проявляют повышенную активность, словно знают детали нашего плана. Поэтому в последний момент было решено в городе не появляться, а сразу отправиться на площадку. До рассвета ждать недолго. Ночь в это время года у нас длится около четырех часов. Проследим за загрузкой вертолета, потом отправимся в казарму. Нам выделили отдельное помещение – правда, складское, но там можно поспать прямо на стеллажах.
– Значит, будем спать на нарах, – спокойно воспринял новость подполковник Денисенко. – Нам не впервой. Все одно лучше, чем на бетоне аэродрома.
– Кстати, при полете в Ла-Фрию можно увидеть пик Боливар. Это самая высокая точка Венесуэлы. Погода стоит ясная, полюбоваться есть чем.
– У меня складывается впечатление, что мы сюда на экскурсию приехали, – сказал до этого молчащий майор Валеев. – Но на пик посмотреть можно. С него, наверное, хорошо из винтовки стрелять. Лучшее место для снайпера.
– Там высота больше пяти километров, – улыбнулся венесуэльский капитан.
– Ну, вниз пуля летит дальше, чем вверх. Попробовать можно.
– Если только есть желание расстреливать лагеря альпинистов. Больше там стрелять не в кого. А до наших противников от пика далеко, ни одна винтовка не достанет.
– Жаль, – мрачно сказал Бахтияр. – А я уже начал надеяться…
Ночь в местности, близкой к экватору, в самом деле оказалась короткой. Только устроились, только глаза закрыли, как назначенный капитаном Альваресом дежурный дал команду вставать. Впрочем, короткого сна хватило, потому что группа основательно выспалась во время долгого и скучного перелета через Атлантический океан. Более того, даже уснуть после такого вынужденного отдыха было трудно.
За раскрытой дверью было еще темно, и потому майор Старогоров слегка обеспокоенно спросил:
– Опять переменились планы или что-то случилось?
– Нет, – спокойно ответил капитан Альварес, поправляя на себе камуфлированный костюм, – пока доедем до вертолета, уже рассветет. У нас в это время года рассветы быстрые. Хотя они у нас в любое время года быстрые. Это не Сибирь.
– В Сибири сейчас хорошо, – улыбнулся своим воспоминаниям Денисенко. – Наверняка мороз под двадцать. Выйдешь на улицу – и дышишь полной грудью…
– Я зимой в Сибири старался дышать только носом, – признался Хулио Сезар. – Иначе простуда была обеспечена. Однажды даже воспаление легких получил. Не люблю уколы, а мне их один за другим ставили. Все, вижу, готовы? Едем…
Автобус уже стоял с включенным двигателем и открытыми дверями. Оцепление места посадки проводилось точно так же, как и при перегрузке оборудования из самолета в грузовик. Оперативную группу венесуэльцы берегли не меньше технического груза. Но теперь рядом с автобусом не было грузовика. И, едва он тронулся, солдаты бегом собрались в колонну и также бегом двинулись в сторону казармы. Для российских военных бег венесуэльских солдат казался странным. Они слишком старательно поднимали бедро. Конечно, это было неплохой тренировкой и подполковник Кирпичников иногда даже вставлял в занятия с солдатами бег с высоким подниманием бедра. Но бегать так постоянно, на взгляд Владимира Алексеевича, было вредно. Привыкнешь – и когда необходимо быстро набрать скорость, будешь терять координацию. Но венесуэльцами в данный момент никто не руководил. Они просто выполнили приказ по охране и теперь самостоятельно отправились в казарму. А подобная манера бегать стала, скорее всего, привычкой. Она, кстати, практикуется во многих армиях мира, но не везде бывает полезной.
До вертолета добрались быстро, хотя опять пришлось делать круг и ехать на вертолетное поле через аэродром для самолетов. Рассвет начался как раз тогда, когда автобус остановился около вертолета. Навстречу группе вышел Гималай Кузьмич, не решившийся оставить свой груз без присмотра.
– Все в порядке? – спросил Кирпичников.
– В порядке, командир. Вон, уже и вертолетчики показались.
Тем же путем, которым ехал автобус, в сторону вертолета направлялся юркий «Джип Рэнглер» с открытым верхом. Это в самом деле оказались венесуэльские вертолетчики. Не тратя время на разговоры, они поприветствовали своих пассажиров поднятыми руками и сразу заняли свои места. Началась посадка.
