Лена вскочила на ноги и, зажмурив глаза, рукавом балахона лихорадочно принялась очищать лицо от чего-то прилипшего к нему, колючего и… очень холодного.
Открыв глаза, Лена увидела снег. Впервые в жизни. Снег оказался не совсем таким, как она его себе представляла. Да, он был белый, холодный и таял в руках, но еще он очень красиво сверкал под луной. Лена обнаружила себя посреди поля, словно присыпанного тонкой алмазной пылью. Над головой раскинулось бескрайнее, угольно-черное небо, усыпанное миллионами ярких звезд, луна была огромна.
Было холодно, но это был не холод внешнего мира. Лена почувствовала, как кожа покрывается мурашками: ее скафандр не был рассчитан на температуру ниже нуля.
— Где я? — тихо спросила она. Ответить было некому.
Что-то громыхнуло, и Лена в испуге присела. Все поле осветилось сначала красным, затем синим и зеленым светом, в небе расцвел гигантский огненный шар.
— Фейерверк. Это… фейерверк, да.
Лена пошла в том направлении, откуда была выпущена ракета. Снег не был глубоким, но земля под ним оказалась неровной, и идти было тяжело. Взобравшись на засыпанный снегом пригорок, Лена увидела расчищенную от снега дорогу. Бульдозер прошел по ней всего час или два назад — острые ледяные кромки блестели, как стекло, по обочинам лежали крупные куски слежавшегося до каменной твердости снега.
Еще одна ракета взорвалась в небе, и Лена, едва переведя дыхание, пошла по дороге. К счастью, ветра не было, но холод пощипывал все ощутимее. Замерзли щеки, Лена распустила волосы. Это несколько помогло.
Дорога привела Лену в город. Это был странный город, сочетавший в себе блеск столицы и уют провинции. Высокие, целиком остекленные башни гармонично соседствовали с кирпичными пятиэтажками и маленькими коттеджами. Ярко светили уличные фонари, кое-где светились окна, но на улицах не было людей. Голоса и смех доносились из центра города, где светились цветные огни и время от времени взлетали ракеты.
Лена вышла на площадь, на всякий случай перебросив автомат со спины в руки, и прежде чем она успела что-либо разглядеть, комок снега угодил ей в лицо.
— Ой! — прижала руки к щекам двенадцатилетняя девочка. — извините ради бога, я не хотела!
Девочка в пухлой белой куртке подбежала к Лене и без всякого страха перед незнакомым человеком с оружием в руках схватила ее за руку.
— Вам больно? Простите, пожалуйста, я в Димку кинуть хотела…
— Я… — наконец смогла вымолвить Лена, — я… нет… не больно…
Девочка отпустила руку Лены и удивленно посмотрела на ее скафандр. Вид у него был, прямо скажем, не парадный.
— Вы же… замерзли совсем. Подождите, я сейчас. Я вам принесу…
Девочка убежала, и Лена наконец смогла осмотреться. В центре площади, заполненной людьми, стояло дерево хвойной породы, густо увешанное цветными шариками и мигающими лампочками — Лена видела нечто подобное в старом фильме, но так и не смогла понять смысл этой традиции. Перед деревом, на помосте, высокий, необъятный мужчина с фальшивой бородой и в красной шубе что-то спрашивал у засмущавшегося пятилетнего мальчика. Видимо, мальчик правильно ответил на его вопросы, так как немедленно получил в награду конфету.
Люди стояли спиной к Лене и не видели ее, только дети, которые, как известно, физически не могут находиться дольше минуты в одной точке пространства, бегали вокруг.
Лена наблюдала за людьми. Обычно на подобного рода мероприятиях люди разбиваются на группы — знакомые держатся вместе, не допуская в свой круг посторонних, те, кто одет побогаче — стремится быть там, где все одеты побогаче. Здесь было иначе. Все эти люди — сколько их было, интересно? Пятьдесят, сто тысяч? — стояли вместе, рядом. Все вместе.
Ощутив чье-то присутствие, Лена обернулась. Перед ней стоял мужик в лохматой шубе, пьяненький. Он с интересом посмотрел на одежду Лены, склонив голову набок, вздохнул, снял свою шубу и накинул ей на плечи. Лена открыла рот, но не успела ничего сказать — мужик увидел в толпе кого-то из знакомых и радостно убежал обниматься.
