l:href='#n_57' type='note'>[57] Второй: «Нет, нет, раз только что начали толочь, верно, дзони».[58] Третий, подумавши хорошенько, решил: «Это нюмэн».[59] Забавно было, что каждый так твердо был уверен в своих словах. Вышел Фудзиити и стал рассказывать им, как жить на свете. Один из молодых людей спросил: «Что значат нынешние семь трав?» — «С этого началась бережливость в век богов. Открыв нам назначение этих трав, они научили нас есть овощную похлебку». Второй спросил: «Зачем вешают рыбу тай до шестого месяца перед богом Кодзин?»[60] — «Это значит: не ешь рыбы ни утром, ни вечером, а только гляди и воображай, что наелся». Третий спросил: «Откуда взялся обычай на Новый год использовать толстые палочки для еды?» — «Это чтобы их можно были счистить, не сломав, и потом употреблять круглый год. Они представляют двух богов в век богов. Будьте во всем осмотрительны и осторожны. Итак, пока вы говорили, пришло время подавать ужин, но я его вам не предложу, чтобы вы поняли, как сделаться богачом. А недавний звон ступки — это я велел растереть клей, чтобы подклеить переплет главной счетной книги». Вот как он им сказал.
Необычайного изготовления лекарство
Все четыреста четыре болезни обязательно поддаются лечению, раз есть на свете знаменитые врачи. Спросили раз у одного человека из дома, что славен богатством: «Если кто умный и способный, но страдает недугом нищеты, может ли он излечиться?» Тот ответил: «До сих пор вы жили беззаботно и перевалили пору расцвета, вам уже за сорок. Лекарство прописывать поздновато, но все же есть еще надежда: если хватит у вас выдержки повседневно носить грубые кожаные таби и сандалии сэтта, можно нажить состояние. Я вам расскажу состав чудесного лекарства по названию «пилюли богача»:
Раннее вставание 5 рё[61]
Постоянное ремесло 20 рё
Ночной труд 8 рё
Бережливость 10 рё
Здоровье 7 рё
Эти пятьдесят рё мелко растереть, осторожно смешать, да перед тем без ошибок взвесить все на весах рассудка и принимать утром и вечером, тогда не исключено, что вы станете богачом. Но при этом важна умеренность — воздерживайтесь от вредного. А вредны вам:
Изысканные кушанья, разврат, шелка на повседневное платье.
Паланкин для жены, кото и поэтические карты[62] для взрослых дочерей.
Всякие музыкальные инструменты для сына.
Мяч, стрельба из лука, ароматы,[63] рэмпай.
Пристрастие к строительству гостиных, к чайной церемонии.
Любование цветами, прогулки на лодке, ванна днем. Ночные прогулки, азартные игры — го, сугороку.
Для горожанина фехтование мечом, военные искусства.
Богомолья, забота о загробном мире.
Участие в чужих спорах, стремление ставить печать свидетеля.
Тяжбы за поднятую новь.
Вступление в рудничные компании.
Вино за каждой едой, пристрастие к табаку, поездки в столицу без надобности.
Устройство на свой счет состязаний по борьбе сумо при храмах, забота о книге пожертвований.
Пристрастие по всяким искусствам и занятиям помимо своего дела, например, изготовление золотых украшений к мечу.
Знакомство с актерами, посещение агэя.
Займы по процентам выше восьми.
Все вышеуказанное ядовитей шпанской мухи и мышьяка, даже и говорить об этом избегайте и в сердце помыслов подобных не держите».
Так он прошептал спрашивающему на ухо, и тот обрадовался: «Вот золотые слова!» Следуя учению этого мудреца, он трудился с утра до вечера. Но только жил он в Эдо, а там чем ни торгуй, а конкурент найдется!
Вот он и простаивал с утра до вечера у южного конца моста Нихомбаси, размышляя: «Придумать бы что-нибудь поинтересней!» А вокруг, как нарочно, собрались люди из всех провинций. Прямо горы сдвинулись! Как в праздник Гион в Киото или в праздник Тэмма в Осака! [64] Даже не поверишь, что такое стечение народу бывает каждый день, думаешь — только сегодня так. Дорога Кими-га-ё кажется просторной, проспект Торимати — улица в двенадцать кэнов шириной, а и они тесны. На мосту то и дело попадается то верховой, то монах, то копьеносец, целый день им конца нет! Только что человеку дорого, того не роняют; как ни присматривайся, уж глаза кровью нальются, а ни гроша не увидишь! Деньги попусту не бросают. Но как ни стремишься душой попытать силы в торговле, коли руки пусты, денег не наживешь, если ты не учитель дзюдзюцу[65] или повивальная бабка. Не бывало еще, чтобы, не посеяв, вырастили бы хоть один кобан или бу.
Так он раскидывал умом, ломал голову, как бы раздобыть денег, а в это время возвращаются плотники и кровельщики, работавшие на постройке домов, идет толпа человек двести—триста и все переговариваются грубыми голосами. Волосы на висках зачесаны не как у людей, а наперед, голову поворачивают смешно, на кимоно с грязным воротом накинуто хаори с разрезанным рукавом, а сверху подпоясано оби.
Кое-кто вместо посоха опирается на сажень. У большинства руки за пазухой, поясница согнута, посмотришь сзади — и без вывески ремесло понятно. А за ними мальцы-ученики, тащат на себе стружки да щепки, и ничуть им не жаль, если по дороге обронят кусочки даже дерева хиноки. Идут — в ус не дуют, видно, гордятся, что в наипервейшем городе страны живут. Приметив это, стал он подбирать щепки одну за другой, и пока шел от улицы Суруга до моста Судзигаи на речке Канда, набрал больше, чем мог унести. Потом продал их и выручил двести пятьдесят мон. «Эх, жаль, до сих пор не знал, что под ногами валяется!» С тех пор каждый день на закате он спешил к мосту, поджидал возвращения плотников с работы, подбирая все, что оставалось на их пути, и не бывало такого, чтобы он набрал меньше пяти мешков. В дождливые дни строгал из этих щепок палочки для еды и продавал оптом в овощные лавки на улицах Суда и Сэтомоно. Так и был известен по берегу Камакура как палочник Дзимбэй. Постепенно стал богатеть, а потом эти щепки превратились в бревна, в щепяном квартале купил большую усадьбу, одних приказчиков держал более тридцати человек, закупал горы дерева, не уступая заведениям Кавамура, Касиваги, Фусимия. Душа широка, как море, а богатство — что корабль с попутным ветром в паруса. Он торговал и получал прибыль, какую желал. За сорок лет скопил состояние в сто тысяч рё. Вот действие «пилюль богача», что он глотал в молодые годы. Когда ему перевалило за семьдесят, он решил, что «небольшое невоздержание уже не повредит», впервые в жизни справил верхнее и нижнее платье из цумуги Хида,[66] в рыбе сиба[67] научился разбираться, стал ходить на богомолье в монастырь Хонгандзи в Цукидзи, а на обратном пути смотрел представления на улице Кобики,[68] по вечерам собирал друзей на партию го; в десятую луну, пока еще снег лежал, распечатывал банку с чаем, устраивал чайную церемонию, и даже изящное искусство поставить в вазу первые цветы желтых нарциссов, будто они небрежно подобраны, и то успел выучить неизвестно когда. Ну, впрочем, были бы деньги, тогда все будет! Он всегда был неизменно
