— Ну что ты, Рис! — голос Сиренити звучал теперь мягче, он стал почти нежным. — Как я могу? Но тебе нельзя надолго исчезать. Ты же стал императором. И более не принадлежишь себе.
Рис покачал головой.
— Скажи, Сиренити, — вдруг произнёс он. — Ты же всегда будешь рядом, правда? Ты не бросишь меня?
Девушка снова расхохоталась. Вот только смех её звучал немного натянуто.
— Кто я такая, чтобы противиться твоим приказам?
Юноша нахмурился.
— Я не хочу, чтобы ты говорила так, — в его голосе слышалась плохо скрываемая тревога. — Ты единственная, кто всегда был рядом со мной, Сиренити… Ты… Ты…
'Ты нужна мне…'
Так и не сказанные, слова повисли в воздухе. Сиренити вздрогнула и болезненно поморщилась.
Молодой император, о котором она привыкла думать лишь как о непоседливом ребёнке, подвёл своего коня вплотную к её, наклонился, обхватил руками лицо девушки. Сиренити замерла, глядя в тёмные, сверкающие глаза. И, как всегда, словно со стороны услышала собственный голос — музыкальный, полный древнего, очень сильного волшебства.
— Я всегда буду рядом. Ты никогда не останешься один, Рис. Верь мне. Со мной — всегда.
И, как обычно, моментально возненавидела себя за эту очевидную ложь. Но взгляд не отвела.
Молодой император широко, по-мальчишески улыбнулся.
— Раз так, то не стоит ли поехать обрат…
Его глаза расфокусировались на мгновение, улыбка увяла, лицо расслабилось. Сиренити, стиснув зубы, резко дёрнула поводьями. Её конь послушно подался назад, к лесу.
Затейливая мелодия фортепьяно, которая всегда звучала у неё в ушах, когда Рис был рядом, на мгновение стихла, чтобы уже через секунду, изменив тональность, обрести форму слов:
— Кто вы?
Сиренити замерла, закрыв глаза, чувствуя, как в очередной раз что-то обрывается глубоко в груди. А перед внутренним взором послушно проносятся воспоминания, которые ей навсегда надо вычеркнуть и из собственного сердца. Жаль, что себя не заколдуешь.
…Закатное солнце бросает прощальные лучи через витражные окна, окрашивая комнату в синие, зелёные и красные тона. Радужные блики солнечными зайчиками пляшут по пронзительно алой луже крови. Мальчик лет семи стоит на коленях перед ней, его руки забрызганы красным, на щеках подтёки такого же цвета. Замерев, он полными ужаса глазами смотрит на лежащее тут же, на полу тело — женщина с такими же, как у ребёнка чёрными волосами и аккуратными, хоть и резковатыми чертами лица. В груди женщины — кинжал, на шее аккуратная дырочка размером с горошину, остекленевшие глаза широко открыты, невидяще смотрят прямо на ребёнка. Мальчик шумно всхлипывает — и кричит: пронзительно, отчаянно и по-детски тоненько. С испачканных рук ребёнка срывается капля крови и с булькающим звуком падает на пол…
…Тот же мальчишка, закутанный в рваный, пыльный плащ, медленно идёт по тропинке. Вокруг столпами упираются в небо деревья, и по сравнению с ними ребёнок кажется ещё меньше, чем на самом деле — крохотная фигурка, спотыкающаяся, сгорбившаяся, жалкая. С далёкого, укутанного серыми облаками неба срывается первая капля дождя. Мальчик поднимает голову, останавливается. Протягивает дрожащую руку, ловя капли. Порыв ветра бросает ему дождь в лицо. Медленно, очень медленно, мальчик опускается на колени, затем становится на четвереньки и — ложится на землю, содрогаясь от холода и усталости. Слева, скрывшись за деревьями, на него смотрит черноволосая, тоненькая, как тростинка, девушка с кукольным, милым лицом и ледяными серыми глазами. Дождь, усиливаясь, шепчется с листвой и травами, навевая свежесть и прохладу… Дождь смывает кровь с рук ребенка. Дождь слёзами течёт по равнодушному лицу девушки…
… Девушка с кукольным лицом, улыбаясь, смотрит, как мальчик бегает по маленькому, аккуратному садику за рыжим, толстым котом. Её лицо выражает радость и заботу, но глубоко в глазах — оценивающее внимание. Мальчик проносится мимо, заливисто смеясь, кот ловко ускользает из его рук, тяжело шмякается на траву и переворачивается на спину, дрыгая всеми четырьмя лапами…
… Повзрослевший мальчишка, теперь уже угловатый подросток лет тринадцати, смотрит на расставленные на клетчатой доске фигуры. Тут же, рядом, в кресле, ничуть не изменившаяся девушка. Мальчик поднимает взгляд от доски, что-то спрашивает. Девушка качает головой и только улыбается — нежно… расчётливо.
