— Да, генерал, — отозвался гривастый.
…Через четверть часа, люк был осторожно открыт, и все девять узников выбрались на крышу контейнера. Теперь они впервые получили возможность оглядеть местность, в которую попали. Вокруг простиралась однородная оранжевая пустыня. Из ее песчано-глинистой почвы почти регулярным строем торчали буро-зеленые кусты, похожие на высохшие комнатные кипарисы. В непосредственной близости от контейнера, точнее, контейнеров (поскольку рядом стояли еще несколько) находились полуразвалившиеся сооружения грузопассажирской автостанции, брошенной, наверное, в прошлом веке. Вокруг расходились колеи от колес. Одна была совсем свежая, и, как нетрудно было определить по солнцу, вела на восток. Туда, видимо, укатили небрежные тюремщики. Остальные колеи были очень старыми, но одна явно когда-то была дорогой, идущей приблизительно с севера на юг. Кропс-Черепаха дал всем знак осторожно спускаться, причем сам спустился на землю последним — он что-то еще разглядывал с крыши.
Когда все оказались на земле, он прошептал.
— Брат Тенлон, я хочу проверить свои выводы. Где мы, по-твоему, находимся?
— Я думаю, генерал, — медленно произнес гривастый, — что мы на западе Калахари, чуть южнее реки Окаванго. Запад — это очевидно, так как те ублюдки приезжали с востока. Расположение относительно реки я определяю потому, что вдалеке, растительность с северной стороны становится гуще, а с южной — наоборот.
— У меня те же выводы, — сообщил Кропс, — нам надо идти на север, причем быстро.
За следующие полтора часа, они успели пройти километров десять, а потом, увидели впереди приближающуюся бурую точку. Она явно имела собственную скорость, а еще примерно через пять минут стало ясно, что это машина, едущая им навстречу.
— Знать бы, кто это… — пробурчал Ленкс, глядя из-под ладони.
— Внедорожник, — сказал Маар, — Кажется, армейский. Там пулемет на турели и негры в униформе.
— Может быть, это правительственная полиция? — предположил Тенлон.
— Возможно, — согласился Кропс, — и, нам следует четко определиться: на все вопросы. отвечать буду только я. Брат Тенлон меня поддерживает. Остальные устало молчат.
Тяжелый внедорожник, раскрашенный камуфляжным узором резко затормозил в ста шагах от «Общества девяти». Один из негров, вероятно — командир, рыкнул что-то, и стрелок привычным движением развернул ствол пулемета… Прогрохотала длинная очередь. Командир негров окинул взглядом девять трупов и, повернувшись к своим подчиненным, многозначительно сообщил.
— Мы сделали то последнее, что сказала нам мама Квено, маленькая Луна Калахари.
— Эй-вэй, — печально протянул водитель, — Жалко, что мама Квено опять уехала.
— У-у, — согласился стрелок, — Хочется еще ее увидеть. Может, мама Квено вернется?
— Мама Квено, — авторитетно сказал командир, — всегда возвращается. Но сейчас мы не должны говорить про маму Квено. Мы должны говорить, как мы выследили и убили вооруженную банду террористов. Сейчас я свяжусь по рации с патрулем. Ты, Бфута, возьмешь из мешка оружие, и положишь рядом с трупами. Но, сначала сделай, чтобы отпечатки рук трупов были на рукоятках. Так надо. Ты, Нмуги, поедешь на машине до автостанции, и сделаешь там много свежих следов колес, чтобы не была заметна одна свежая колея. Сделай это быстро, возвращайся, и мы будем ждать патруль.
41
Монголия. Гоби
Новое кладбище динозавров
Что подумает наблюдатель, который, гуляя по снежной равнине в ясный морозный и солнечный зимний день, увидит летящую в небе обнаженную девушку с кожей цвета темной бронзы и прозрачными крыльями, как у гигантской стрекозы? А вот что.
— Лаати! Боб! — завопил наблюдатель: высокий спортивно сложенный молодой парень франко- германского типа, — Мигом включайте тобогган! Тут такая фигня!
