Близкий человек… Друг или любимая женщина…» Лежа одетым на неубранной кровати, Виктор вызывал в памяти эти странные речи, и иногда в голове рождалась шальная мысль – а что, если она права? Если действительно то, что происходит с ним, вызвано каким-то неизвестным воздействием, некой загадочной злой силой, которую кто-то коварно использует против него? Если даже тот профессор, как его, Челищев, звезда психиатрической науки, готов верить в сглаз… Быть может, против него, Виктора, совсем недавно еще столь успешного бизнесмена, тайный враг или злобный завистник использовал какое-то колдовство? И этот тайный враг или какой-то его агент действительно входит в его близкое окружение… Но кто это? Конечно, не Вера, они едва знакомы… И не родные, не мать, не Захаровна, и уж тем более не Сережа, это исключено. Кто-то из сотрудников офиса, Алла, Ниночка? Или… Или кто-то из приятелей-коллег?! Да нет, глупости! Не может такого быть!.. Хотя почему не может? Перед мысленным взором Волошина по очереди проплывали лица его соратников. Вот крупный, рано начавший полнеть, с неизменной улыбкой, легкой косинкой в хитрых глазах и уже чуть поредевшей, но все еще огненно-рыжей шевелюрой Саша Варфоломеев. Друг детства, товарищ по всем подростковым играм и проказам, поверенный во всех наивных мальчишеских тайнах. Балагур, лентяй, разгильдяй – но такая близкая и родная душа… Вот Валера Гордин, друг со студенческой скамьи, высокий – самый высокий в их компании, – худощавый, сутуловатый, с уже обозначившимися залысинами, продлевающими и без того широкий лоб, с близоруким прищуром. Светлая голова, правая рука, незаменимый помощник, великолепный специалист, профессионал, что называется, от Бога… Вот Мишка Грушинский, кареглазый красавчик, модник и любимец всех женщин офиса – от девятнадцатилетней секретарши Ниночки до семидесятилетней уборщицы Марьи Егоровны, Мишка с его вечной голливудской улыбкой и бурлящей, бьющей через край юной энергией… Правда, Мишка уже уволился из «АРКа», но это ведь ничего не значит… Неужели кто-то из них?
– Да нет же! – возражал он сам себе, переворачиваясь на другой бок. – Не станет никто из них заниматься подобной фигней. Сашка и Валера добились своего, выкинув его, Виктора, из фирмы, другим способом. Не менее подлым, сговорившись за его спиной, но более жизненным, без всякой мистики. Они получили все, что хотели, и теперь вообще забыли о его существовании.
Впрочем, в последнем Волошин ошибался. Его начали искать в первый же день, и друзья его действительно перевернули бы вверх дном всю Москву, если бы не вмешательство человека, о котором Виктор совершенно забыл. Он просто не привык брать в расчет обслуживающий персонал, и, старательно перебирая в памяти близкое окружение, даже не вспомнил о тех людях, которые видели его чуть не каждый день. Он не думал ни о своей домработнице, ни о консьержке, ни о садовнике из Привольного… И совершенно искренне упустил из виду Юру, который сопровождал его во всех странствиях и поисках.
Дело в том, что охранник, разумеется, никогда прежде не вмешивался в личную жизнь Виктора Волошина. И теперь ему странно было бы вообразить, что именно Юра Ковалев, которого он считал преданным, но недалеким парнем, в два счета обнаружит его укрытие – и при этом никому не скажет о нем. Обнаружить-то, впрочем, было совсем нетрудно; Волошин, наверное, даже обиделся бы, если бы смог увидеть профессиональное удовлетворение на лице парня, который, грамотно начав поиски с пресловутого Сиреневого бульвара, быстро заметил синий «Вольво» со знакомыми номерами недалеко от проклятого дома. В первый же вечер он «засек» свет в окнах той самой, ставшей ему уже ненавистной, квартиры, а на другой день, покараулив пару часов, увидел и самого Волошина, который вышел за сигаретами.
«Шеф должен был уехать на несколько дней, – с непроницаемым лицом заявил Юра, заехав в офис. – Но я знаю, как связаться с ним. И в случае необходимости…» Как ни расспрашивал его, хмуря брови, Валерий Гордин, как ни бушевал рыжий Варфоломеев, как ни подлизывалась любопытная Ниночка, Юра твердо стоял на своем. Если хозяин хочет побыть один, пожить немного инкогнито – это его право. И он, Юра, поможет ему в этом, как всегда помогал во всем. Он даже не поленился лично съездить в Привольное и, глядя прямо в глаза Валентине Васильевне, весьма убедительно наврать, что только что отвез Виктора Петровича в аэропорт. Босс отбыл за границу на несколько недель, у него там очень важные переговоры. И связываться с ним, разумеется, можно, только используя мобильный телефон – которых вы, Валентина Васильевна, на дух не переносите. Так что, в случае чего, звоните мне, я ему все передам.