…Выросший мальчик — семнадцатилетний юноша — мечется по пустой комнате, крутя в руках кинжал. Решительное выражение на лице, злость в глазах. Услышав звук открываемой двери, он резко разворачивается и… похожая на куклу, девушка ловит кинжал, спокойно улыбаясь…
…Опустив голову, всё тот же юноша сидит на кровати, богато украшенной позолотой. Его поза выражает крайнее отчаяние. Сжатые в 'замок' руки дрожат… Одетая в шёлковое, розовое платье, девушка подходит, становится перед ним на колени, что-то говорит. Потом обхватывает шею юноши руками, прижимает его голову к своей груди и тихо шепчет…
…Огромный зал, полный одетых в богатые платья людей. Облачённый в белый с золотом камзол, юноша ведёт под руку девушку с кукольным лицом. На лице у него — высокомерие, почти брезгливость. Девушка вежливо улыбается, ни глядя ни на кого…
…Тихо потрескивает единственная свеча в ночнике. Девушка полулежит на кровати, внимательно читая какой-то документ — мелкая вязь букв, скачущих по гербовой бумаге. Справа, живописно раскидав подушки, спит юноша, носом уткнувшись девушке в бок. Во сне его лицо расслаблено, на губах — лёгкая улыбка…
Ещё мгновение — и все эти яркие картинки разлетятся бесчисленными осколками. Сиренити держится за это мгновение, не желая терять человека, ставшего для неё близким — а она и не осознавала, не чувствовала, запретив себе думать о нём, как о друге, зная, что всё равно придется расстаться, что он только лишь орудие…
— Кто вы? — в голосе всадника слышится нетерпение.
Сиренити заставила лицо принять равнодушное выражение — очередная маска — и, глядя прямо на юного императора, чётко произнесла:
— Ваше Величество?
Юноша нахмурился, сосредоточенно рассматривая её.
— Я вас знаю? Кто вы?
Сиренити натянуто улыбнулась.
— Простите мою непочтительность, Ваше Величество. Мы не можем быть знакомы. Я просто путешественница. Для меня честь говорить с вами. А теперь, с вашего позволения…
Она резко развернула коня. Ветер взметнул длинные чёрные волосы. И снова гул в ушах, но теперь напоминающий стон боли, змейка дорожки — бесконечный лабиринт, и позади тот, кто думал, 'ты нужна мне'. Тот, кто сейчас недоумённо глядит ей вслед — будущий великий диктатор мира Соесити.
Сиренити никогда не оборачивается. Перед ней открываются другие миры — бесчисленные маленькие звездочки, сияющие перед глазами, лучащиеся странными мелодиями. И пусть хочется вернуться — её ждёт Долг. И нет возможности им пренебречь.
'Приветственное' письмо Наллис, советник короля демонов Руадана, состряпал быстро, легко, а главное, с удовольствием. Повелительницу магов Сиренити он недолюбливал, а сказать по правде, презирал, справедливо считая, что та не обладает необходимыми для правителя качествами. То ли дело Его Величество! Его рука в нужный момент не дрогнет, пусть хоть тысячи детей вокруг завывают — а впоследствии не будет ползать на коленях, рыдая, что из-за своей глупой жалости потерял целый мир, и заклинание срикошетило, превратив процветающие города в пустыни. И уж тем более не будет искать случайных связей в каждом мире, западая на всевозможных красавцев, с которыми приходится работать. И как при этом королеве удавалось оставаться девственницей — Наллис недоумевал. Но, видимо, удавалось, — вопрос чести среди волшебниц всегда стоял остро. Хотя демон подозревал, прозорливая — когда это касалось её личных интересов — Сиренити смогла решить и его.