— Какая? — раздался хрипловатый женский голос, достаточно сильный, чтобы вот так перекрикиваться с расстояния полкилометра.
— Клянусь Фафниром, я видел летящую флифло! Голую, как они обычно летают! Это форменное безобразие! Сейчас минус 15 Цельсия!
— Разберемся, Хэнгис! — ответил франко-германцу другой голос (на этот раз мужской), и через минуту небольшой вездеход, стоявший около шатра-полусферы, недалеко от края палеонтологического раскопа, пришел в движение.
Разбираться, впрочем, не пришлось. Вездеход едва успел поехать в сторону франко-германца, когда из-за ближайшего холма, негромко шелестя пропеллером, выскочили аэросани, точнее — аэроллер, специфическая сайберско-монгольская машина, когда-то родившаяся от креативной гибридизации аэролодки и мотоцикла с коляской. Внутри вытянутого пузыря кабины наблюдалась девушка-монголка, толстый дядька, кажется загорелый японец и еще один персонаж, от которого была видна только физиономия. Остальная часть этого некрупного пассажира, видимо, находилась за пазухой толстой полярной куртки, надетой на японце.
— Действительно, флифло, — удивился парень-янки, сидевший за рулем вездехода.
— Боб! — воскликнула девушка саамского типа рядом с ним, — Врубись: Ойун привезла магистра Шинрю, как обещала! Спорим, она еще шоколад для мамонта привезла?
— Вау! — произнес янки, — А скажи, Лаати, при чем тут флифло?
— А вот фиг знает… — она открыла дверь и спрыгнула на снег, — Эй! Ойун! Рули сюда!
Аэроллер, с уже остановленным винтом, затормозил около Лаати. Откинулся фонарь кабины, Ойун мгновенно вылезла на фюзеляж, с диким визгом, бросилась на девушку саами, и обе шлепнулись в снег.
— Засранка!!! — возмутилась Лаати и, отработанным движением пихнула за шиворот полярной куртки Ойун изрядный комок снега.
— А-а-а! — завопила монголка, вскакивая и пытаясь вытащить снег — Нечестный прием!
— Ты шоколад для мамонта привезла? — спросила саами, резко меняя тему.
— Представь себе, да! Эй, мальчишки! Ящик с шоколадом там, в кабине, сзади!
Магистр Шинрю, тем временем, выбрался из кабины аэроллера вместе с сидящей за пазухой миниатюрной девушкой — флифло, и печально произнес.
— Видишь, А-эа-о, мы с тобой такие красивые, а никому не интересны. Все тут заняты пиханием снега друг другу за шиворот и шоколадом для мамонта.
— Совсем-совсем никому? — расстроено переспросила флифло.
— Не знаю, — ответил он, — но складывается такое впечатление…
— Это не так, магистр, — перебил Боб, — мы очень вам рады. Просто обалдеть, как рады.
— Мы, — добавил Хэнгис, извлекая из кабины аэроллера трехпудовый ящик с брикетами черного шоколада, — беспокоились за летающую девушку. Она голая в такой мороз…
— Я летала недолго, — сообщила флифло, — а потом сразу залезла к Шинрю под куртку. Очень-очень тепло, как дома. Еще у меня есть комбинезон, но в нем нельзя летать.
— И, — сказала Ойун, — его невозможно надеть, сидя у магистра за пазухой.
— Пошли в шатер, — предложила Лаати, — только я звякну Йорру про шоколад.
— У мамонта есть woki-toki? — удивилась Ойун.
— Йорр, — пояснила саами, вынимая трубку, — неандерталец, он выгуливает мамонта.
— Я их видела сверху! — объявила флифло, — они за холмом на северо-востоке.
— Слушай, А-эа-о, — вмешался Хэнгис, — а зачем ты полетела? Холодно же!
— Пеленгатор, — ответила она, — он показывал туда-сюда в этих холмах. Мы бы долго крутились. И я сказала: надо взлететь чуть-чуть. Все будет видно. Вот. Я взлетела, и увидела мамонта с неандертальцем, а
