втолковывать, обвинениями сыпать, а Руслан лишь головой непонимающе качал, а потом услышал 'Катя' и 'плачет', и в один момент побледнел. Весь хмель вылетел из головы, отдал Воронину пустую бутылку и ушёл в ванную.
Сашка выглядел немного растерянным, видимо, сам до конца не понимал, почему приехал именно к нему и почему его младшая сестра беспрестанно, сквозь рыдания, повторяет имя Руслана Москвина. Руслан тоже вдаваться в подробности не стал, лишь попросил его отвезти к Кате.
— Я с ней поговорю, — бормотал он всю дорогу. — И всё устроится.
— Ты можешь мне объяснить, в чём дело, или нет? — злился Сашка.
Москвин потёр уставшие глаза и покачал головой.
— Потом… всё потом.
Что произошло в тот вечер — объяснить невозможно. Просто он вошёл в квартиру Воронина, увидел заплаканную девушку, и всё вернулось — разочарование от неосуществлённых надежд, страх, отчаяние и бессилие. А Катя заулыбалась, увидев его, и посмотрела с надеждой, вот только успокоить её Руслану было нечем.
— Ты женишься? — шептала она с ужасом во взгляде. — Ты ведь пошутил?
— Нет, заяц.
Она качала головой, отталкивала его руки, всхлипывала совершенно по-детски, а потом на полном серьёзе попросила её поцеловать. Руслан отодвинулся, попытался её остановить, что-то бормотал, а сам смотрел в её умоляющие глаза, а когда она сама к нему придвинулась и поцеловала… За стенкой был её брат, который наверняка прекрасно понимал, что происходит нечто странное и наверняка держит ухо востро. А Катя целовала его, прижималась всё крепче и мозг, затуманенный алкоголем и поверженный событиями сегодняшнего дня, как-то быстро сдался, всё в какой-то миг стало не важно. Руслан сдался белокурой молоденькой девчонке, которая лихорадочно отвечала на его поцелуи и крепко обнимала, как в последний раз. А ведь на самом деле — в последний. В первый и последний.
А потом она просто ушла, пока он был в душе, оставила ему дурацкую записку со стихами, тем самым поставив точку после случившегося. Предложила остаться друзьями. Даже тогда, в свои восемнадцать, она уже была слишком мудрой и… слишком женщиной. Москвин не мог этого не оценить.
Потом была ночная пьянка с Сашкой, перед которым пришлось покаяться во всех грехах, утренняя головная боль, вечерний визит друзей, причем Воронин выглядел столь же помятым и страдающим с похмелья, как и Руслан. Друзья пытались найти какой-то выход, что-то ему втолковывали, а Москвин слушал их, невесело ухмыляясь, и только иногда качал головой, отрицая все их доводы.
Он поступил честно, как учил его отец: женился на девушке, которая ждала от него ребёнка.
Действительность обрушилась на Руслана бетонной плитой. Прошло всего пара месяцев, а от прежнего Руслана Москвина осталась лишь тень. Жена требовала постоянного внимания, из-за беременности редко выходила из дома, берегла себя по настоянию врачей, а от безделья устраивала молодому мужу сцены ревности. Где ты был? Почему задержался? Неужели институт требует столько времени?.. А иногда кидалась в слёзы, и её приходилось долго уговаривать, что он её любит и больше ему никто не нужен. Лена долго всхлипывала, потом сама же извинялась и просила уделять ей побольше времени.
Родители жены приезжали в Москву из Питера почти каждые выходные, и в эти дни становилось легче. Лена проводила время с матерью, забывая о муже и о своей любви к нему, успокаивалась и выглядела счастливой. Все разговоры в их доме свелись только к двум темам, которые неустанно поддерживала Лена — 'мой муж и мой ребёнок'. Когда родители возвращались в Питер и слушать её становилось не кому, Лена начинала грустить, плакать тайком и просить уделять ей время.
— Хоть иногда будь со мной. Почему ты всегда бежишь куда-то? Мне нужно совсем немного твоего внимания, Руслан, — и многозначительно добавляла: — Нам нужно.
