Это ассоциация обитаемых округов в Солнечной системе, включая Землю, колонии на планетах, дрейфующие колонии, колонии около «горячих Юпитеров» в зоне ближнего Облака Оорта и колонию «Калифорния-Кэйт» в системе А-Центавра.
Патруль есть вооруженное регулярное формирование для защиты жителей Солнечной системы и для обеспечения безопасности космической логистики и коммуникации.
Основная дистанция: носитель на эффекте Хейма-Кубера. Этот эффект есть в вашей энциклопедии. Затем: движок Эверетта-Холла, топ-кварк эффект цветового сплита.
Мы ищем все колонии, возникшие в результате «великого бегства с Земли». В зону ответственности нашего экипажа попала, в частности, система Эпсилон-Индейца.
Просто, найти вас и помочь вам.
Конкретно в экипаже — четверо.
Одно касание значка на экране, и ответы через радио-эмиттер ушли адресату. Укли откинулась на спинку кресла, и задумчиво произнесла.
— Интересно: что они там будут чувствовать, просматривая видео-файлы о Земле?
— А ты сама что чувствуешь, когда просматриваешь? — с легкой иронией спросил Ван.
— Я? Пуф! Прикольный вопрос! Я чувствую, что когда-нибудь забью на работу лет на двадцать, и буду кататься и смотреть.
— Спорим, ты устанешь двадцать лет не работать? — предложил он.
— Ну… — Укли задумалась, — в начале я забью года на два, для тренировки. У меня есть программа как раз на столько времени. Полста точек по две недели на каждую.
— Полста точек? — вмешался Арто, — ну-ка, ну-ка, у меня сорок точек. Давай сравним?
— Давай, — согласилась она и вытащила на резервный экран виртуальный глобус, пестро усеянный точками с номерами и цветными пиктограммами.
— Ага!.. — произнес шкипер, потирая руки, — что у тебя тут есть?… Австралия, Большой барьерный риф, это понятно… Эвкалиптовый коала-лес, это рядом, тоже понятно… И Новозеландская долина гейзеров… Так…А это уже Африка. Парк Нгоро-Нгоро. Ясно. Виктория-лэйк, ретро-афро дансинг… Хм… А палеозойское море Феттан, это что?
— Это бывшая Восточная Сахара, — пояснила Укли, — там такое мелководное море типа болота, с гигантскими хвощами, гигантскими лягушками, гигантскими стрекозами…
— Болото?! Брр!
— Что — брр? Ты не врубаешься в эстетику болота, шкип!
— Ладно. Я не врубаюсь… А что такое Великая Тайга-Тундра?
— Ну, шкип! — удивилась она, — Это же самый большой природный парк на всей Земле!
— Термином «Великая Тайга-Тундра», — сообщил Ван, — в некоторых туристических справочниках называется длинная широкая лесная полоса от Сайберии через Аляску и Канаду до Гренландии. Ты, шкип, наверняка сто раз видел ее с орбиты.
— Это в южной части она лесная, а севернее она тундровая, — поправил Нокс.
— Да, — Ван кивнул, — эту деталь я упустил.
— Тундра? — переспросил Арто, — Это же опять болото!
— Нет, это не болото, — возразил Нокс, — Это тундра.
Навигатор Ван постучал пальцами по панели соседнего экрана и с выражением прочел:
— «Главная черта тундры, это заболоченные низменности в условиях сурового климата, высокой относительной влажности…». Короче, Нокс: шкип прав, это болото.
— Нет, это тундра! — упрямо повторил матрос универсал и, протянув руку, щелкнул по значку медиа-файла, — Вот, смотри, какие яркие цветы на зеленых холмах …
— А между холмами сплошное болото, — так же упрямо парировал навигатор.
— Ну и что, что болото! — вмешалась Укли, — Там шерстистые носороги. Там гигантские олени! Там мамонты! Там неандертальские стойбища!
— Там родина моих предков, — негромко добавил Нокс, — Вроде бы, это условность, но, субъективно, когда я там был, мне казалось, что… Не знаю… Трудно объяснить.
— Голос крови? — предположил Ван, — генетическая память?
— Не знаю, — матрос-универсал пожал плечами, — Теоретически, мои гены, хотя они и неандертальские, не могут содержать информации о каких-то визуальных образах…
— Но, — заметил Арто, — на тебя запросто могла влиять приспособленность твоих генов именно к тундровым условиям. Это объективно, разве нет?
— Стоп-стоп-стоп! — вмешалась Укли, — никто не доказал, что генетической памяти нет!
— В методологии науке, — сообщил Ван, — принято доказывать не отсутствие, а наличие феномена. Отсутствие предполагается априори, если не доказано наличие.
— Вот неправда! — возмутилась она, — Любая новая научная гипотеза генерирует поле виртуальных феноменов, и для опровержения гипотезы надо доказать, что их нет! Ну, попробуй, поспорь! У меня дипломная работа по кибернетической эпистемологии. И вообще, я поеду вот сюда и сама проверю на счет генетической памяти!
С этими словами, бортинженер прокрутила виртуальный глобус и ткнула пальцем в Индийский океан, южнее Индостана, в район Архипелагов Мальдивы и Чагос, где на маркере точки значилось: «Полуподводный континент Лемурия. Башня Акаши».
— Вот!
— Это реконструкция мифа, — заметил Арто, — Исторически Лемурия не существовало.
— Ну, и что? Я-то существую исторически. И я лемурийка.
— Э… мм… Если ты скажешь, что миф тоже может создавать генетическую память…
— …То что?
— То ничего, — шкипер легонько хлопнул ее по спине. — Я не буду с тобой спорить. Ты эксперт по эпистемологии, и вывернешь мне мозги. На такой риск я пойти не могу.
— Сполз, — констатировала она.
— Ага, — согласился шкипер, и крутанул глобус дальше, — Э! Глобальная космическая экспозиция «Байконур». Казахская степь. Ты думаешь, там интересно?
— Абсолютно точно, — ответила Укли.
— А мне говорили, — сообщил Нокс, — что эта экспозиция, в общем, сделана для людей, которые по роду своей деятельности сами не бывают в космосе.
— Да, — Укли утвердительно кивнула, — примерно на девяносто процентов это так. А на остальные десять это как раз для профи по космосу. Там полная подборка технической истории космоса, там обновляемая галерея внеземной архитектуры и выращиваемых псевдобиороботов, и, кстати, обновляемый парк внеземной жизни. Парк не особенно репрезентативный, там только то, что может существовать при земной гравитации.
— Архитектуры это ограничение тоже касается, — заметил Нокс, — большая часть нашей внеземной архитектуры приспособлена к гравитации треть G и ниже.
— Земная архитектура вот, — сказал Ван, и ткнул пальцем в остров у побережья Китая с маркером «Гектамегаполис Тянцзян, население 137 миллионов чел».
— Я не понимаю этой темы, — призналась Укли, — и хочу посмотреть на Танцзян своими глазами. Мой инженерный мозг отказывается верить в то, что при плотности 15 тысяч человек на квадратный километр в этом городе не тесно.
— Просто, город многоярусный, — ответил навигатор, — если хочешь представить это по инженерному, то возьми двадцать ярусов Танцзяна, мысленно выложи их все на одну плоскость. Получится
