казалось. Меня на выезде из города взяли… — Я обернулась и посмотрела изумлённо. Мартынов же почесал шею, поднял глаза к потолку и помедлил, прежде чем продолжить. — В общем, не убили и слава богу.
— И ты им ничего не сказал?!
— Дурак я что ли? Какой тогда смысл? Не убили бы эти, убили бы другие, деньги-то, большая их часть, была в долг взята. Надо отдавать, а отдавать было нечем. Оставалось только молчать и надеяться, что они останутся там, где есть. Некоторое время.
— Наличными?
— Нет, конечно. Деньги я перевёл на другой счёт, документы спрятал, оставалось только ждать. И верить, — протянул он и пакостно заулыбался. Я же головой покачала.
— Ужасы ты какие-то рассказываешь.
— Вот поэтому я и говорил, что знать тебе это не стоит. И надеюсь, ты понимаешь, что удовлетворять любопытство твоей подружки тоже не нужно?
Я кивнула.
— Я найду, что ей сказать, не волнуйся.
— Вот и хорошо.
— И где ты был целый год? Прятался?
Он усмехнулся.
— Интересно, кто бы мне это позволил? Чужие деньги надо возвращать, а значит работать надо.
— Вернули?
— Вернули. А потом пришло время своё возвращать, вот и приехал. Тут всё успокоилось, кое-кто и вовсе пропал с концами, и я решил приехать, деньги забрать. Всё думал, как с Галкой разговаривать буду, а уж если ещё и Руслан тут обустроился… Приехал, а тут ты. Вот сюрприз-то был.
Я, наконец, легла и пристроила голову на его плече.
— Да уж…
— Да уж, — передразнил меня Глеб. — Но это был не последний сюрприз. Намного интереснее стало, когда документы я не нашёл.
— Где они были?
Мартынов помедлил с ответом, только хрюкнул, когда я кулаком ему в бок заехала.
— На крыше. Там кирпичи разбираются, наверху, за антенной.
— Так ты поэтому мне все цветы перепортил? Двигал ящики, двигал, пока все цветы не переломал.
— Я осторожно!
— Я заметила. Деньги Галина забрала?
— Она, — согласился Глеб. — И Руслану ничего не сказала.
— Как это? — я приподнялась на локте.
— А вот так. Они когда у меня ничего не нашли, сюда приехали, обыскали всё. Это уже Галка рассказывала. Всё вверх дном перевернули, а она им активно помогала.
Я усмехнулась.
— Ясное дело, что помогала. — Глеб кивнул. А я осторожно поинтересовалась: — Думаешь, она хотела от него сбежать?
Мартынов безразлично пожал плечами.
— Хотела бы, давно сбежала.
— И она спокойно тебе всё отдала?
— У неё выбора не было, Жень. Не думаю, что Руслан очень обрадовался бы, узнай, как она его надула. У них сейчас новая жизнь, мнимо-благополучная, у него новые хозяева, и предстать перед ними одураченным собственной бабой… Вот и выходит так, что спустя два года всё шито-крыто. И даже завод никому уже не нужен, хоть даром забирай.
Я обняла его и пару минут мы лежали молча. Не знаю, о чём думал Глеб, а я вот размышляла о том, что если бы не случился два года назад весь этот кавардак, мы бы с ним и не встретились никогда. Получается так, что я Руслану 'спасибо' сказать должна? За то, что когда-то Мартынова по его вине чуть не убили.
Глеб крепко сжал меня, а потом расслабился и потянулся.
— Так что, на море мы поедем?
— Поедем, — шепнула я, продолжая думать о своём.
— А в Москву?
— И в Москву.
Глеб потёр ладонью мою шею, потом взъерошил волосы.
— А если придётся переехать в Москву? — спросил он.
Я уткнулась носом в его грудь.
— Значит, переедем.
Он поцеловал меня в висок. Потом позвал:
— Жень.
— Что?
— Ты замуж за меня пойдёшь? После таких ужасов? — передразнил он меня.
Я глаза закрыла, и обняла его.
— Я подумаю.
Мартынов стоял перед открытым холодильником и с хмурым видом разглядывал его содержимое. Потом достал йогурт и покрутил его в руке.
— Это завтрак?
Я прошла мимо и провела ладонью по его спине, а затем поинтересовалась сладким голосом:
— Ты проголодался, милый?
— Вообще-то да. Жень, а где пироги, хоть булочка какая-нибудь… Где хоть какая-то еда?
— Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Он холодильник захлопнул.
— Здорово. Вот только интересно, из чего?
— Если бы было из чего готовить, разве было бы также интересно?
Я достала из холодильника пакет кефира, два яйца, из шкафа банку с мукой, и улыбнулась, заметив, что Мартынов хмуриться перестал. Подошёл и поцеловал меня в щёку. Правда, мысль свою решил развить:
— Всё-таки это ненормально. Слышишь, Жень?
— Что именно? — переспросила я, оглянувшись на него через плечо и не переставая помешивать тесто для блинов.
— У меня такое чувство, что ты вообще есть перестала.
— Почему? Я просто не готовлю. — Я пожала плечами. — Не для кого.
— А раньше для кого готовила?
— А раньше, Глеб, я, стоя у плиты, успокаивалась.
— А-а, — протянул Мартынов, ухмыльнувшись.
— Вот именно. Но в последние полгода меня даже готовка не успокаивала, а если смысла нет, то зачем это делать? Чтобы есть и толстеть?
— И ты решила не есть и худеть?
Я разозлилась.
— Отстань от меня. Лучше сок сделай.
Он шлёпнул меня ладонью пониже спины и занялся соковыжималкой.
Это был первый день нашей новой жизни. Пока непривычной и из-за этого ещё более чудесной, как мне казалось. Я сидела напротив Глеба за столом, слушала его, отвечала на вопросы о поездке в Европу, Мартынов время от времени оглядывался на картины, развешанные на дальней стене, а я не спорила, когда он подкладывал мне на тарелку очередной блинчик. Решила сегодня ему приятное сделать и ела всё, не вспоминая о диете.
