такая нужда — клятвопреступничал бы, обманывал живых и немертвых. Постоянно жил на грани, не позволяя себе оглядываться в прошлое и сомневаться в принятом решении. Ему казалось, он чего-то достиг. Упырицы поселились среди людей, у них появилось постоянное жилье, кое-какой намек на уют, отпала необходимость в еженощной охоте. Теперь у них есть слуги, готовые подставить вену под клыки господ.
Теперь есть кое-какая уверенность в будущем.
Но чего стоят их успехи по сравнению с одним часом среди близких? Тех, кто безоговорочно доверяет тебе? Кто готов делиться последним не из необходимости, а из обычной любви?
Что лучше? Легкая и быстрая смерть или растянутый кровавый ад? Какая бы жизнь ее ни ожидала, легкой и простой она точно не будет. Все так же придется лгать, изворачиваться, обманывать, драться в темных закоулках полуразрушенного города. Общаться с подонками вроде Факасия.
— Ты никогда не задумывалась о том, чтобы покончить со всем?
— Что? — Медея замерла, словно натолкнулась на невидимую стену.
— Я одно время часто об этом думала. — Селеста меланхолично рассматривала когти. — Вдруг, стоит выйти на солнце, — и меня вернет в старое тело? Всего-то потерпеть минут десять — лишь бы очнуться в родном мире. Пусть в больничке: лишь бы избавиться от этого кошмара.
— Селеста, — обеспокоенно зачастила подруга, — ты это… Ты так не говори! Даже не думай, слышишь! Ты же просто умрешь, глупая!
— Может быть, да, а может, и нет. Надежда есть, согласись.
Медея присела рядом и крепко схватила светловолосую девчушку за руку. Ее лицо словно светилось белизной, клыки непроизвольно появлялись и исчезали из-за суетливо подергивающихся губ. Зрелище, на взгляд обычного человека, выглядело ужасно.
— Ты же сама говорила, что все у нас будет! Только надо немножко подождать, потерпеть. Вот увидишь — и жить мы станем в хорошем доме, и приглашать начнем лучших музыкантов выступать перед нами, и…
— Да я не спорю, — прервала напуганную женщину Селеста. — Будет. Только зачем? Чтобы из ночи в ночь выходить на охоту, пить людскую кровь? Мы же, как паразиты, только берем, ничего не давая взамен.
— Это ты ничего не даешь?! — истерично рассмеялась Медея. — Да если бы не ты, я продолжала бы прислуживать Карлону, и не известно, сколько людей погибло бы от моих клыков!
— Если бы не я, не известно, сколько людей осталось бы в живых, — вздохнула Селеста. — Ладно. Порефлексировали — и хватит. Перестань бояться, никуда я не уйду. Сдаваться действительно рано, тем более что дела хорошо идут.
Настороженно глядя на подругу, Медея кивнула. Она так и продолжала цепляться за маленькую холодную руку, словно опасаясь, что ее подруга внезапно исчезнет.
— Как тебе тот парень, Хастин?
— Не знаю. Он мне не понравился.
— Ты просто завидуешь.
— Разве нет оснований?
— Есть, — криво улыбнулась Селеста. — Конечно, есть. Только права такого — завидовать — у нас нет. Сама знаешь: кому-то везет, кому-то нет, одним больше, другим меньше. Хастину повезло. И точка.
— Так что, сюда его привести, комнату выделить? — возмутилась красавица-певица. — Может, сразу в мою кровать положить предложишь?
— Нет, об этом жилье знать ему рановато. Но и связи терять не стоит. Отбрось в сторону эмоции — и сама поймешь, что знакомство выгодное. Здесь, конечно, год за три идет, мальчиком Хастина не назовешь, только он все равно сущий ребенок. Охотиться не умеет, в тенях скрывается плохо, по трубам, как мы, не лазает. Вообще с изнанкой жизни в Талее плохо знаком: его берегли. Он обязательно захочет узнать о себе побольше — кроме как у нас, ему спросить не у кого. Не глупые же сплетни слушать. Если мы ему поможем, получим благодарность мастера Тарраша — с которым дела вести куда приятнее, чем с Рихардом или Святейшим, — и место, где упырей станут искать в последнюю очередь. Впрочем, прятаться там будем тоже в самом худшем случае.
