— Пишу новое «Простоквашино», хотелось бы побольше в нем похулиганить(!). Когда стану миллионером, буду ставить свои мультфильмы! (Не детским домам помогать или бедствующим детским писателям. Такая животная тяга к богатству).
Вот что значит не истинно русский писатель! Можно ли представить, чтобы Чехов раскручивал «Каштанку»?
По слухам, сейчас от рекламы своих героев Успенский зарабатывает по миллиону долларов в год. Наверняка, так оно и есть, запросы у него ого какие! В прошлом году открыто, на всю страну, опять-таки по телевидению объявил:
— …Выступал по зарубежному радио. Мной заинтересовались китайцы (японцев он уже оккупировал). Надеюсь им понравиться. Представляете, какие тогда будут тиражи?! Миллиарды! Это серьезно!
Успенский от своих планов не отступает ни на йоту, и наверняка из миллионера превратится в миллиардера — может, тогда немного успокоится. Но вряд ли — обычно люди, ставящие подобные цели, не успокаиваются и приумножают свои богатства.
Еще до «реформ» Успенский заявил:
— Когда мы победим(!), я стану министром культуры. Буду курировать литературу. А Марк Розовский займется театрами.
Не мудрено, что сейчас наш герой на телевидении главная фигура. Кстати, долгое время я думал, что успех зависит от умения и обстоятельств, то есть — от мастерства и случая, оказалось — в большей степени от знакомств, пробивной силы, саморекламы и прочего. Особенно это заметно сейчас, когда появилась тьма «звезд» кино и эстрады, «академиков телевидения», а звание «народный артист» дают всяким шоуменам.
Хоть убейте меня, но лучшее, что я прочитал у Успенского, это статья в защиту собаки «За что убили Трезора?». Статью он написал блистательно — предметно и четко. Кстати, из него вышел бы классный журналист, ведь его суть — публичность, и то, что он сообщает в прозе — удел журналистики, а не литературы. Яснее ясного: в прозе автор должен вызывать сопереживание, участие, а если он только ловко изображает переживание, но сам при этом остается равнодушным, он всего лишь имитатор и никаких чувств не вызовет.
Конечно, тот «символический том», который наскреб Мазнин, останется в детской литературе, и от некоторых выступлений Успенского останется удачный образ затейника, но ведь ему, непомерно тщеславному, этого мало. Похоже, он замахнулся на премию Андерсена и вообще считает, что ему должен принадлежать весь мир. Ну не случайно же его так раскручивают, создают ему громоподобную известность?! И неужели он, уже пожилой мужик, всерьез считает себя писателем первой величины? Неужели не испытывает неловкости оттого, что его так афишируют? Честное слово, никак не пойму, где у таких субъектов чувство меры, скромность, совестливость — то, что отличает подлинные таланты. Ну почему никуда не лезли детские писатели Виктор Голявкин, тот же Снегирев?
Повторюсь, мы с Успенским старые приятели, между нами никогда не было никаких размолвок, и я очень хочу о нем, паршивце, как о писателе, сказать добрые слова, подыскиваю их со страшной силой, напрягаюсь до посинения, но, хоть тресни, не нахожу. Поэтому, вслед за Мазниным, и хвалю всего лишь «единственный том», а точнее — несколько страниц из того тома. В сущности, это не так уж и мало, если вникнуть.
Ну, а как о человеке, об Успенском каждый может судить сам — он не вылезает с экрана телевизора (на всю страну рассказывает, как он за своего Чебурашку уже воюет с Америкой!), и само собой, — у него полно поклонников и поклонниц. Я помню, как в ЦДЛ одна симпатичная дамочка с телевидения с гордостью заявила мне, что «была любовницей Успенского». Впрочем, может она и заблуждалась — в ЦДЛ чего только не услышишь от разных экзальтированных особ. Например, однажды нам с Яхниным какая-то девица то же самое объявила, касательно Евтушенко — объявила с восторгом, причмокивая, давая понять, что это были лучшие дни в ее жизни, и внезапно радостно вскочила: «Вон он пошел!» — и показала на совершенно другого человека.
