ужа, загнал ползучую смерть под алтарь. – А ну, брысь под лавку…
– Кровь Мгаве сильней яда, – с гордостью пояснила ведьма. – Ему все нипочем, что гадюка, что кобра, что пама… Интересно, русские медведи ядовиты?
– Всяко бывает, уважаемая старшая партнёрша, – вздохнул Панафидин и вежливо указал на виртуоза. – Его мастерство несомненно, но… В России чернокожий будет выделяться ещё сильней, чем белый в Гарлеме. Боюсь, это станет препятствием…
– Э, уважаемый партнёр, бросьте, никаких проблем не будет, – махнула рукой баба. Подошла к Мгаве и вдруг принялась скакать, словно под баобабом где-нибудь в джунглях. – Хум! Хум! Хум! Эта кожа будет бела, как свиная шкура! Хум! Хум! Хум! Эти волосы будут как прелая солома! Хум! Хум! Хум! А эти глаза будут цветом, как мутная вода! Хум! Хум! Хум! Потому что есть средство! Хум! Хум! Хум! Старое дедовское средство! Хум! Хум! Хум! Средство, которое мне дал перед смертью дядя! Хум! Хум! Хум!
Вроде бы самые простые слова, а ведь впечатляло не хуже, чем представление Мгаве.
– Да, есть старое проверенное дедовское средство. – Чёрная Корова перевела дух, облизнула вывороченные губы и сказала внятно, совсем другим тоном: – Повторяю. Зеркало. Погремок. И две правые руки. Через месяц. Идите.
И они послушно двинулись к дверям: неуязвимый Мгаве, за ним Облегчёнка и подрагивающий пузом Азиат, причём в спину последнему щурился, посапывая, Панафидин. Один Брутальный остался лежать, как лежал. Он уже не осознавал происходившего и потихоньку уходил в совсем другое место…
Песцов. Если кое у кого пройдёт голова…
– Знаешь, а в жизни ты лучше. – Песцов потянулся, нащупал дистанционный пульт, с ухмылкой убавил звук. – Взгляд добрей, лицо симпатичней… Самую чуточку…
– Хотелось бы надеяться, – отозвалась Бьянка, лениво перевернулась на живот. – А потом, ты уверен, что это и вправду я?
Они лежали на диване под сполохами плазменной панели. С экрана в который уже раз знакомили с негодяем Песцовым. Причём показывали нелюдя уже не самого по себе, а в компании с сообщницей. Естественно, шпионкой, растлительницей, наркоманкой, шахидкой и племянницей Саддама Хусейна. Она была круглолица, горбоноса, волоока и звалась Фатимой.
– Да нет, не уверен. – Песцов вздохнул, повернулся и взял с блюдечка ломтик ананаса. – Не удивлюсь, если завтра найдут уникальные любительские кадры с крупными планами самолёта, врезавшегося в Торговый центр на Манхэттене. И там в пилотском кресле тоже буду я…
Вот уже с неделю у них с Бьянкой полным ходом шёл сущий пир во время чумы. Было полностью очевидно, что рано или поздно с дивана придётся слезать, но пока…
– Ладно, милый, – снизошла Бьянка к его настырным расспросам, – я дам тебе намёк. Представь, идёт игра. У неё есть хозяин. Он свободен от каких-либо правил, он их разрабатывает для других. Ещё есть игроки. Они знают правила, соблюдают их и имеют подручных, которые им во всём помогают. Также имеют место быть фигуры. Эти о правилах не имеют понятия, они соблюдают их так, как диктуют им игроки. А ещё присутствуют битые фигуры. Они не только не принимают осмысленного участия в игре, они даже не догадываются, что таковая идёт. Сравни это с древним суждением о трёх видах людей. Те, кто влияет на происходящее; те, кто присматривается к происходящему, и те, кто удивляется происходящему… Ну что? Как тебе мой тонкий намёк на толстые обстоятельства?
– Да никак, – не впечатлило Песцова. – Хаббард голимый. Знаем, слышали: «Что наша жизнь – игра». Новенькое что-нибудь расскажи.