Мальчик может оказаться полезным. Почти наверняка окажется. Сохранившие нормальное мышление, не сумасшедшие упыри попадаются крайне редко: в последний раз мы встретили такого, когда из монастыря бежали. Жаль, он общаться не захотел, прогнал со своей земли. На психа Хастин не похож, поэтому стоит к нему присмотреться внимательнее. Сама понимаешь, втроем проще. Мы уже сейчас мало что сделать успеваем, а лаборатория работать начнет — совсем времени не останется.
— Ты представляешь, сколько с ним придется возиться?
— Научим. Ты и научишь: вспомни, каким взглядом он тебя провожал. Заодно и семью его очаруешь. — Селеста помолчала, взгляд ее затвердел. — Ну а я займусь дерьмом. Видать, судьба у меня такая.
Медея ничего не сказала — просто обняла худенькую девушку за плечи и крепко прижала к груди. Селеста забормотала:
— Перестань, все в порядке. Еще поборемся. Ха! — Она резко вскинула голову и хищно улыбнулась. — Кажется, я знаю, чего требовать от Факасия!
Святейший не желал повторения визита упырицы в свою роскошную спальню, поэтому предпочитал встречаться где-нибудь за пределами особняка. Селеста, в свою очередь, тоже не горела желанием лишний раз посещать чужую территорию: заботливо вскормленная паранойя требовала более безопасного места. Поэтому традиционно они общались в небольшом полуразрушенном домике на самом краю трущоб. Здесь не было лишних глаз или ушей, зато в избытке имелись столь любимые канализационные люки. Встречались обычно по вторникам и пятницам, но если возникал какой-то срочный заказ, толстяк оставлял весточку в условленном месте.
— Дорогая, есть новость, которую ты обязательно должна услышать. Как только старый Факасий услышал, что говорят в народе, он сразу подумал о своих друзьях! Святые подвижники учат делать добро, чтобы после смерти с достоинством предстать перед великими судьями, и я в меру скромных сил своих следую советам мудрых старцев. Что может быть благороднее помощи другу, прекрасная Селеста?
— Я прекрасно помню о твоем бескорыстии, Святейший, — с непроницаемым лицом заметила Селеста.
— Воистину так! Сколь добры слова твои! Но мои достоинства не сравнимы с твоими, ибо редко встречал я за свою жизнь существо, столь богатое талантами. Воистину сами боги покровительствовали нашей встрече!
— Спорить не стану.
Факасий непроизвольно поежился. Намек на вмешательство Морвана, да еще ночью, заставил чувствовать себя неуютно даже такого прожженного циника.
— Да… Скажи, ты ведь помнишь о планах герцога по укреплению законной власти?
— Если ты говоришь о намеченной на лето резне — то да, помню.
— Владыка Талеи, радея о благе подданных, разумеется, решил слегка передвинуть сроки. — Толстяк поморщился. Чем-то изменение планов властей ему мешало. — Приведение к порядку бандитов на окраинах города начнется весной — месяца через два.
— Почему спешка? Он, кажется, не собирался действовать слишком быстро.
— Склады пустеют, налицо продовольственный кризис. Динир желает уже в этом году очистить окрестности деревень от нечисти и распахать как можно больше земли. Обстоятельства складываются благоприятно: почти все главари банд проявили благоразумие, согласившись поступить на службу, с Гнойником стражники планируют управиться за неделю. Появляется прекрасный шанс ударить по тварям, пока они ослаблены зимой. — Факасий слегка смешался. — Надеюсь, ты не приняла мои слова на свой счет, драгоценная.
— Ничуть. Я не отношу себя к числу нечисти. Собственно говоря, меня даже с обычным упырем сложно спутать, не так ли?