Это 'нам' сводило с ума. Руслан, не привыкший к такому грузу ответственности, очень скоро потерял чувство реальности. Его мир сузился только до квартиры, где его ждала беременная жена, и её капризов. Всё было рассчитано по минутам, ею же. Сколько он тратит на дорогу до института и обратно, сколько на работу, сколько на 'встречи' с друзьями, которые, благодаря ей же, становились всё реже. Времени и сил не осталось даже на мысли о Кате. Руслан даже не позвонил ей, хотя от Сашки знал, что она тоже мучается. Они с ней так и не поговорили, всё закончилось той запиской и стихами. До смешного — трагично и романтично. Москвин жалел, что записка не сохранилась, в хороводе тостов и бокалов, она потерялась на полу того самого бара и её просто безжалостно смяли и выбросили в урну чужие, равнодушные руки. А ведь там были стихи, какие-то удивительные и понятные для него.
— Руслан, подумай, — говорил тесть в очередной свой приезд, — ты не справишься один. А ведь с каждым днём всё труднее будет.
Москвин посмотрел на Владимира Николаевича и вдруг подумал о том, что с тестем ему всё-таки повезло. Да и с тёщей тоже, что душой кривить. Они всё прекрасно понимали, видимо знали свою дочь и чего от неё ожидать можно, и всеми силами старались помочь.
— Мне нужно закончить институт, — проявил Руслан упрямство. — Я не могу просто бросить всё и уехать…
— Закончишь в Питере. Я тебе помогу и с учёбой, и с работой.
Москвин задумался, а Владимир Николаевич добавил:
— Подумай, ну какая учёба, когда Лена… не в себе? Как ты учиться-то будешь? А в Питере за ней мать присмотрит. Пойми… мы ведь волнуемся. Помочь хотим. В Питере вам лучше будет, проще и спокойнее.
Проще — возможно, но никак не спокойнее. Они поселились вблизи от дома родителей Лены. Жена была довольна, Москвин вздохнул свободнее, но не надеялся, что благодушное состояние супруги продлится долго. Слишком хорошо её за время совместной, хоть и не долгой жизни, изучил. Иногда выдавалась свободная минутка подумать, вспомнить о Москве, даже похандрить малость, и так странно было думать о том, что ничего уже не изменить. Совсем недавно считал, что всё ему под силу, горы свернёт при необходимости, а вышло всё наоборот. Слаб оказался и даже трусоват.
Хотя, с новыми родственниками ему повезло, на это было грех пожаловаться. Старались помочь, освободить их от каких-то бытовых забот, Руслану даже неудобно стало, когда в их доме появилась домработница, а всё благодаря заботам Ирины Станиславовны, матери Лены. Да и она сама много времени проводила у них, отвлекая дочь от плохих мыслей. Москвину даже казалось, что они вину свою чувствуют перед ним, и он знал за что, правда, их не винил. Он сам вляпался. Хотя думать так о женщине, которая совсем скоро родит ему ребёнка — не хорошо. А то, что жена человек с нестабильной психикой… разве в этом её родители виноваты? Они её любят, она их дочь, и они желают ей счастья.
Свёкор не обманул — помог с институтом, Руслан без проблем, хоть и с огромной неохотой, перевёлся. Да и с работой проблем не возникло. Владимир Николаевич владел сетью супермаркетов в Санкт-Петербурге и области, и работы было хоть отбавляй. Было чем забыться. Но семейный бизнес нагонял тоску. Руслан днями пропадал на работе, по ночам ему снились колбасы и шампуни ровными рядами, от этого он хандрил, но послушно тянул лямку и 'семейное' дело развивал. Свёкор на него нарадоваться не мог, начал называть 'сынком', а Москвин послушно придумывал новый рекламный слоган и рекламную компанию, чтобы водка и конфеты не залёживались на прилавках и складах.
На открытии нового магазина, Владимир Николаевич сиял, а Москвин вздыхал в сторонку и послушно улыбался деловым партнёрам. А свёкор хлопал его по плечам и смеялся зычным голосом, представляя зятя знакомым.
— Он всё!.. Гений в рекламе. Повезло мне с зятем!
А потом Лена потеряла ребёнка. После очередного скандала, который она устраивала мужу, как по расписанию, практически каждый вечер, когда он возвращался домой. Ей было всё равно, откуда он возвратился — с учёбы, с работы, с деловой встречи. Даже когда он приползал без сил после разъездов по областным магазинам, она могла обвинить его в измене и найти этому кучу доказательств. И было бесполезно ей что-либо объяснять, просить позвонить отцу и удостовериться, что ездили они вместе и не разлучались почти ни на минуту. Лене было всё равно. Ей был важен сам факт скандала: когда она кричала, расстраивалась, била себя по животу в приступе ярости и грозила отравиться. Вначале Руслан всего этого пугался, бросался звонить её родителям, те прибегали в панике, вызывали 'скорую', держали