Этот «случай», увы, настал очень быстро, даже быстрее, чем истекла неделя затворнической жизни его шефа. И однажды вечером в Вериной квартире прозвенел серебристый тренькающий звонок.
Волошин впервые слышал его «изнутри» дома, впервые столкнулся с тем, что кто-то посмел нарушить его выпестованное, желанное одиночество. Это был реальный, живой звук, напомнивший ему, что вокруг – посторонняя ему жизнь, которую он всего лишь ненадолго взял взаймы… «Вера вернулась!» – подумал он в первую минуту. Но потом, рассудив, что сама хозяйка вряд ли стала бы звонить в собственную квартиру, и, следовательно, за порогом – чужой, Волошин осторожно, на цыпочках подошел к двери и опасливо заглянул в глазок.
То, что он увидел там, заставило его немедленно распахнуть дверь настежь.
– Юра! Как ты меня нашел?! Что ты здесь делаешь?
Парень поднял на него мрачные, почти больные глаза.
– Вам нужно ехать в Привольное, Виктор Петрович. Там… беда.
Волошину хватило одной секунды, чтобы понять. Но это понимание было таким огромным, таким страшным, что оно заставило его застонать и ухватиться за косяк двери, чтобы устоять на ногах.
– Мама?..
Короткий кивок. Молчание. И негромкое напоминание:
– Надо поторопиться…
Глава четвертая, в которой Вера вспоминает свое последнее задание
Волошин угадал почти правильно – Вера уже давно не жила в своей квартире. После развода ей стало неприятно тут находиться, все напоминало о Максиме, об их коротком счастье и длительных ссорах. И она перебралась к папе, сначала в городскую квартиру, а потом на дачу в Акулово. Вместе они затеяли грандиозный ремонт, подправили и утеплили дом, пристроили к нему второй этаж с балконами, провели газ и воду, установили телефон, а позже и Интернет. Получился симпатичный особняк, в котором можно было с комфортом жить круглый год – что они с папой и делали.
Так что городская квартира на Сиреневом бульваре, как и оформленный на ее имя мобильный телефон (в повседневной жизни она пользовалась другим, подаренным ей папой), использовались только для
Около года назад о Сиреневом бульваре пришлось вообще забыть. Это случилось из-за очередного донора, спортсмена Клочкова. Он оказался крепким орешком и, хотя Вера проделала свою работу безупречно, никак не хотел успокоиться, стал настойчиво преследовать ее, везде разыскивать и дошел до того, что даже снял соседнюю квартиру, чтобы подстеречь Веркино появление. С тех пор молодая женщина вообще не показывалась на Сиреневом, хотя ей и очень нужно было заехать туда – в квартире остался альбом с семейными фотографиями, где должно было быть и фото бабы Тоси. А то нехорошо как-то, что бабушкина могила столько времени стоит без памятника, только с крестом да запаянным в пластик бумажным снимком…
Поджидая момент, Вера изредка созванивалась с соседкой, болтала с ней о всякой ерунде и иногда между делом интересовалась, как дела у ее жильца. Та, естественно, ни о чем не подозревая, подробно, во всех красках расписывала, как плохо тот выглядит и странно себя ведет – болеет, не иначе. В конце концов жилец куда-то пропал, и Вера, выждав несколько недель, решила, что все-таки может съездить к себе. Авось обойдется, и она не встретит там ни Клочкова, ни Васильцова, который, оказывается, тоже очень активно разыскивал ее и до смерти напугал в клубе.
В середине знойного, одного из самых жарких дней этого лета она подъехала к своему дому и уже хотела выйти из машины, как дверь ее подъезда распахнулась, и оттуда появились двое. Не вышли, а именно появились, потому что шел только один из них и тащил, буквально волок за шиворот второго, а тот кричал, плакал и упирался. Вера так и замерла в своем автомобиле, потому что узнала обоих. Вторым был ее предпоследний объект, тот самый Васильцов (не напрасно она его опасалась!). А первым – водитель ее