Недавно мой друг оператор телевидения Анатолий Жижин рассказывал:
— На работе сталкиваюсь с Успенским. В своей группе он на всех орет. Диктатор! Как-то его спрашиваю: «Вы знаете Леонида Сергеева?». А он дословно, клянусь: «Знаю, знаю. Все эти ребята (?!) были высокие, красивые, но потом в ЦДЛ спились!».
Вот такая звездная высокомерная спесь. Оказывается он, мерзавец, давно поставил на мне крест. Ему невдомек, что я не только пью водку, и не только катаю такие очерки, но и за последние годы написал десятки рассказов. Пусть в стол, но написал. Понятно, он считает личностями тех, кто издается, мелькает на экране, но и о них отзывается гнусно.
Как-то Яхнину на телевидении предложили вести детскую передачу; узнав об этом, Успенский пришел к телевизионным начальникам (самым высоким), заговорил их насмерть и заграбастал передачу себе; о Яхнине бросил небрежно:
— Не знаю такого писателя (хотя, прекрасно знал, они вместе начинали); а спустя некоторое время, через знакомых передал Яхнину привет — похоже, как издевательство.
В ЦДЛ я не раз слышал:
— Ради своих целей Успенский пойдет по трупам приятелей.
Но понятно, теперь нашему герою дорога расчищена, ему никто не дышит в затылок и он царит и властвует в детской литературе, и победоносно шествует к славе — громкой, всемирной. Впрочем, его слава уже перемахнула через океаны и два раза обогнула земной шар. Сейчас он хочет получить премию Андерсена (хотя и ловчит, по телевидению объявил: «премия нужна не мне, а стране»). Его дружки организовали шумную компанию в поддержку этих устремлений. Возможно получит, и тогда, наверняка, поставит новую цель — править всем миром.
Недавно от правительства Москвы Успенский получил собственный офис недалеко от Павелецкого вокзала. Теперь у него своя киностудия, где он собирается выпускать собственные мультфильмы, но опять скандалит, опять судится — на этот раз с художниками, которые справедливо считают, что он им платит меньше, чем следует.
И последний его номер: убедил кого-то из «своих» олигархов учредить дорогую премию для детских писателей. Награждение провел в огромном клубе, с помпой. Из десяти номинаций все десять отдал «своим» (никому не известным «писателям», даже какой-то эмигрантке из Америки).
Успенский напоминает мне воздушный шар, который постоянно надувается — вот только как бы его не разорвало от собственного величия. И как он, миллионер, не понимает, что оставить после себя хорошие дела и добрую память ценнее, чем монумент на престижном кладбище.
Солнечные стихи
Редкостный друг мой Игорь Мазнин на большинстве фотографий (а их у меня целая пачка) — сама приветливость, доброжелательство. К Мазнину все тянутся — так велико его обаяние. Из всего нашего уходящего поколения он больше всех вызывает доверие. Высокий, полноватый, неторопливый, улыбчивый, с располагающим голосом, он обволакивает своей мягкостью, магическим спокойствием, вселяет душевное равновесие, в любой компании выступает в роли миротворца. Входя в писательский клуб, я вижу его сразу, сколько бы народа там ни сидело — над ним прямо-таки светится воздух, сразу становится ясно — он в клубе значительная фигура. Светящийся над башкой воздух — находка Яхнина, ее он ляпнул мне на день рождения спьяна, в приступе высоких чувств; этот воздух (возможно, алкогольные пары) я переадресовываю Мазнину — к нему он подходит больше, вокруг него действительно какой-то теплый микроклимат (одно время наш герой обзавелся дополнительной мужской атрибутикой: отпустил бороду, усы, и понятно, его притягательность возросла).
Как известно, во многом успех в жизни заключается в умении расположить к себе людей. В этом плане мой друг зашел далеко. Мазнин умеет нравиться всем, для каждого находит нужные слова (разумеется, приятные), но именно это и настораживает. Еще в молодости я заметил — подобные люди не