Полет на незнакомой машине российским офицерам, всегда незаслуженно ругающим отечественные «вертушки», не слишком понравился. Показалось, что у этого вертолета и вибрация более сильная, и звукоизоляция почти отсутствовала. Но капитан Хулио Сезар Альварес к венесуэльским вертолетам, должно быть, привык и чувствовал себя вполне раскованно и комфортно. Он устроился рядом с Тамарой и, как истинный идальго, что-то рассказывал ей, тыча пальцем в иллюминатор. Шум двигателя в салоне стоял такой, что кроме самой Ставровой едва ли кто-то еще слышал рассказ венесуэльского офицера. А, судя по его жестам, рассказ этот был чем-то вроде вводной экскурсии. Какое-то время к словам Альвареса пытался прислушиваться сидевший рядом капитан Радимов, отличавшийся почти детским любопытством, но скоро ему надоело ловить отдельные слова, и Костя откинулся на спинку жесткого пластикового кресла.
В салоне было темновато, потому что иллюминаторы оказались непривычно маленькими. Поэтому Кирпичникову, решившему более подробно рассмотреть карту местности, куда они летели, пришлось подсвечивать себе фонариком.
Городок Ла-Фрия располагался всего в семи километрах от границы с Колумбией. Плотного обустройства и прикрытия границы, как это было, скажем, в Советском Союзе, в Латинской Америке вообще никогда не было. Да и в мировой практике это, скорее всего, редкость, требующая гигантских государственных затрат. Здесь жители двух соседних стран часто просто ходят за границу в гости друг к другу, не спрашивая разрешения у властей и даже не имея в кармане никакого документа, удостоверяющего личность. Пограничники, а они там обязательно есть, старательно закрывают глаза на такие перемещения, хотя стараются контролировать возможное передвижение грузов. Но уровень жизни населения в приграничных районах двух стран примерно одинаков, и на контрабанде делать свой бизнес здесь было бессмысленно. А если грузы и шли, то все знали, что это за грузы. Чаще отправляли чистый кокаин, изредка листья коки. Однако большие плантации коки в приграничных районах не росли, поэтому караваны шли, как правило, из срединных районов Колумбии – из Медельина, из Перейры и даже из далекого Кали.
Местные жители могли бы договориться и с пограничниками, и с таможенниками. Но наркокартели действовали более жестко. Они не договаривались, а ставили условия. И уже много раз случалось, что целые погранпосты, не пожелавшие эти условия принять, уничтожались. Причем и по ту, и по эту стороны границы. Но если в Венесуэле еще стремились навести порядок и усилили пограничников, чтобы пресечь наркотрафик, то в Колумбии положение было более сложным. Там существовала вооруженная оппозиция правящим силам, основу которой составляли силы FARC, называемые иногда революционными вооруженными силами Колумбии. Конфликт Венесуэлы и Колумбии начался после того, как правительство Колумбии обвинило власти Венесуэлы в укрывательстве боевиков. Тогда президент Венесуэлы Уго Чавес отозвал из Боготы своего посла и значительную часть персонала посольства. Но колумбийцы грозили представить доказательства, что на венесуэльской территории после коротких боевых действий нашли пристанище более полутора тысяч боевиков.
При почти полной условности границ правительство Венесуэлы было не в состоянии воспрепятствовать проникновению даже такой большой группы повстанцев на свою территорию. Но обвинения на этом не закончились. Во время одного из налетов регулярной армии Колумбии на лагерь повстанцев там были обнаружены бронебойные гранатометы АТ-4 шведского производства. Гранатометы, по меркам российской армии, очень примитивные, но в армиях стран Латинской Америки, вооруженных устаревшей бронетехникой, они тоже являлись силой. Шведская сторона по номерам на гранатометах смогла установить, что оружие было продано Венесуэле двадцать лет назад, то есть еще до прихода к власти президента Чавеса. Значит, он не мог нести никакой ответственности за то, что было сделано до него. Но Колумбия вкупе с США тут же выдвинули другую версию, дополняющую первые обвинения. Утверждалось, что правительство Чавеса ведет переговоры с повстанцами о поставках ПЗРК «Игла» и «Игла-С». Чавес это утверждение назвал провокацией и подписал с российским правительством договор на поставку БМП-3 и танков Т-72, которые собирался использовать для реализации плана «Западный щит». Этот «щит» должен был полностью перекрыть границу с Колумбией.
