плечо, сделал стойку на колено, вытянул, эффектно, как в американских боевиках руку с пистолетом, и заорал – всем лечь, через секунду буду стрелять на поражение.
Все бросились врассыпную, забегали взад и вперед, засуетились. Кто забился под кровати, кто метался по центру взлетки не зная что ему делать, кто–то уже истерично рыдал, кого–то затоптали и он корчился на полу от боли и ужаса. Копошащийся, не имеющий четких границ ком из рук и ног, голов и туловищ огромной медузой бился и колыхался в предрассветном полумраке.
Сзади на Потапенко набегал сержант Курманаев. Он с разгону ударил начкара кованым сапогом в спину и рухнул сверху, придавливая его массой тела к бетонному полу.
6.
Когда бешеный Потапенко, подняв в ружье караул умчался в неизвестном направлении, рядовой Смирнов, вконец обессилев от этой дикой ночи присел передохнуть на топчан в комнате начальника караула. Он сам не заметил, как его склонило в сон, как выпала из рук тряпка, как он повалился на этот топчан и окончательно заснул. Ему снилась его родная деревня, просторные, уходящие за горизонт луга, холмы и безмятежные рощицы. Ему снился сладкий запах сухого, настоявшегося сена вперемешку со свежим парным молоком. Еще во сне он обнимал собаку, свою здоровенную лохматую дворнягу. Обвив ей руками шею, уткнувшись носом за её теплое и мягкое ухо он сидел на крыльце и был абсолютно счастлив. Сейчас он возьмет снасти, банку с червями и пойдет удить рыбу по утренней, мягкой зорьке. И верный пес пойдет за ним и будет сидеть рядышком на берегу, слушая тихий плеск воды, глядя задумчиво куда–то вдаль, наслаждаясь своим собачьим покоем, охраняя покой хозяина.
Из сна в реальность его вернул сильный тычок сапога под ребра. Над ним перекосив злобное лицо стоял тот самый черпак, которого разводящий заставил домывать пол. Он, оставшись за старшего, ослабил пряжку ремня, заложил за него руки и стоял теперь перед Смирновым широко расставив ноги.
— А че это мы гасимся, боец? – начал он качать права –Да еще и в комнате начкара? Мы совсем забурели, да боец? Мы что ли расслабились, воин? Мы на службу забили да, мы одембелели? – он орал припоминая Смирнову ночной инцидент, наслаждаясь своей внезапной властью. – У нас все очки чистотой сияют, да? – орал он – блестят как яйца у кота, да? А ну резче взял тряпку, щетку и метнулся на очко. Через десять минут я захожу и удивляюсь – мне зеркало не надо, в очко смотрясь побриться можно. И с силой рванув за ворот с топчана Смирнова, крепким поджопником направил его в открытую дверь.
Смирнов, закрывшись в туалете, ревел, размазывая рукавом слезы.
***
Второй батарее был дан отбой, но никто не спал. В красном уголке стояли на вытяжку Потапенко и Курманаев. Мимо них, держа у лба смоченное полотенце, поминутно морщась от боли в области живота, расхаживал начальник штаба.
— Значит, майор Потапенко, вы так понимаете несение караульной службы? Так вы проходите инструктаж, так вы оригинально освежаете в памяти устав? – начштаба помедлил, оторвал ото лба полотенце, посмотрел на него, поморщился и продолжил – ну я все понимаю, в переполохе вы забыли, что нужно позвонить дежурному по батарее, дежурному по части, забыли, допускаю что забыли, хотя мне почему–то кажется что никогда и не знали, что сначала нужно выяснить причину срабатывания сигнализации. – он опять поморщился. – Вы сразу же перешли ко второму акту пьесы. Подняли в ружье караул и выдвинулись на место происшествия. Хорошо. Надо сказать что вы достаточно быстро прибыли сюда. Вместе с разводящим. – Было видно что Гоблину тяжело даются слова, он и раньше не блистал особенным красноречием, а теперь, после удара в голову рукояткой пистолета, говорил и вовсе короткими фразами. – Кто остался исполнять обязанности начкара в карауле? – продолжал Гоблин – он перескакивал с караула на происшествие в казарме, потом возвращался к караулу, запутывая тем самым себя, заставляя Потапенко краснеть и чувствовать себя еще более виноватым. –В карауле сейчас, я так понимаю, безвластие. Пятнадцать вооруженных головорезов. Озверевшие без присмотра арестованные. И это на фоне предстоящей проверки части штабом округа. – начштаба завелся и начал ходить быстрее – Чуть не убит начальник штаба, чуть не началась пальба в казарме. Вы, Потапенко, чуть не устроили не просто ЧП, вы чуть не устроили трагедию.
