привезли. Все казалось подозрительным, даже сам Михал Михалыч стал возражать, места, мол, дикие, прихватят как пить дать. А наши деньги — это целая зарплата приисков. Недавно он вычитал в газете, что именно в этих местах какая-то до сих пор не пойманная банда взяла зарплату двух приисков.
— Сумма получилась кругленькая, почти такая же, как в моем дипломате.
— А что нам терять, Михал Михалыч, — спокойно возразил ему я, — ну, заберут деньги, мы еще заработаем, в тройном размере, — и подмигнул при этом Вадиму. Да, он обязательно поедет с нами.
— Дипломат возьмешь с собой, — сказал я ему, — а ребята пускай остаются в номере, отдыхают. Неудобно везти с собой слишком большую компанию.
Вадим все понял с полуслова. Вечером после второго концерта мы расселись в машины.
— Все будет отлично, высший класс, — пообещал один из представителей центра по имени Василий, — вы такого в столице не видели. Честное слово…
И в самом деле, мы были потрясены. Баня находилась в бывшем купеческом особняке. При входе швейцар, ковры, ресторан с музыкой, вокруг люстры, тяжелые шторы.
— Давайте слегка перекусим, — сказал Василий, — так, для разминочки.
Мы выпили шампанского, съели по салату и прошли в баню. Везде мрамор, сверкающие голубизной бассейны. А какие обаятельные парни нас встретили, отпарили всех как следует (я сразу же забыл о вечной боли в позвоночнике), напоили чаем, а потом и дичь с коньяком появилась, в комнате отдыха, где все напоминало замок охотника, — рога, шкуры, подсвечники с горящими свечами.
— Большой у вас размах, сибирский, — сказал я.
— Стараемся не отстать от дедов, тут у нас такая жизнь была!
Накачанный владелец бани суетился больше всех — подливал, подкладывал, потом снова парил. Когда мы уже заметно повеселели и разговор пошел в разнобой, мы хвалили сибиряков, они нас, хозяин бани нагнулся ко мне и прошептал:
— Давай выйдем, есть интересный разговор.
Ага, значит, начинается. Я глянул на Вадима, он сидел в углу комнаты отдыха и попивал чаек. При нем был дипломат. Вадим едва заметно кивнул мне: да, я все понял.
Обернувшись простынями, мы вышли с хозяином бани в другую комнату — там видеомагнитофон, глубокие, кожаные кресла.
— Понимаешь, Леха, оказались мы в тяжелом положении. Давят со всех сторон, задавить хотят: Тем дай, этим дай, а мы кредит взяли, никак выплатить не можем, сам видишь, какие у нас царские условия.
Еще он начал про то, что время сейчас такое, что люди должны делиться, особенно те люди, которым сделать это очень легко.
— Ладно, хватит, сколько ты хочешь?
— Немало, Леша, немало. Твой гонорар за один день, тот самый, что в дипломатике… Сам понимаешь, вам отсюда не уйти, везде мои люди.
Я глянул на него как можно спокойнее:
— Послушай, парень, а не слишком, ли жирно будет?! Он засмеялся тихо так, а взгляд острый- острый:
— Какие там, Лешенька… Ты здесь четыре дня, один считай, ушел. Был и вдруг нет. Ну и что с того? Для тебя это копейки, а нам за всю жизнь не заработать.
— Ладно. Сделаем так. Сейчас «доотдыхаем» в вашем великолепном заведении, а когда будем уезжать, Вадим отдаст тебе дипломат.
— Очень хорошо, я и думал, что ты сообразительный парень, но почему не сразу?
— А ты не понимаешь, очень юный. Здесь же мои солисты. Зачем им видеть такое.
— Хорошо, но ты не думай меня разуть. Там, рядом с Вадимом двое моих людей, они с дипломата глаз не спускают.
— Это их личные проблемы, а не мои, ясно? Мы, кажется, договорились?
— Вполне. Знай, что в этом городе больше никто к вам не подойдет.
— И на том спасибо, — сказал я и первым вышел.
За столом веселились вовсю, и я тоже чувствовал себя легко и уверенно. Выпил шампанского, зашел еще раз в парилку, съел медвежатники, а между делом кивнул Вадиму: все в порядке, все идет по намеченному плану. Трапеза была закончена, и мы стали собираться. Заплетающимся языком я благодарил Василия, хозяина бани, за сибирский прием. Мы вышли на морозный воздух. После бани дышалось легко и мороза не чувствовалось.
— Еще раз большое спасибо, — сказал я хозяину чудо-бани и тут же протянул ему взятый у Вадима дипломат. Мы сели в машину и уехали.
— Чего ты набил туда? — спросил я Вадима в машине.
— Дипломат тяжелый.
— Чего-чего, бумаги машинописной. Черт, дипломата жалко, уж больно хороший. У меня всего три таких осталось.
— Ничего, мы закупим еще одну партию, — сказал я.
Михал Михалыч, врубившись в наш разговор, закричал:
— Мы опять их надули, нас не возьмешь! В гостинице, в номере, где Вадима поджидала его бригада, мы провели совещание.
— Сегодня могут полезть, — сказал Вадим. — Сегодня они разгоряченные. Не часто их так наматывают.
— Не полезут, — уверенно сказал напарник Вадима, Олег — они нас видели, представляют, что будет. Да мы и не на улице, а в гостинице.
— Нет, ребятки, все-таки я позвоню в милицию, — принял я решение.
— Только ничего о дипломате, да и обо всей истории, — попросил Вадим.
0, боже, они тоже обнаглели. Нашли простачка, кого учат! Но я смолчал, а через мгновение продолжил:
— Я скажу, что раздалось несколько звонков, требуют деньги, угрожают. Пускай охраняют. Какая им разница где — здесь или на стадионе. Я все оплачу.
Через час в первой комнате люкса был уже милиционер. При всей амуниции, с наганом на боку.
Назавтра, как и положено, за два часа до концерта, при-. шли смущенные кооператоры, спросили, выдавая очередную партию денег:
— Как здоровьице после баньки?
— Отлично, Василий, — сказал я, — очень хочется петь… Так что за все спасибо!
И вот снова. Легкое, можно сказать, товарищеское предупреждение, а что последует за ним?
— Применяем старый прием, — сказал я Вадиму, — ты ходишь везде с дипломатом, тем самым, в который они деньги чуть ли не собственной рукой закладывали, а второй, настоящий, сам знаешь где…
— Все ясно. Пускай охотятся.
Вадим все время был рядом — в ресторане, когда мы поминали шофера, на концертах. Мы расставались только тогда, когда я уходил на сцену.
Все были предупреждены строго-настрого: в гримерную не входить. Здесь Вадим и я. Какие-то парни в кожаных куртках крутились рядом — возле площадки, в проходах стадиона, в гостинице. Я не стал никуда звонить. Тем более, что предстояла последняя ночь в этом городе. Назавтра — переезд.
— Сегодня придут, вот увидишь, — сказал мне Вадим. Поздно ночью в дверь его комнаты постучали.
— Кого вам? — спросил сонным голосом Вадим.
— Вы из «Супера»? — спросил тонкий девичий голосок.
— Да, а что вы хотели?
— Автограф взять. Вы завтра уезжаете… На концерте я не успела… Мы спортсменки, живем в вашей гостинице.
— Одну секундочку, я оденусь, — ответил Вадим. Он открыл дверь и отошел в сторону. В комнату влетели трое. Дуло пистолета уперлось в грудь Вадиму.
