поехал вниз.
— Одно пророчество не может изменить судьбу целого мира, — сказала я тихо, сама не веря в свои слова. Слишком уж внезапным был этот разговор. — Даже если и так… зачем ты мне сейчас это рассказываешь?
С глухим щелчком лифт замер. Двери разъехались с стороны.
— Затем, что ты можешь еще разрушить пророчество. Не дать ему сбыться, — взгляд Айне жег, как расплавленный металл. — Там, в Академии, ты будешь должна не позволить одному человеку принести себя в жертву ради благой цели.
— Кому? — я встала в дверях, не давая им закрыться. Меня тянули в разные стороны два порыва. Первый — убежать куда-нибудь подальше и забыть о пророчестве и связанной с ним ответственности.
А второй — остаться и вытрясти из Айне все подробности.
— Не знаю, — пророчица отвела глаза. — Я не вижу четко. Пока это просто ассоциации. На большее меня не хватает. Пророчества — это не всеведение. Это образ, форму которому мы придаем словами. Если получится увидеть что-то более конкретное, я приеду к тебе. А пока только удачи могу пожелать. Прости.
Не дать человеку принести себя в жертву… Я задумалась. Двери дернулись, пытаясь схлопнуться.
С жертвоприношениями, особенно — добровольными, у меня большой опыт знакомства. Пропустить такое «грандиозное» событие сложновато… Думаю, я справлюсь.
Хотя в прошлый раз подсказки Айне мне не слишком помогли.
— Я постараюсь, — в голос я вложила всю свою решимость.
Пророчица улыбнулась — впервые за весь разговор.
— Удачи тебе… Знаешь, ты удивительно спокойно все это воспринимаешь. Я думала, будет сложнее, — добавила она.
Я почти истерически хохотнула, отступая. Все это надо было обдумать подальше отсюда, от ирреально четкого и светлого лифта с исцарапанными стенами, от мигающей лампы в подъезде и кислого, сушащего горло запаха…
— Да уж… После стольких приключений удивляться уже нечему… Ну, прощаемся?
— До скорого, Нэй, — откликнулась пророчица немного грустно и обернулась, нажимая кнопку.
И тут я вспомнила.
— Айне, а что за второй-то факт? Ну, который изменило пророчество?
Взгляд ее заледенел.
— Ничего особенного. Северный князь должен был умереть за год до встречи с тобой. Если бы все шло, как положено, то ты не получила бы силу, взрослела, как обычный человек… и сейчас готовилась бы к свадьбе с Дэриэллом. Всего доброго, Найта.
Двери захлопнулись. Я медленно опустилась на пол, не чувствуя холода замызганной плитки. Мне было страшно.
Пусть в мир пришли Древние. Пусть мы стоим на пороге войны…
Это все приемлемая цена за то, чтобы Ксиль остался жить.
Глава 3. Подавляющие обстоятельства
В подъезде я задержалась минут на двадцать. К счастью, ни Ксилю, ни Дэйру не пришло в голову подняться и узнать причину опоздания. Это время ушло на то, чтобы затуманить мысли и спрятать размышления о пророчествах в глубине сознания. Конечно, князю расколоть мои «блоки» — как делать нечего, но он давно уже не вчитывается в меня, а просто скользит по поверхностным мыслям.
Наверное, скучно целыми днями сидеть в голове у простой девчонки.
— Так, Найта, взбодрись, — сделала я самой себе замечание. — Хватит уже заниматься самоуничижением.
Встать на ноги, отряхнуть джинсы, состроить бодрую физиономию — и вперед, радоваться жизни.
Машина около дома стояла всего одна — не перепутаешь. Простая иномарка неброского темно- зеленого цвета с тонированными окнами. Обжигая легкие морозным воздухом и поскальзываясь на синеватых окошках льда на занесенном снегом асфальте, я подбежала к ней и стукнула в стекло. Тут же распахнулась задняя дверь.
— Залезай, — улыбнулся Дэйр из теплого салона, и я с удовольствием умостилась на мягком сидении.
Впереди, рядом с водителем, спокойным светловолосым пареньком лет девятнадцати, устроился Ксиль, старательно черкающий что-то в сборнике кроссвордов.
— Мы тебя уже заждались, — проворчал князь, не отрываясь от своего крайне увлекательного занятия.
Я перегнулась через его плечо. Вместо того чтобы вписывать отгаданные слова, Максимилиан методично заштриховывал клеточки.
— Вот здесь ответ «яблоко», — ткнула я пальцем в свободную строчку, щеголяя знанием мифологии.
— «Фрукт, вызывающий раздор»? — хмыкнул Ксиль. — А я думал, это помидоры. Тухлые, которыми закидывают артистов-неудачников…
— Помидоры — не фрукты, — заметил Дэриэлл с выражением сдержанного превосходства на лице.
— Сам дурак, — князь, как всегда, нахально проигнорировал слова, отвечая прямо на мысли.
Я прыснула смехом, прячась за пушистым шарфом. Парнишка-водитель, поймав мой взгляд в зеркале, подмигнул, и машина мягко тронулась.
Дэриэлл, придерживая косу, наклонился вперед и щелкнул по приборной панели, включая радио. В салоне сразу стало уютнее, как будто негромкая музыка отделила нас от холодной погоды, надвигающихся сумерек и мировых проблем.
Впрочем, что там какой-нибудь дохлый правительственный переворот рядом с метаниями одной несовершеннолетней равейны?
— Что-то ты раскисла за эти дни, малыш, — без улыбки заметил Ксиль, не отрываясь от разрисовывания кроссворда. — Зимняя депрессия?
— Вроде того, — я зябко передернула плечами. Обсуждать в присутствии постороннего — как, к слову, зовут водителя? — свои заморочки у меня не было никакого желания.
И без свидетелей, наверное, тоже. Вот бы выбросить все это из головы…
— Алекс, — карандаш все так же порхал по листу, но я почувствовала, что Максимилиану уже наскучила возня с кроссвордом. — Он добрый мальчик, сам вызвался нас подкинуть до портала.
— Ну да, сам. После того, как ты громко спросил в библиотеке, кто хочет заработать благосклонность князя быстрым и безболезненным способом, — Дэйр вовсю дурачился, шутливо подначивая Ксиля. Целитель вообще выглядел гораздо более расслабленным и раскрепощенным, чем во время нашей последней встречи… Сейчас он был гораздо больше похож на того прежнего, ироничного и уверенного в себе Дэриэлла, к которому я приезжала на летние каникулы.
— Ключевое слово — «благосклонность»? — поддержала я шутку, наблюдая за реакцией Максимилиана.
— Ключевое слово — «безболезненно», — без улыбки заметил Алекс удивительно приятным голосом. Такой тембр обычно бывает у ведущих вечерних программ на радио. Вроде и ничего особенного, но слушать его можно часами. — Редкий случай, — добавил он с затаенной обидой и вдруг закаменел, старательно рассматривая дорогу. Как будто сказал что-то лишнее, за что теперь боялся получить нагоняй.
Ксиль трогательно прикусил карандаш. В зеркальце заднего вида отразился невинный взгляд из-под челки:
