самый жаркий период, скверное время для путешествия по степи. Источники иссякли, трава выжжена солнечным жаром.
Должно быть, чужие люди - если они в самом деле существуют - не объявятся в этом сезоне. Кендаг не смел настаивать, только повторял рассказы старого шамана и объяснял, что на юге зной еще сильней и те, кто идет сюда, обнаруживает все более мягкий климат и лучшие условия... Его не очень-то слушали, да и слова Мронига делали свое дело...
Словом, дело уже шло к тому, что войско вернется в Корону... но вот разведчики наконец принесли известия - новое племя движется по следам побежденных кочевников. Степь почернела от их стад, и идут они широким фронтом, чтобы животным хватало травы.
Лорды собрались на совет. Они не были обескуражены известием, однако уже успели свыкнуться с мыслью, что старый шаман врал либо ошибался, и что никаких преследователей не существует... или что они отстали, потеряли след... Всегда ведь приятно верить в лучшее и убедить себя, что вера обоснованна. Но теперь было необходимо принять решение. Мрониг сделал достаточно для того, чтобы воинам захотелось вернуться в Корону, но теперь честолюбивый лорд не мог открыто высказаться за возвращение. Одно дело - явиться в пещеры с победой, добычей и славой, и совсем иное - сбежать от нового врага! Остальные как будто были настроены отступить и защищаться, если нужно в родных горах, благо Черная Скала неприступна.
- Если мы выстояли в нашей крепости против всего Мира, когда были слабы, а враги едины, то уж теперь нам и подавно нечего бояться, - так высказался Лорд Моста-и-Берегов. - Теперь мы сильны, владеем оружием и будем обеспечены мясом на год, когда стада благополучно доберутся до Кроны Гангмара. Безопасней отступить. Дикари постоят у наших скал, да и уберутся прочь. Что они смогут нам сделать?
- Они не уберутся, - возразил Кендаг. - Так говорит шаман.
- А, тот старый чародей, которого ты выхаживаешь? Он может и врать.
- Может, - согласился лорд Внешнего Мира, - но, думаю, он говорит правду. Он на пороге смерти, какой смысл ему врать? И к тому же в его словах все согласуется.
- Так расскажи нам, - попросил Одриг. Лорд Широкого Входа, тот, что первым встречает врага, был заинтересован несколько больше других.
- Людей ведут шаманы, они ищут Отца и его магию. Это говорит старик, и слова короля Ингви подтверждают это. Ингви предупреждал меня о появлении новых людей. Эти дикари будут ломиться в Корону, потому что там очень сильна магия Отца, и чем глубже они сумеют забираться в пещеры, тем сильней будет делаться магия их волшебных посохов. Это как хмельное для пьяницы - чем больше выпил, тем сильней хочется. Колдунам нужна сила Отца, они вряд ли уйдут через год. Взять нашу крепость им не под силу, это верно, но они останутся у подножия скал, будут досаждать нам так и этак... Будет большая война, если мы захотим выйти наружу.
- Конечно, ты против отступления, - буркнул Мрониг, - ведь тогда пропадет твое лордство! Потому и речи твои таковы!
- Ты обвиняешь меня в том, что думаю о себе больше, чем о народе? - Кендаг положил ладонь на эфес меча. - Выскажись яснее, лорд Мрониг и я вызову тебя на поединок. Либо возьми свои нелепые слова назад.
Несколько лордов тут же вмешались, требуя, чтобы оба спорщика оставили свои ребяческие затеи, потому что мечи им следует поднять против кочевников, а не против братьев.
- Я был неправ, - примирительно сказал Мрониг, - но после окончания этой войны мы встретимся с тобой в поединке, как братья. Не на смерть сразимся, а покажем друг другу, что не боимся отвечать за собственные слова, даже если слова были неверны. Чтобы никто не решил, будто один из нас боится.
- Доброе слово, - согласился Кендаг. - Ты прав, брат.
- Пожмите же руки, - велел Одриг, - и впредь не ведите себя как эльфы. Кендаг, каков твой совет?
- Я не знаю, что предложить, - признался Лорд Внешнего Мира, - отступать гораздо безопасней, но это наверняка завершится тем, что многочисленные дикари обоснуются у Короны. И вот что, Мрониг, моему лордству ничего не грозит, дикари не уйдут от Короны, потому что сила Отца, заключенная в нашей крепости, влечет их. Я со своими воинами останусь на прежнем месте, мы поможем братьям снаружи, если потребуется. Надеюсь, и король Ингви пришлет подкрепления... но это означает большую войну у нас дома. Дикари прознают дорогу к Короне Гангмара, и если мы их прогоним теперь, они всегда смогут вернуться. И еще одно. Старик сказал: если мы отступим, враг решит, что мы струсили. Тогда их не заставить отступить. Решайте, лорды. Я приму ваш выбор.
- Выходит, нужно драться, - предложил Одриг. - К тому же мы не знаем, насколько силен враг? Быть может, они не намного опасней, чем те овечьи пастухи, которых мы разгромили без труда?
- Что ж, пусть будет битва, - хмуро буркнул Мрониг.
