гравитация, в основном, была земная, но вот сделать трехметровый интервал от мостика до бассейна там не догадались, и к падению в воду с постоянным ускорением в один «G» церериане не привыкли… Эти раздумья о гравитации и спорте прервал основательный дружеский тычок в бок.
— Привет, Вик! — рявкнул Жером Корсиканец, — что, правда, так хреново со спиной?
— Привет. Сегодня нормально. А вот вчера был просто аут. В жизни так не влипал.
— Блин, — констатировал Жером, — ты бы раньше спросил у меня про солнце…
— Прикинь, Ом, — ответил Виксверк, — если бы я допер, что тут солнце, это не ля-ля то спрашивать было бы не хрен. Я бы автоматически допер, что под ним не надо вот так дрыхнуть с непривычки и без защиты. Но я, блин, не допер.
— Да… — согласился Жером, оценив эту логику, — А девчонки должны были допереть.
— Что?! — воскликнула Фионэ из Суринама, в два гребка подплывая к ним, — Ты такой простой, Ом! У нас был всплеск эмоций, визг-писк, включать голову не в кайф!
— Что ты сразу завелась? — спросил Корсиканец, — я чисто абстрактно…
— Абстрактно, — проворчала она, — Нам с Кэтти знаешь, блин-пирог, как влетело от тети Олуэтты? А ты еще добавляешь. Льешь концентрированную серную кислоту на мою открытую рваную рану в нежной душе. И кто ты после этого?
— Я почти граф Дракула, монстр медиевистики, — невозмутимо ответил он.
— Ты эмоционально неразвитый дубовый пень, — строго поправила девушка.
— Хелло, шакалы открытого космоса! — поприветствовал Шусоу с Тайбэи, подплывая к компании, — разбор полетов, а? Покажи спину, Вик… Ну, это не ужас-ужас. А я, когда прочел табло у двери, подумал, что вообще… Эй, Фионэ, вам что, реально влетело?
— Ну… — девушка похлопала ладошкой по воде, — так, замечание из одного слова.
— Из какого слова? — поинтересовался тайбеец.
— Стохреноввамвжопублинващемозговнетнифига, — без запинки процитировала она.
Шусоу перевернулся на спину, несколько секунд смотрел в небо, а затем произнес:
— Круто! Такое только кэп Олуэтта способна сгенерировать. Кстати, Вик, там тебя в столовой дожидается один штабной перец с бумажным конвертом.
— Это что? — переспросил Виксверк, — типа, условно-секретное задание?
— Типа, да, — подтвердил Шусоу, — но тот перец из штаба, по натуре, наш парень, он тут учился где-то дюжину лет назад. Короче, секрет-секретом, но…
— …Не тяни комету за хвост! — потребовал Жером.
— Спокойно, — тайбеец хитро подмигнул, — я уже рассказываю. Короче, Виксверк, тебе расписали учебный карго-полет. Сделать два витка. По дороге закошмарить каких-то прикаспийских индиков. А дальше заход на блуми Филфармер. Ты обалдеваешь?
— Пока нет, — ответил канадский метис, — а что такого?
— Вик! — воскликнула Фионэ, — Ты что, не врубился? Блуми Филфармер, где глиола!
— Глиола? — переспросил он.
— Вик, включи мозг! Глиола! Филфармерский мед! Такого нигде больше не бывает! И бесполезно импортировать, он на Земле через несколько часов — чпок… И уже не то.
— Подожди-подожди… — Вик подплыл к ней вплотную, — …Я что-то слышал…
— Короче, Вик! Просто, попроси там ребят налить большую бочку. А я тут кину клич! Глиола! Вау! Вик! Мы с Кэтти еще раз тебя полюбим на пляже! Гуманно полюбим. Мы своими нежными руками притащим солнцезащитный зонтик! Вот!
