сына посмотрел, весьма недовольно.
— Ну что? Дай поспать, Тёмыч. Выходной же!
Артём, когда понял, что отец всё-таки проснулся, поднялся на ноги и пару раз подпрыгнул на кровати. Роман только охнул, но уловил момент и легонько шлёпнул сына пониже спины. Тёмка засмеялся и упал на кровать, заставив отца охнуть вторично.
— Вот что ты творишь? — Баринов хотел разозлиться, хотя бы немного, вспомнив о воспитательном процессе, но настроение сегодня просто зашкаливало, и поэтому он не сдержал улыбки. — Тёмыч, ты у меня хулиганом растёшь! Кто твоим воспитанием вообще занимается?
— Никто, — порадовал сын. Перевернулся на живот и посмотрел на отца немного виновато. — А я Таню напугал. Ты ругаться будешь?
Баринов насторожился.
— В смысле, напугал? Совсем?
Артём захихикал и помотал головой.
— Не-ет! Чуть-чуть. Она в душе была, а я вошёл. Я не знал… Но она уже одета была, честно! — подумал и добавил: — А она не из пугливых.
Роман вытаращил на него глаза, а потом рассмеялся.
— Да ты что? Ты это быстро понял?
— Но она же нас не испугалась! И осталась.
— Это точно, — и посмотрел на сына с любопытством. — А ты сам-то не испугался?
Тёмка возмущённо посмотрел на него.
— Я? Вот ещё! Подумаешь, что я, девчонок не видел?
Теперь Роман расхохотался в полный голос, а потом схватил сына в охапку и поцеловал в макушку.
— Чудо ты моё!
Артём сначала обнял его в ответ, а потом начал шутливо отбиваться.
— Пап, отпусти! Ну, пап!
Роман отпустил его от себя, и сын соскочил с кровати и выбежал из комнаты.
— Таня! Папа проснулся! А я есть хочу!
— Я сейчас сварю тебе кашу, — раздался голос Татьяны ему в ответ из глубины квартиры.
— Фу! Кашу я не буду!
— Что значит, не буду?.. Будешь!
Баринов откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. А потом с хрустом потянулся и почему-то засмеялся. Вот просто так захотелось. Засмеяться.
9
Понедельник, как известно, день тяжёлый, а в этот раз ещё и странный. Прошла всего неделя, а у Татьяны было такое чувство, словно она вернулась из кругосветного путешествия. Всё по-другому. Всё знакомо, но уже позабыто. А ведь всего несколько дней прошло.
Теперь в её жизни есть кое-что другое, что важнее работы и карьеры. Например, отвезти ребёнка в школу и при этом умудриться не опоздать к первому уроку. Таня специально вызвалась сама сегодня отвезти Артёма, чтобы попасться на глаза его учителям. Чтобы её запомнили…
А сегодняшнее утро? Это вообще достойно отдельной главы в её жизни. Это был такой всплеск адреналина! Вчера тоже было необычно, но вчера было воскресенье, выходной день, никуда спешить не надо, вот и не торопились, а сегодня совсем другое дело.
Артём вставал очень трудно, впрочем, как и Роман. Таня всё раньше гадала, зачем Баринову два будильника, а вот сегодня утром поняла. Но Ромка хоть со второго раза, но встал, а вот Тёмку пришлось силой вытаскивать из постели. Тане было его очень жалко, но даже будильник уже утомился и, сдавшись, замолчал.
Таня в третий раз заглянула в детскую и пригрозила:
— Сейчас принесу ведро с водой! Вставай!
Он что-то сонно забубнил и с головой укрылся одеялом.
Татьяна вздохнула, но тут в комнату вошёл зевающий Ромка и без лишних церемоний сдёрнул с ребёнка одеяло. Взял сына на руки и взвалил на плечо. Худенькое тельце безвольно повисло на отцовском плече, а Таня изо всех сил постаралась не рассмеяться. Да уж, никогда не сдавайся. Спать можно в любом положении.
Из ванной через несколько минут раздался возмущённый детский крик, а ещё через минуту оттуда вышел ухмыляющийся Роман.
Новый день начался.
Но больше всего Таню растрогало прощание на стоянке.
Баринов уже говорил с кем-то по телефону, обсуждая дела, но прежде чем разойтись по машинам, легко щёлкнул сына по носу, а потом вдруг наклонился к Тане за поцелуем. Она на мгновение растерялась, наверное, даже покраснела, но Роман этого не заметил, продолжал говорить по телефону, и тогда она решилась. Приподнялась на цыпочках и быстро его поцеловала, млея от неожиданно-свалившегося на неё счастья.
— Я поехал, — одними губами проговорил Роман, а потом показал сыну кулак. Тот сразу же надулся.
— Вот так всегда, — пожаловался Артём, когда они с Татьяной сели в её машину, — у меня несчастье, а он грозится!
— Какое это у тебя несчастье? — удивилась Таня.
— А что, школа — это не несчастье?
— Пристегнись, мученик. В школе все учились и никому этого не избежать.
— А чего он грозится? Тебе поцелуйчики, а на меня ругается!
Таня почувствовала смущение, но решила, что показывать это Артёму не стоит, и поэтому деловито проговорила:
— Потому что я в школе не дерусь.
— Так ты в школе не учишься.
— Я и когда училась, не дралась.
— Так ты девчонка!
Таня вздохнула.
— У тебя на всё ответы есть!
Она проводила Артёма до класса и поговорила с учительницей, попросив ту внимательнее последить за ним, чтобы он где-нибудь не упал и опять не стукнулся. Заодно и познакомились. А Татьяна волновалась так, словно собственного ребёнка первого сентября в первый класс привела. Перед тем как уйти, наклонилась и хотела Артёма поцеловать, но он отступил и возмущённо посмотрел.
— Тань, ты что?
Она спрятала улыбку.
— Хорошо, не буду. Тёма, будь умницей, я тебя очень прошу. Не бегай и не дерись.
Зазвенел звонок, и Таня вздрогнула от неожиданности. А Артём кивнул со знанием дела.
— Вот и я о том же…
Оставив несчастного ребёнка учиться, точнее, мучиться, Самойлова поехала на работу. Весь офис, наверняка, вздохнул спокойно, когда она пришла. Теперь снова начнёт честно исполнять свои обязанности, и на других ничего сваливать не будет.
На какое-то время и, правда, позабыла обо всём, погрузившись в работу. Оторвалась только через несколько часов, когда в её кабинет заглянул Стержаков.
— Как приятно видеть тебя на рабочем месте, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Какая-то стабильность чувствуется.
