себя в бане — маленькой, тесной, едва освещённой и очень жарко натопленной. И перед ней, доверчиво зажмурившись, в чём мама родила лежал на палке Олег Краев. И в её власти было остановить, выкорчевать, вышвырнуть сгусток чужеродной тьмы, поселившийся у него в голове. Звенящая сила стекалась к ней со всех сторон — из высей небесных, из каменных земных жил, из текучих вод, из лесной зелени, из огненного банного жара. Стекалась и наполняла необоримой мощью древние заклятия, которые она истово произносила… Она? Или, может, её отражение, обитавшее в некоем мистическом зазеркалье?..
Будильник, пронзительно заоравший ровно в восемь часов, не дал ей досмотреть, чем же кончилось дело.
Ещё несколько мгновений она явственно обоняла запах мази, пузырившейся в глиняном горшке, и радовалась её вони, как радуются горечи спасительного лекарства… Потом зазеркалье выпустило её из объятий, и сновидческая реальность померкла, уступив место звукам и краскам нового дня.
— Во сны начали сниться, — прихлопнув будильник, вслух проговорила Оксана. И посмотрела себе под ноги, словно желая прямо сквозь пол и первый этаж увидеть геомагнитную аномалию, вроде бы способную объяснить подобные сны.
От сидения в кресле колени одеревенели и затекли. Морщась, Оксана осторожно размяла суставы, поднялась, потрепала по ушам Тихона, растянувшегося во всю длину на хозяйской кровати, и направилась в душ.
Она и не подозревала, насколько прекрасна была в эти мгновения…
«А ведь Олегу, тьфу, тьфу, тьфу, вроде действительно полегчало, — думала она, вертясь под холодноватыми струями. — Как это он третьего дня но телефону сказал? Живой, мол. Благодаря тебе… Значит, не пропала даром монетка, бомж-кудесник не кинул, не обманул…»
Несмотря на то, что практически бессонная ночь поселила в затылке и висках противную тяжесть, ей впервые за очень долгое время хотелось веселиться и петь. А вот на службу настраиваться — не хотелось совсем.
Однако, что поделаешь, точно в девять ноль-ноль, как и предупреждал Максим Максимович, ей позвонили на сотовый.
— Стажёр Варенец?[79] — осведомился мужской голос. — Выдвигайтесь из укрытия и держите курс на север. Место встречи через семьсот тридцать метров, ориентир — вывеска «Баня». С нами свяжутся, связь по паролю. Пароль: «Говорят, грачи уже прилетели?» Отзыв: «Да, уже прилетели, но пока не все». Поняли? Повторите. Очень хорошо. Пока всё, отбой.
Голос был тихий, до невозможности осторожный… и отчётливо противный.
— Есть, — отключилась Варенцова. Хмуро задраила бронированную дверь и вышла из гостиницы на центральную площадь.
«Ага, вот вам и аномальная энергетика. Вот откуда беспокойные ночи и странные сны…»
Над землёй густо плавало белое молоко. Да-а, Стивен Кинг явно знал, что творил, напуская в одной из своих книг на Америку непроглядный туман. Мгла, подсвеченная косым утренним солнцем, кутала здания, лавки и кусты, сообщая привычным предметам ауру таинственной непростоты. Оксана огляделась. Видно было едва на десять шагов, дальше всё тонуло во влажной колеблющейся кисее. Сон, вроде бы отступивший за грань дневного сознания, властно толкнулся в реальность. А что, если там, за пеленой, вступало в свои права то самое зазеркалье? И, обогнув угол гостиницы, шагнёшь не на главную площадь райцентра Пещёрка, а прямо в…
— Мама, — тихо послышалось справа.
Этот голосок!..
Оксана крутанулась на месте…
…И успела увидеть две белые светящиеся фигуры, маленькую и большую. Держась за руки, они быстро истаивали в тумане…
Оксана ахнула и дёрнулась было к ним, но бежать было уже не к кому. Всё развеялось. Да и туман вроде начал понемногу редеть…
Она была вынуждена немного постоять у двери, хватая ртом воздух и не зная, как унять бешено зашедшееся сердце. Постепенно начали возвращаться обычные городские звуки. Они свидетельствовали о непоколебимой вещественности Пещёрки, и Оксана глянула на часы. Пора было выдвигаться.
