спустился и с залитым кровью лицом пришел к королю. «Я видел их! – вскричал он. – Я видел прекраснейшую женщину на свете, и, если бы Найси не вышиб мне глаз, я еще продолжал бы глядеть на нее».
Тогда Конхобар встал и приказал привести к нему сыновей Уснеха, чтобы они ответили за увечье слуги. Стражи отправились исполнять поручение, но их встретил Буйно, сын Фергуса, со своими товарищами, и обратил против них острия мечей; Найси же и Дейрдре продолжали в то время спокойно играть в шахматы. «Ибо совершенно незачем нам пытаться оборонять себя, когда мы под защитой сынов Фергуса», как сказал Найси. Однако Конхобар пришел к Буйно и уговорил его отказаться от своей роли, пообещав ему в дар обширные земли. Тогда Иллан принялся защищать Дом Красной Ветви, но два сына Конхобара убили его. После этого наконец Найси и его братья взялись за оружие, и многие их враги пали до рассвета. Тут Конхобар уговорил друида Катбада наложить на братьев заклятие, чтобы они не убежали и не стали врагами Ульстера, и обещал не причинять им вреда, если получит их живыми. И Катбад сделал так, что вокруг ног братьев образовалось илистое озерцо, в котором они увязли, а Найси поднял Дейрдре на плечо, ибо им казалось, что они тонут в иле. Тогда стражи и слуги Конхобара схватили их, связали и привели к королю. И король вызывал по очереди своих воинов и приказывал им убить сыновей Уснеха, но никто не подчинялся ему, пока наконец не вышел Эоган, сын Дуртахта, правитель Фернмага; он взял меч Найси и одним ударом срубил головы всем троим.
Тогда Конхобар взял Дейрдре силой, и она прожила с ним год во дворце в Эмайн-Махе, но за это время ни разу не улыбнулась. В конце концов король спросил: «Кого ты ненавидишь больше всего на свете, Дейрдре?» И она отвечала: «Тебя и Эогана, сына Дуртахта», а тот стоял рядом. «Тогда ты проживешь год с Эоганом», – сказал Конхобар. И когда Дейрдре повезли на колеснице, она смотрела в землю, ибо не хотела видеть своих мучителей; и Конхобар сказал, насмехаясь: «Дейрдре, ты между мной и Эоганом как овца меж двух баранов». Тут она вскочила, выбросилась из колесницы и размозжила себе голову о камень.
И говорят, что, когда Дейрдре похоронили, из ее могилы и могилы Найси выросли два тисовых дерева; вершины их соприкоснулись над крышей церкви в Армаге, сплелись ветвями, и их уже нельзя было разделить.
Когда Фергус Мак Ройх вернулся домой в Эмайн-Маху с пира у Баруха и обнаружил, что сыновья Уснеха убиты и один из его сыновей мертв, а другой стал предателем, его охватила ярость и гнев на Конхобара, он проклял короля и поклялся отомстить ему огнем и мечом. А затем отправился прямиком в Коннахт, чтобы предложить свою службу Айлилю и Мед б, королю и королеве этой области.
Хотя королем был Айлиль, настоящей правительницей была королева Медб; она устраивала все, как хотела, и выбирала себе каких хотела мужей, и прогоняла их, как только они ей надоедали; ибо она была сильна и жестока, как богиня войны, и не знала иного закона, кроме собственной воли. Рассказывают, что она была высока ростом, с длинным бледным лицом, и густые ее волосы имели цвет спелой пшеницы. Когда Фергус пришел в ее дворец в Рат-Круахан, что в графстве Роскоммон, она подарила ему свою любовь, как многим до него, и вместе они решил напасть на Ульстер и разорить его.
У Медб был чудесный красный бык с белой головой и рогами по имени Финдбеннах, но однажды, когда они с Айлилем стали подсчитывать и сравнивать свои владения, король стал насмехаться над ней, потому что Финдбеннах не захотел принадлежать женщине и прибился к стадам Айлиля. Раздосадованная Медб призвала своего управителя Мак Рота и спросила, есть ли где-нибудь в Эрин бык, который сравнится с Финдбеннахом. «Поистине, есть, – отвечал управитель, – ибо Бурый из Куальнге, что принадлежит Дайре, сыну Фиахна, сильнейший из животных Ирландии». И с тех пор Медб стало казаться, что все ее стада и табуны ничего не стоят, если нет у нее Бурого из Куальнге. Однако Дайре жил в Ульстере, и улады знали, каким сокровищем они владеют, и Медб понимала, что без боя они не отдадут быка. И вот вместе с Айлилем и Фергусом они сговорились устроить набег на Ульстер, добыть Бурого и так начать войну с уладами; ибо Фергус жаждал отмщения, Медб – битвы, славы и быка, а Айлиль хотел порадовать Медб.