Потапенко стоял на вытяжку и ничего не возражал. Ему, старому служаке, было обидно, что он так глупо попал в переплет. Он искал объяснение и не мог его найти. Голова была какой–то налитой свинцом, ничего не соображала. На Потапенко наваливалась камнем невероятная физическая усталость. В довершение к ней абсолютная внутренняя пустота, разрастаясь откуда–то изнутри, заполняла все его сознание.
Гоблин меж тем продолжал. –Спасибо вашему разводящему, хотя он тоже нарушил устав. Покинул, понимаете ли, караул. Но он предотвратил бойню! Сколько у вас в магазине патронов? Что вы молчите, Потапенко? Вы что, не знаете сколько патронов в магазине табельного оружия? Или вы уже где–то успели их израсходовать? Так вот, знайте. Минимум восемь трупов, по числу патронов, предотвратил ваш сержант. Хотя, сомневаюсь. Сомневаюсь что вы бы положили их точно в цель. Ваше кредо – мордобой, не так ли, майор Потапенко. Впрочем, сержант ваш все равно молодец. Подумаю, как поощрить. — Начальник штаба опять поморщился от боли, голова его разламывалась, нужно было начинать расследование. Он взглянул на поникшего майора.
— Возвращайтесь в караул и несите службу. После утреннего развода вас и всех участников происшествия сменят, а вы отправитесь к дознавателю. Шагом марш исполнять обязанности.
Послышалось унылое – есть, и Потапенко с Курманаевым двинулись к выходу.
Плац они пересекали с разным настроением. Потапенко был погружен в мысли о том, что его, чего доброго, выгонят из армии или перебросят, с неполным служебным соответствием в куда–нибудь в Макаротелятинск. Серега же, бодро вышагивая позади начкара радовался тому, что Потапа, в карауле он больше не увидит, что вместо него будет какой–нибудь молодой лейтенант, а более всего что Гоблин обещал его поощрить.
Он уже прикидывал, как будет в краткосрочном отпуске расписывать в деталях подружкам свою центральную роль в задержании особо опасного террориста. По сути, он был единственным, кто приобрел какие–то дивиденды от этой сумасшедшей ночи. Хотя было и еще несколько выигравших от инцидента. Сержанты с других этажей, пользуясь неразберихой все до единого вернулись незамеченными в свои расположения.
7.
Издалека заприметив возвращавшихся командиров, часовой, охранявший территорию вокруг караулки подал условный знак. Все внутри тотчас заняли положенные им места: отдыхающая смена бухнулась на топчаны, бодрствующая смена сгасилась подальше, с глаз долой, в сушилку, часовой гауптвахты скрылся в коридоре кичи, а выводной, приняв серьезный вид, занял место за пультом в комнате начкара.
В суматохе все позабыли про несчастного Смирнова. Ему опять, в который уже за сегодняшнюю ночь раз не повезло и он, вместо того чтобы отдыхать, драил сортир. Уже и злобы не было в его сердце, совершенно замученный, не обращающий внимания на многочисленные обиды и несправедливость он драил очко. На полном автоматизме, абсолютно довольный тем, что к нему никто не пристает, что уже половина караула прошла и нужно просто чуть–чуть потерпеть, Смирнов механически тер чашу–геную, ничего вокруг себя не замечая. Не слышал он и возвращения командиров.
Зайдя в караулку, тихую, завешенную невидимой тканью наступающего утра, и начкар и разводящий облегченно вздохнули. Попав, после свежести и прохлады улицы в тепло и сухость караулки что–то как будто переключилось в сознании обоих. Родной и знакомый запах: смесь оружейного масла, начищенных и нагретых теплым воздухом сапог, легкий запах хлорного раствора принес обоим ощущение какого–то спокойствия, стабильности от раз и навсегда заведенных и исполняющихся здесь порядков.