— Это сон. — подумала Лена с тоской. — это сон, на самом деле я лежу сейчас на сером песке, и то, что я сейчас вижу — последние цепочки нервных импульсов в моем умирающем мозгу. Это сон, не может быть все это… все это так…
Она говорила себе, что это сон, старалась убедить себя не обманываться, но с каждой минутой в ней зрело понимание: это не сон. Это — реальность. Сон был прежде, это был страшный, дурной сон. Теперь она проснулась — и наступила реальность. Единственно возможная реальность. Навсегда.
Лена отошла в сторону и прислонилась к стене. Она просунула руку под шубу и положила себе на грудь, пытаясь унять бешеный стук сердца.
Рука наткнулась на пряжку гравипояса. Надо бы снять, подумала Лена. Вдруг лента гравипояса, обычно мягкая и податливая, затвердела под ее рукой. Она словно сжалась — у Лены перехватило дыхание, она упала на колени, пытаясь порвать мешавший дышать ремень.
— Папа, вот она! — вернулась недавняя девочка. — ой! Кажется, ей плохо!
Гравипояс сжался так, что у Лены потемнело в глазах. Потемнело до черноты, затем последовал резкий рывок. Когда чернота рассеялась, Лена ощутила себя лежащей на крупном, холодном песке. Холод внешнего мира наполнил ее; открыв глаза, Лена увидела Антигена и стоящего рядом с ним бойца. Антиген все еще лихорадочно нажимал на кнопку своего гравипояса… Лена встала, покачнулась, взялась за плечо подошедшего бойца. Антиген крикнул:
— Быстро, быстро! Уходим, пока он не вернулся!
Сознание Лены было словно затуманено, поддерживаемая бойцом, она покорно доплелась до двери. Антиген нажал кнопку; по ту сторону, в тепле и безопасности, зазвенел звонок — Лена даже услышала его сквозь толстые металлические ворота. Над воротами зажглась желтая лампа; это означало, что находящийся в зале офицер безопасности запрашивает связь.
— От суки, поболтать им захотелось! — ругнулся Антиген, присел на корточки, извлек из кармана переговорное устройство и воткнул конец провода в разъем на створке металлических ворот. — Ловец Крылов на связи.
Офицер на том конце провода говорил долго. Антиген сначала пытался его прервать, но скоро сдался и замолк. С каждой минутой его круглое лицо все более вытягивалось.
— Вас понял, исполняю. Антиген отсоединил провод, повернулся к Лене и сказал:
— Мне жаль. Тебя не впустят.
— Что? — удивилась Лена. — повтори-ка?
— Нельзя… офицер сказал, ты представляешь опасность.
— Ты головой повредился? — Лена одновременно разозлилась и испугалась.
— Был дан приказ. — Антиген стоял вполоборота к Лене, его автомат оказался словно случайно направлен ей в живот. Боец замер в нерешительности.
— Брось, Ген, не глупи. Дай мне пройти.
— Стой! — Антиген вскинул автомат к плечу. — Ближе не подходи! Сделаешь шаг — убью, боец не успеет! Лена сжала и разжала кулаки. Действительно ведь, не успеет.
— Ген, и что мне теперь прикажешь делать? А?
— Не знаю я… уходи. Офицер не откроет, пока ты здесь, и… мы вместе погибнем.
Повернувшись, Лена побрела прочь, боец пошел следом за ней. Осознавать, что тебя ждет смерть, было неприятно, но не очень страшно. Впрочем, смерть ли? Известны случаи, когда отбившиеся от группы ловцы жемчуга проводили во внешнем мире по несколько месяцев, находясь словно в оцепенении. Обычно они сидели на корточках, обхватив колени руками, и, как правило, повреждались умом. Когда их находили, они просили только: «Уходи… оставь меня…».
Так, стоп. А вот это уже зацепка. Лена ускорила шаг, и вскоре вместе с бойцом достигла спрятанного автомобиля. Усадив бойца за руль, она сказала:
— Павлик… тихонечко, вокруг двери, и на двести семьдесят градусов.
Очень скоро они достигли огромной свалки, состоящей из беспорядочно раскиданных кусков зданий.