Отметим, что соперничество за быка, которое составляет внешнюю канву самой длинной из кельтских легенд, «Похищения быка из Куальнге», имеет более глубокий смысл, чем может показаться. Здесь воплощается древнейший пласт арийской мифологии. Бурый – кельтская параллель к индусскому божеству неба, Индре, которого представляли как могучего быка, чей рев – гром. Тот факт, что за этим существом отправляется западное воинство (Коннахт), символизирует приход Ночи. Защищает быка солярный герой Кухулин; однако в конце концов он сражен, и бык оказывается на время в плену. Двое животных кельтского сказания олицетворяют, вероятно, небо в разных его аспектах. Они описаны так торжественно и так удивительно, что становится ясно: это не просто звери. Некогда это были свинопасы из Племен богини Дану. «Они последовательно превращались в двух воронов, двух морских тварей, двух воинов, двух демонов, двух личинок и, наконец, в быков». У Бурого спина настолько широкая, что на ней свободно могут играть пятьдесят детей; а рассердившись, он мог втоптать своего пастуха на тридцать футов в землю; он уподобляется морской волне, медведю, дракону, льву – автор нагромождает образы силы и ярости. Мы имеем здесь дело не с обычным похищением скота, а с мифом, первоначальные черты которого еще различимы за всеми украшениями, подсказанными пылким воображением неизвестного автора «Похищения», хотя точное значение каждой детали и непросто определить.
Сперва Медб посылает к Дайре гонцов с просьбой на год одолжить ей быка и обещанием вернуть по окончании года не только самого быка, но и пятьдесят телок в придачу; если же Дайре надумает поселиться в Коннахте, он получит там столько же земли, сколько ныне принадлежит ему в Ульстере, а также колесницу ценою в трижды семь кумалов и благосклонность и покровительство Медб.
В первый момент Дайре очень обрадовался предложению, но потом ему сообщили, о чем болтали между собой гонцы Медб; а говорили они о том, что, если быка не отдадут добровольно, его следует отнять силой; и он отослал посланцев назад со словами отказа. «Известно, что не отдали б добром то, что должны мы взять силой, – сказала Медб. – Так тому и быть»[109]. И она отправила во все части королевства гонцов созывать войска для похищения.
И вот на зов явились все могучие воины Коннахта – прежде всего семь Мане, сыновья Айлиля и Медб, каждый со своей дружиной; а также Кет и Анлуан, сыновья Маги, с тремястами вооруженными людьми; и золотоволосый Фер Диад с отрядом Фир Болг, неистовых великанов, находивших веселье в битвах и эле. Пришли также и союзники Медб – воины из Лейнстера, которые настолько превосходили воинским искусством всех остальных, что их разделили и распределили среди армии Коннахта, чтобы они не создали никакого беспокойства; и Кормак, сын Конхобара, вместе с Фергусом Мак Ройхом и другими ульстерскими изгнанниками, которые взбунтовались против Конхобара, предавшего сыновей Уснеха.
Но прежде чем выступать, Медб отослала в Ульстер соглядатаев, чтобы те сообщили ей, что там творится. Разведчики поведали королеве удивительную и весьма приятную новость: провинцию охватил недуг уладов. Король Конхобар в корчах лежит в Эмайн- Махе, его сын Кускрайд – в своей крепости на острове, Эоган, правитель Фернмага, беспомощен как дитя; могучий Кельтхайр, сын Утехайра, и даже Конал Кернах лежат, стеная и корчась, на ложах, и ни одна рука в Уладе не может поднять копье.
Тем не менее Медб пошла к своему главному друиду и спросила у него, какова будет ее судьба в войне. И друид сказал ей: «Что бы ни случилось с другими, ты вернешься». На пути домой она внезапно увидела стоящую рядом с ее колесницей прекрасную девушку в зеленом плаще, с золотыми локонами, спадавшими ниже колен; в руке у нее был ткацкий станок с золотым челноком. «Кто ты, девушка, и что ты делаешь здесь?» – вопросила Медб. «Я Федельм-ведунья из сида Круахан, – отвечала дева, – и я сплетаю четыре провинции Ирландии для набега на Ульстер». – «Что видишь ты, глядя на наше войско?» – спросила королева. «Красное вижу на всех, алое вижу» [110], – молвила пророчица.
«Но все герои-улады охвачены муками, и некому поднять против нас копье», – сказала Медб. «Красное вижу на всех, алое вижу, – повторяла Федельм. – Вижу мужа небольшой стати, но сияние героя на челе его – то мальчик юный и скромный, но в битве подобный дракону; он схож с Кухулином из Муиртемне; удивительные боевые приемы проделывает он с оружием; густо лягут твои мертвецы из-за него»