«Ну что, пошла я в баню…»
К сожалению, не в ту, целительную, привидевшуюся во сне.
Шпионские страсти с конспирацией, избитые игры в пароли и ответы ужасно смешили бы её, не будь всё на самом деле так грустно. Господи, и это они называют работой?.. Деревенский детектив пополам с анекдотами про Штирлица. Неужели могущественное управление «Z» не могло придумать для «стажёра Варенец» более полезного применения? А может, они так проверяли её? На чувство юмора, на вшивость, на психологическую устойчивость к идиотизму?..
Взяв верный азимут, Оксана миновала торговые ряды и скоро оказалась у здания, украшенного вывеской «Горбаня». Туман здесь отдавал гарью, вениками и неухоженными удобствами.
«А теперь ещё связник часа на два опоздает. Для полного счастья…»
Не опоздал. Зашуршали шины, затопали шаги — и перед Оксаной возник странный человек. В кожанке, танковом шлеме и защитных, густо закопчённых очках. Явно обладатель того самого противного голоса по телефону.
Хрипло и тяжело дыша, человек катил ярко-красный мотоцикл «ИЖ-Юпитер» с коляской. Трудно, что называется, на зубах, но на редкость целеустремлённо.
— Говорят, грачи прилетели? — Он остановил заскрипевший драндулет, с надеждой глянул на Оксану. — Грачи прилетели, говорят?
— Да, говорят, прилетели, — давясь от внутреннего смеха, ответила она. — Но пока не все.
Она чувствовала себя неуклюжей дебютанткой в любительском спектакле о «рыцарях плаща и кинжала». Ну да, сугубо периферийного театра. В котором полагают, что без тумана и запахов дерьма секретным службам никак.
— Ну, слава Богу, здравствуйте, стажёр. — Странный человек кивнул, перевёл дыхание, вытащил грязно-белую шахтёрскую каску. — Надевайте давайте и садитесь в люльку. Можете обращаться ко мне «Пётр Петрович». И обязательно, стажёр, опустите забрало, это не просьба, это приказ.
Забрало было сделано из оргстекла и по всей площади старательно ошкурено наждаком. Что превращало каску в подобие мешка, натягиваемого на голову заложнику. Чтобы не догадался, бедолага, куда его везут.
— Есть, — нахлобучила каску Варенцова, втиснулась в коляску, опустила забрало. Пётр Петрович лягнул ногой, «Юпитер» затарахтел, рыгнул синим дымом… поехали. Кстати, весьма уверенно, невзирая на туман, пещёрские дороги и закопчённые (то ли солнечное затмение наблюдать, то ли чтоб Джеймс Бонд не догадался) очки. «Абориген? — задумалась Оксана. — Или просто не первый год тут живёшь? Тогда от кого прячешься, тут же все с первого взгляда друг дружку должны узнавать, очки там, не очки…»
Скоро миновали сквер, больницу, кладбище, ЛЗС… Промелькнула лесная дорога, уводившая куда-то в сторону от основной трассы, но зато осенённая указателем, утверждавшим, что
Почему-то эта дорога ощутимо тревожила Оксанино любопытство. «Когда-нибудь, — подумала Варенцова, — когда-нибудь я точно там побываю. Вот поставлю дела более-менее в колею — и обязательно съезжу…»
Матированное забрало было, как выражаются в народе, от честного человека. Оксане даже не требовалось специально подглядывать, она и так отлично видела, где они ехали. И от неё не укрылось, что, едва мотоцикл выкатился за обиженный судьбой и злыми машинами указатель, как молочный кисель закончился, будто ножом обрезанный. Вокруг засиял летний день — с солнцем на небе, с пением птиц, со свежим дыханием леса… Впрочем, для Оксаны более актуальны были пластмассовый намордник во весь фейс, рёв двигателя, вонючие выхлопы.
В какой-то момент, когда на неё начала уже нападать зевота, Пётр Петрович свернул налево и покатил по грунтовке, чтобы через несколько минут остановиться среди кустов лещины, за которыми
