— Ты меня разбудишь, когда он придёт?
Таня согласно кивнула.
— Конечно. А сейчас спи.
— Не уйдёшь?
— Нет, конечно, я тебя не оставлю, не волнуйся.
Артём вздохнул и повернулся на бок.
— Закрывай глаза, — попросила его Татьяна. — Уже очень поздно.
Она поправила ему одеяло, дождалась, когда его дыхание станет спокойным и размеренным, и тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Остановилась и закрыла глаза, но всего на секунду. Она не имеет права расклеиваться. Она ведь взрослая, сильная женщина. А горький комок всё равно подкатил к горлу.
После того как Артём лёг спать, ей совершенно нечем было себя занять. Покрутилась на кухне, собрала Роману ужин, оставалось его только разогреть, когда он придёт.
Но когда он придёт? Покосилась на часы. Хоть бы позвонил… чтобы она не волновалась.
Только подумала, а телефон, как по заказу, ожил, и Таня кинулась к нему, боясь, что Артём может проснуться, услышав звонок. Даже уверена была, что это Баринов, до сознания которого каким-то неведомым образом дошла её просьба, но услышала весёлый и уже знакомый женский голос:
— Ромка, это я! Ты уже приехал?
Судя по интонации, девушка была пьяна, а Татьяну от всего этого аж прострелило, как кипятком изнутри окинуло. И затрясло от возмущения и обиды.
Приехал ли он? Вот значит как! У него важная встреча! Вот с этой пьяной… как её только назвать, чтобы самой потом не очень стыдно было?
А у Баринова просто совести нет. Она дома с его ребёнком, а он по бабам? Господи, какая гадость!
— Не приехал он! — зло выдохнула Татьяна в трубку. — Перезвоните позже!
В трубке что-то ещё заверещали, но Самойлова слушать не стала и телефон отключила.
Дела значит у него….
Баринов появился через двадцать минут, Таня только-только начала успокаиваться, а как услышала, что хлопнула входная дверь, возмущение новой волной поднялось в ней.
Явился.
Услышала шаги, обернулась, стараясь усмирить душивший её гнев, чтобы Баринов не заметил, но как только его увидела, тут же позабыла о своей злости. А Роман вроде удивился, увидев её. Упёрся рукой в дверной косяк и попытался придать лицу серьёзное выражение, даже брови нахмурил. И спросил:
— Артём… спит?
Таня кивнула, продолжая с подозрением присматриваться к нему. Всё пыталась оценить степень его опьянения.
— Хорошо… — Баринов прошёл к столу и сел, при этом вздохнул с облегчением. Самойлова снова почувствовала раздражение.
— И как прошла твоя встреча? — не сдержав язвительности, спросила она.
Он тяжко вздохнул и показал ей кулак. Таня нервно сглотнула, а Роман вдруг поднял вверх большой палец. Таня незаметно выдохнула, а затем осуждающе головой покачала.
— Да, я вижу.
Баринов же развернулся к ней вместе со стулом и посмотрел со странной мягкой, но пьяноватой улыбкой.
— Ну что ты видишь?
Она отвела глаза, секунду сомневалась, а потом решила, что пора ей уходить. Появления Баринова она дождалась, а теперь может уехать. А он пусть спать ложится и…
Вот о чём она думает?
— Я ухожу, — сообщила она. — Там… ужин, в микроволновке. И к Артёму не заходи, хорошо? Он поздно уснул.
Баринов хохотнул.
— У меня такое чувство, что это я в гостях. Ничего, что я сел без твоего разрешения?
— Не издевайся надо мной, пожалуйста. Это совсем не обязательно. Я ухожу. До свидания.
— Да подожди ты, — Баринов потянулся, при этом чуть не свалился со стула, только рукой за столешницу ухватиться успел, и поймал Таню за руку. — Я только это от тебя и слышу — я ухожу, ужин на плите! Ты в домохозяйку превратилась, что ли, Тань?
Она пыталась руку свою освободить, но Роман так сильно вцепился в её запястье, что Таня испугалась, что синяки останутся.
— Отпусти меня, мне больно. Что ты вцепился, Ром?
Он ослабил хватку, перевернул её руку и провёл большим пальцем по венке у неё на запястье. Таня очень надеялась, что он не заметит, как её рука мелко задрожала. Стояла рядом с ним в нелепой позе, развернувшись вполоборота. Одна рука, за которую он её держал, огнём горит от его прикосновений, а второй она непонятно взмахивает, не зная, куда её деть и боясь случайно прикоснуться к Роману. Хорошо, хоть он этого не видит.
Баринов довольно долго разглядывал прозрачную кожу на её запястье, а потом вдруг наклонился. Таня решила, что сейчас поцелует, а Ромка лишь понюхал. Улыбнулся и покачал головой.
— Ты стала такая чужая. Совершенно другой человек. Даже запах не твой.
В первый момент Татьяна от таких откровений опешила, а уже в следующую секунду оттолкнула его голову и, наконец, руку свою освободила. Разозлилась.
— Это мой запах, Баринов. Мой. Я уже несколько лет душусь только этими духами. А ты!.. Ты ничего обо мне знать не можешь!
Он только кивнул.
— Не могу. Откуда мне знать?
Таня отодвинулась от него на почтительное расстояние.
— Глупость какая-то, — пробормотала она. — Ты ведёшь себя… как раньше! Зачем ты напился?
— Я? — он вполне искренне изумился. — Да где? Я так, чуть-чуть…
— Это называется чуть-чуть? — ахнула она. — Да ты бы себя видел, когда пришёл! А если бы Артём ещё не спал? Или ты специально выжидал? Он так тебя ждал, весь вечер, спать не ложился, а ты?..
Роман поморщился и схватился за голову.
— Таня, Таня! Не тараторь… я тебя прошу! Я тебя не понимаю… то, что ты говоришь, я не понимаю!
— Ещё бы! — всплеснула она руками. — В таком-то состоянии… — Она отошла и отвернулась от него. Никак не могла успокоиться, дышала взволнованно.
Сзади раздался горестный вздох, Роман зачем-то подвигал чашкой по столу, а потом вдруг сказал:
— Тань… Татьяна, а ты замуж не собираешься?
Она обернулась и непонимающе посмотрела на него.
— Ты зачем меня об этом спрашиваешь?
Роман смешно вытаращил на неё глаза.
— Как это? Я же должен знать… — неожиданно замолчал и прислушался к себе. — Пожалуй, я в душ пойду. Ты ведь меня подождёшь?
— Зачем это? — насторожилась Самойлова. — Иди в душ и спать. А я… домой поеду.
Баринов резко вскинул руку, заставляя её замолчать.
— Цыц! Я быстро… — он поднялся и ткнул пальцем в стол. — А где мой ужин? Я прихожу домой, стол не накрыт, кормить меня не собираются… Не порядок какой-то сегодня!
Таня вдруг почувствовала себя глупо, ситуация развивалась для неё непонятно, и к Роману она начала присматриваться недоверчиво.
— Ты есть собрался? В первом часу ночи?
— Футы-нуты… — забормотал Роман. — Ну что за условности, милая? У нас вся ночь впереди!