– Хаббард, – заметила Бьянка, – многими уважаем как Будда-спаситель, указующий людям путь к прозрению. Только большинству человечества, как всегда, наплевать…
– Слушай, ты по батюшке, случаем, не Патрикеевна? – рассмеялся Песцов. – Дай-ка посмотрю, там рыжий хвост не растёт?.. Столько наговорила, а по существу – ничего. Мюллер бы в гестапо точно повесился…
– Да нет, была я как-то у него, остался жив, – зевнула Бьянка. – А вот что до нашей жизни, понимаемой как игра… Ты правильно улавливаешь, молодец, только не примитив в изложении Хаббарда, а всё гораздо более сложное, на множестве уровней… С несколькими хозяевами, множеством игроков, тысячами помощников и легионами фигурантов. С бонусами, читтами, предметами силы и дальше в том же духе… Такая вот тебе пока что информация к размышлению. А то будешь много знать, скоро состаришься и я тебя разлюблю.
Лениво поднявшись с дивана, Бьянка натянула маску попроще и, одевшись этакой бизнесвумен, отправилась в супермаркет через дорогу – за вкусненьким. Песцов же засел перед ноутбуком. Влез в Интернет, принялся просматривать почту. «Дорогой Семён, – писала Верочка, – я смотрю эти ужасы по телевизору и ни капли не верю. Это какая-то инсинуация и гнусная ложь, ты такого сделать не мог. Я так и сказала товарищам из ГБ, что они ошибаются. Они мне не поверили, перевернули весь офис, залезли в компьютер и нашли письмо от тебя. Ну, где ты пишешь о знакомстве с девушкой и о горящем туре в Египет. Те люди, наверное, теперь тоже там, перекапывают Сахару.
Так что береги себя и знай, что всегда можешь на меня положиться. Верная тебе Вера».
«Придется тебе, милая, искать другое место работы», – усовестился Песцов. То, что враги могли пробить сетевой адрес, его особо не волновало. Почту он отсылал через систему прокси-серверов,[115] расположенных к тому же каскадом. Один в Бразилии, где много обезьян, другой в Канаде, третий в Саудовской Аравии. Давайте, ищите, барабан вам на шею…
Рабочий ящик поубавил Песцову оптимизма. В ящике лежал контракт на убийство. Все как полагается, как он привык, – данные, фотографии, стопроцентная предоплата. Только вот лицо заказанного Песцову было знакомо.
Афган, кровища, лабиринты кяризов, пещера с заговорённой водой… И дембель-сержант, не давший пропасть, избавивший от беды…
К заказу на мокруху было приаттачено фото Олега Петровича Краева, писателя. «Что же ты, сержант, такого качественного написал, что за твою голову столько зелёных дают?..»
Когда пришла Бьянка, Песцов так и сидел – уставясь в монитор и барабаня пальцами по столу. Другая бы остереглась подходить к нему близко, тем более заводить разговоры. Однако Бьянка подошла, растянула маску в улыбке.
– Курёнка-гриль будешь? С соусом ткемали? Ещё есть колбаса, сёмга в нарезке и фальшивый оливье. Из питья – квас для окрошки…
– Какой оливье? – не понял Песцов. – Почему фальшивый?
– Потому что самозванец, – пояснила Бьянка. – Настоящий оливье должен быть с язычком, с ветчинкой. А это – так, крошево в пластмассе. В общем, давай перекусим по-быстрому и начнём собираться. – Песцов внимательно на неё посмотрел, и Бьянка вздохнула. – Я там кое с кем пообщалась… Сплетни не радуют – на нас спустили Чёрного Пса.
– Чёрного? Как в Агалатово? – скривил губы Песцов. – Одного уже успокоили…
– Нет, этот на двух ногах, к тому он читтер с бонусом, как и я, – брезгливо заметила Бьянка. – Здесь он нас в конце концов найдёт, и Агалатово покажется нам лёгкой разминкой. Так что переходим на запасной вариант, и особо не мешкая… Ну что, как насчёт куры-гриль?
– Насчёт куры – да, насчёт запасного плана – нет, – посмотрел на Бьянку Песцов. И кивнул на компьютер. – Понимаешь, мне человека заказали, а я ему жизнью обязан. Надо дать ему намёк, чтобы валил с концами, а то ведь и кроме меня специалистов как грязи. Вот глянь…
Он тронул клавиатуру, чтобы ноутбук проснулся. На экране предстал улыбающийся Краев.
– Ну-ка. – Бьянка подошла, глянула и неожиданно развеселилась. – Ба, какие люди, как тесен мир! Этого типа я знаю, он у меня под колпаком. Зовут его Олег Краев, он литератор и предположительно завтра, если к тому времени у него пройдёт голова, поутру отправится на периферию… Знаешь, – снова растянула она маску улыбкой, – я вот всё думала, ехать ли за ним или сидеть на попе ровно. Но теперь, раз уж вы кореша…