Виксверк поерзал в компенсационном кресле (обожженная солнцем кожа на спине стремительно заживала под влиянием биогеля и, как водится, начинала чесаться). На пилотском кресле грузового шаттла не очень-то почешешься, но можно так подобрать траекторию ерзанья, что эффект будет почти эквивалентен настоящему почесыванию пятерней… Выполнив эту процедуру, Виксверк, как положено, оценил обстановку на оперативном экране, равнодушно глядя на часть Евразии, лежащую между Памиром и Средиземным морем, сжатую сверху и снизу Каспием и Аравийским морем, в которое выпирает полуостров Аравия. Нормальная обстановка, никаких проблем. А что с системами? Тоже в порядке. А с пунктом приема? Вот, сообщение «Хо-хо! Пилот! Мы ставим кофе. Тебе со сливками или с медом? Подпись: диспетчерская группа блуми Филфармер». Виксверк улыбнулся и отстучал ответ: «Ха-ха! Конечно с медом, а то ж! Подпись: патрульный пилот из Академии Киритимати».
Карго-шаттл планово вышел на второй виток… Виксверк подумал о предполагаемом невообразимо- прекрасном вкусе филфармерского меда, о пикнике, который будет по поводу явления этой редкой и нестабильной пищевой субстанции, и о замечательных девчонках Фионэ и Кэтти. Пляж. Ночь. Звезды. Сплетение тел под шум волн. И легкий ветерок, касающийся кожи. И огромное, переполняющее чувство нежности…
Продолжая улыбаться этим мыслям, бегущим где-то на краешке сознания, Виксверк привычно проверил корректность показаний индикаторов, и коснулся пальцем значка «форсированный режим» на сенсорном экране. Мгновенно зажглась надпись — вопрос: «Подтвердить переход на форсаж? Да/нет». Виксверк, не задумываясь, нажал «Да».
На форсаже, ускорение 500-тонного шаттла достигает 8 «G». Движок обеспечивает тягу 4000 тонн силы, или 40 меганьютонов — это арифметика. Чтобы поток фотонов создал такую реактивную тягу, он должен иметь мощность 12 тысяч тераватт. Это физика… Следующие 20 секунд шаттл набирал скорость, выходя на орбиту сближения с блуми Филфармер, а выброшенный поток фотонов, расходился в пространстве, как луч света фонарика, и образовывал на поверхности Земли пятно, радиусом 600 километров, что соответствует площади около миллиона квадратных километров. Это означало, что на квадратный метр падает 12 киловатт мощности — на порядок больше максимального солнечного потока на Экваторе при абсолютно ясном небе, и вполне достаточно для воспламенения сухой древесины и иных пожароопасных веществ.
К моменту, когда карго-шаттл, увеличив скорость на 160 метров в секунду, перешел к баллистическому полету в направлении блуми Филфармер, движущемуся по орбите со средним радиусом около 50 тысяч километров, на всей территории, куда падало пятно светового выхлопа движка, загорелось все, что обладало способностью легко гореть…
Кстати, вся операция по энергетическому эквиваленту соответствовала 60-мегатонной бомбе «кузькина мать» образца 1961 года (240 миллионов гигаджоулей или 135 грамм условно-идеального топлива, или в сто раз меньше чем при серьезном вулканическом извержении — сущая мелочь для биосферы планеты).
Люк в крыше контейнера открылся, внутрь упали несколько бутылок с водой и пачки с галетами и сухофруктами. Люк захлопнулся, по крыше прогрохотали шаги — и тишина. Ничего нового. Все, как вчера. И как позавчера. И как три дня назад. Правда, за эти дни пленники контейнера были вынуждены терпеть все усиливающуюся вонь из того угла, который они договорились использовать в качестве сортира… Кадет Нимит взял в руку бутылку с водой, свернул крышку, сделал глоток, и произнес.
— Черномазые ублюдки.
— Ублюдки, — согласился Гривастый Тенлон, задумчиво глядя вверх.
— Тупые ублюдки, — медленно прошептал Кропс-Черепаха, — не проверили люк. Что-то застряло, и замок не защелкнулся.
— Журнал, — приглядевшись, сообщил Тенлон, — один из ублюдков выбросил журнал, и раскрытые страницы попали между язычком замка и ушком.
— Теперь, — своим обычным шепотом продолжил Кропс, — главное все делать предельно аккуратно. Ждем четверть часа, а потом делаем живую пирамиду, как в цирке. Задача простая. Нужен всего один ярус… Брат Тенлон, ты хорошо владеешь гимнастикой. Ты залезешь на спины четверым, кого сам выберешь, и далее откроешь люк.
